Резервация - Антон Сибиряков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гай чуть вывернул руль и остановился. Выключил фары. Погасил в салоне свет. В темноте Антон услышал, как щелкнула застежка. Его напарник достал револьвер и положил его у лобового стекла.
– Будем дежурить. Выспаться не удастся.
Антон кивнул. Ему подумалось, что в детстве они с Гаем боялись совершенно разных чудовищ. Но он ошибался.
– Твоя жена, наверное, беспокоится за тебя? – спросил он.
– Да, – коротко ответил Гай.
Они помолчали.
– Пожрать бы, – наконец сказал Гай. Он перегнулся через сидушку и долго шарился в темноте. Антон услышал, как зашуршал пакет.
– Чипсы, – пояснил Гай и протянул напарнику. – Угощайся.
Антон сунул руку в пакет. Чипсов было немного, пакет был початым. Они были жирными, посыпанными усилителем вкуса. И пахло из пакета чем-то ядреным. Он сунул пару чипсин в рот.
– Паприка, – прожевывая, сказал Гай. – Завалялись с прошлого выезда.
Антон прикинул – прошлый выезд у них был три дня назад.
Он взял еще. Голод не тетка. Могло быть и хуже.
Пальцы стали жирными и пахли молотым перцем.
– Нужно выбираться отсюда, – сказал Гай. Прозвучало это так, как будто он разговаривал сам с собой.
– Да, – согласился Антон. А что еще ему оставалось? Этим вечером его напарник должен был ужинать с женой и детьми, а не жевать трехдневные чипсы в машине, посреди песчаного квартала гетто. Антону было проще. Его никто не ждал. Родители умерли, школьные друзья разъехались по континенту, а шлюхи в пабе постоянно его с кем-то путали. Антону даже подумалось, что единственный близкий человек сейчас находился рядом с ним. Это было глупо, но это было так. Ему захотелось что-нибудь спросить, узнать Гая получше. Здесь и сейчас, пока у них было на это время. Но все, что он смог придумать, это дурацкий вопрос про гетто.
– Почему все это случилось здесь?
– Что?
– Ну… все эти песчаные бури. Весь этот пиздец.
Гай помолчал.
– Люди считают это карой Божьей, – наконец сказал он.
– За что?
– Не знаю. Каждый считает по-своему.
Антон хмыкнул.
– А ты? Что думаешь?
– Что это простое совпадение.
– А тот памятник, который мы проезжали… ну, этот огромный серп с молотом… ты сказал что-то про него. Что ты сказал?
– Я не помню, – отмахнулся Гай. Но Антон знал, что это не так.
– Точно?
– Ты допрос мне устраиваешь, напарник?!
– Нет. Просто, то место… оно показалось плохим. Кажется, что-то там случилось, – ответил Антон. Ему и, правда, так показалось.
– Хочешь знать? – спросил Гай. – Я расскажу.
Он достал из кармана зажигалку. Покрутил в руках. Пощелкал крышкой. Чиркнул колесом, вышиб искру.
– Эта зажигалка… – произнес он. – Она оттуда. buree jagah(плохое место.хинди). Тот памятник, что ты видел – прошло много лет – раньше там стояло здание. В Республиках такие называли горкомами – что-то сродни нашим мэриям. Когда я был там в последний раз – лет тридцать назад – оно еще стояло. Разрушенное наполовину, но все еще стояло. Теперь его нет… – Гай помолчал. – Там был подвал… думаю, он остался.
Антон подумал, что памятник был чем-то сродни идолу на древнем капище. Его поставили исчезнувшие племена – странные, таинственные обитатели здешних мест. Они поклонялись этим памятникам. Верили, что тотемы их защитят.
– В то лето пропадали дети, – сказал Гай. – Мальчишки.
– Их искали? – спросил Антон.
– В лучшем случае через пару дней. Мальчишки убегали из дома, такое случалось. Беспризорничали, сбивались в стаи… Поэтому гетто было лакомым куском для педофилов. Местом, где они могли насиловать и убивать. И оставаться безнаказанными. Понимаешь? Как лисы в темном курятнике, где копошится выводок глупых цыплят. Песчаный квартал стоял на окраине – мы, жившие за мостом, считали его трущобами, – Гай посмеялся. – Как будто сами жили во дворцах.
Антон понимающе кивнул. Когда не видишь лучшей жизни, начинаешь ценить то, что у тебя есть.
– Как ты оказался там? – поинтересовался он.
– Песчаный квартал был рассадником криминала. Ебаная адская кухня. Если ты сумел побывать там и вернуться обратно, ты становился королем. Сечешь, чем мы занимались в детстве? Бегали в этот сраный квартал, чтобы потом присунуть какой-нибудь малолетней шалаве… Мне было шестнадцать, когда я побывал в песчаном квартале в первый раз. Представляешь? В шестнадцать я был девственником, потому что боялся сдохнуть на этих ебучих улочках, – Гай махнул рукой в темноту. Достал сигарету. Долго чиркал колесиком зажигалки, а Антон ждал. И думал о том, насколько разные судьбы привели их в одну и ту же машину на задворках гетто. Пути Господни воистину неисповедимы.
Гай закурил и крепко затянулся.
– На следующий день девка по имени Тельма дала мне за углом булочной. Задрала юбку, спустила трусы, – он засмеялся. – А я трахал ее меньше минуты – раз, два – и все. Много ли надо в шестнадцать лет? Но знаешь что? Все это было после того, как мы нашли те ящики. А я нашел эту зажигалку. Тельма была настоящей красоткой, латинкой с сиськами до пупа, и давала не многим. Но мне дала, потому что я заслужил. Все это кажется мусором сейчас. Но все это ниточки одного клубка.
– Что за ящики? – спросил Антон.
Гай чиркнул колесом зажигалки, и пламя осветило его лицо. Он посмотрел на напарника и ответил:
– Гробы. В том подвале. Там была чертова куча детских гробов.
В машине было все еще жарко, но Антон почувствовал бегущий по спине холодок.
– Гробы? – переспросил он. – То есть…
– Да, – сказал Гай. Он погасил пламя. – В гробах лежали дети. Мертвые дети, напарник.
– Господи…
– Странно… но там совсем не было запаха. Он должен был там быть, я знаю… но его не было. Как будто их натирали чем-то. Или как будто… они не были мертвыми.
Антон посмотрел на Гая. Но было темно и он не смог различить ничего, кроме его силуэта, похожего на грубый карандашный набросок.
– Что ты имеешь в виду… не были мертвыми? – наконец поинтересовался Антон. – Они лежали в гробах… живые?
Гай не ответил. Конечно, он думал об этом. Дети, накачанные наркотой, в ящиках для транспортировки. Партия свежих органов – целое состояние на черном рынке. А может быть и вовсе новые секс рабы для Вавилонов. Он думал об этом целую жизнь. Что тогда не помог им. Испугался каких-то детских выдумок – они испугались. И никому не сказали. Так и оставили этих детей там – в подвале горкома.
– Когда мы увидели, что в ящиках, – сказал
