Закон «Бритвы» - Силлов Дмитрий Олегович sillov

Стальные заточенные стержни и металлические «звездочки» в средневековой Японии пользовались большой популярностью у всех кланов синоби. Если обучен с ними работать, весьма удобная штука – компактная и смертоносная в умелых руках.

Вот только прогресс не стоит на месте.

Небольшая авторучка с корпусом из тяжелого полимера и острым колпачком со страшной силой ударила в плечо, поразив лучевой нерв и полностью «отсушив» руку. Пистолет выпал из разжавшейся кисти. Однако стрелок не растерялся, попытался перехватить его в полете другой рукой – но не вышло. Вторая такая же авторучка вонзилась ему в глаз, пробила мозг, и застряла глубоко в черепе – где немедленно начала растворяться.

Удобная штука эти авторучки. Если перед броском повернуть колпачок, стержень распадется, и специальные чернила начнут быстро растворять метательный снаряд изнутри. Полезное новшество для тех, кто обучен работать сюрикенами именно по глазам противника: все-таки не очень приятное занятие – ломать лицо мертвеца, чтобы достать снаряд, который однозначно вызовет вопросы у полиции.

Виктор вздохнул еще раз, подошел, вытащил первую авторучку из плеча мертвеца, потом забрал из его кармана ключи и направился к машине, стоящей неподалеку. Валявшегося без сознания бандита он добивать не стал: ударенный скоро очнется и свалит, а приехавшие правоохранители увидят лишь двоих парней, радикально и навсегда выяснивших отношения друг с другом. Полиция точно не станет обращать внимания на мелкие несостыковки – дело, считай, раскрыто на ходу, и никому не интересно, как оно было на самом деле.

Темнота, накрывшая меня, довольно быстро отступила. Когда лежишь на чем-то твердом крупной шишкой, вспухшей на твоем затылке, экстремально омерзительные болевые ощущения оперативно возвращают тебя в действительность. До той шишки лучше б было вообще не дотрагиваться, не то что давить на нее моим черепом. О чем я, собственно, и собрался сказать тем, кто додумался положить меня на твердое…

Но не сказал, поняв, что рот мой заткнут сырой вонючей тряпкой, которая вдобавок зафиксирована завязанным на затылке полотенцем. Грамотная тема для того, чтобы пленник кляп не выплюнул.

Желудок мой дернулся снова, причем гораздо сильнее, чем в прошлый раз. Но я усилием воли подавил рвотный позыв, ибо захлебнуться собственной блевотиной в мои планы совершенно не входило. В таких случаях самое разумное – это глубоко дышать носом и думать о чем-нибудь приятном. Например, как я буду кромсать в кровавый фарш весь этот паноптикум уродов, лишь только освобожусь.

Хотя вопрос с освобождением был довольно непростым.

Вся банда столпилась вокруг стола, к которому я был накрепко привязан. Человекообразные муты во главе с барменом изучающе таращились на меня, словно на моей тушке была нарисована подробная карта кладов, зарытых в Зоне.

– Это точно он? – с сомнением спросил бармен, в лапе которого был зажат большой мясницкий нож.

– Он самый, – ответил скелет, в подтверждение своих слов слишком энергично тряхнув башкой, отчего от нее оторвалось почерневшее ухо и шлепнулось на пол. – Я его видел еще на базе боргов, когда сам красно-черным был. Он тогда немало наших положил, сволочь.

Скелет зло пнул стол, на котором я лежал.

– А тебя чего не положил? – поинтересовался из-под улыбающейся маски один из сиамских близнецов.

– Не смог, – окрысился скелет. – Хоть и пытался.

– Ну да, ты ж, небось, всегда герой был на тему со спины по затылку долбануть, – из-под бинта прогундосила мумия. – Такие храбрецы обычно при реальном хипеже делают ноги с такой скоростью, что их Выброс хрен догонит.

Скелет резко развернулся, в его костистой, облезлой лапе словно по волшебству оказался стакан, край которого мутант ловко отбил о край стола. Неприятный вариант «розочки»: если умеючи его в морду всадить, то он и через бинты пробьет до самого черепа.

– Хорош собачиться! – рявкнул бармен. При этом его пасть разинулась так, что нижняя челюсть достала до третьей пуговицы кожаной жилетки. От этого жуткого рева зазвенели бутылки на полке за стойкой, а присутствующие аж слегка присели.

– Нам дело надо делать, а не друг друга кромсать, – прорычал бармен немного потише. – Значит, это и есть тот самый супер-пупер крутой Снайпер, Легенда Зоны, мать его, и все такое. Хлипкая какая-то легенда, если с одного легкого щелчка по затылку вырубился.

Мутанты заржали. Ну да, ну да, фиг ли не ржать над тем, кто не может прям сейчас встать, дать в рыло и глаз на копчик натянуть. Вы, уроды, меня развяжите, а там посмотрим, чьи щелчки по тыкве лучше вырубают.

Но сказать я этого не мог – мешала тряпка, туго ввернутая меж зубов. Потому оставалось лишь слушать и пытаться понять, за каким лешим я им облокотился. Хотели б только ограбить и убить – давно бы сделали и то и другое. Видимо, пока меня мочить не хотят. Почему, интересно?

Любопытство на эту тему разбирало не только меня.

– Все это, конечно, ржачно до жидкого поноса, – произнес близнец с трагической маской. – Только, может, проще отрезать ему голову, не теряя времени на пустой треп, а потом спокойно продолжить ужин?

– Дурак ты, причем два раза, – осклабился бармен. – У этой легенды нож есть, который разрезает все что угодно, и границы миров в придачу. Как думаешь, сколько такое «перо» может стоить?

– Нисколько, – пожали общими плечами сиамские близнецы. – Оно, по слухам, выпивает жизнь у любого, кто до него дотронется, кроме хозяина.

– А мы его руками трогать не станем, – ощерился гнилыми зубами бармен. – Мы его через полотенце возьмем, как горячую сковородку. Если Снайпера завалить, думаю, не только его нож убийцам отомстить попытается, но и вон та глиста, что вокруг его левой руки обвилась: я про нее слышал, опасная, паскуда. Так что мы его убивать не будем – пока.

И, падла такая, одним ловким ударом ножа располосовал мне предплечье от локтя до запястья, будто рыбе брюхо взрезал. Причем умудрился не повредить ремень, которым рука была привязана к столу. В миллиметре от него нож остановил. Профессионал, мать его…

Это было больно. Очень. Будто я руку в «электрод» сунул и тот вспорол мне конечность молнией.

– Круто! – восхитился «мумия».

– Ага, – кивнул бармен. – Богатая практика. Ну чего встал, доставай.

– Почему я? – возмутился мутант.

– Ну, ты у нас как раз весь в бинтах – вон сколько на лапы себе намотал! Зря я, что ли, на тебя кучу аптечек извел? Через бинты не пробьет, не боись. Жирный, ты мясо раздвинь, а Фараон – действуй.

– Раскомандовался тут, – буркнул себе под нос «скелет», носящий забавное прозвище Жирный. Впрочем, через несколько мгновений мне стало не до смеха, когда он засунул мне в рану костлявые пальцы обеих рук, и начал аккуратно ее раздирать.

От нахлынувшей на меня гаммы ощущений полагалось отключиться. Но я, к сожалению, не терял сознания, лишь, повернув голову, наблюдал, как раздвигаются в стороны окровавленные мышцы, меж которыми уютно устроилась моя «Бритва».

Удивительно, но внутри руки она была другой. Не такой, какой я привык ее видеть. Не было привычной, знакомой, лаконично-хищной формы боевого ножа – да и, если вдуматься, нереально это – чтоб довольно габаритный нож хранился в предплечье, не причиняя дискомфорта.

«Бритва» была похожа на полосу жидкого раскаленного металла цвета сияющего чистого неба, разлитую внутри моей руки, растекшуюся по располосованному мясу. И там, где нож бармена рассек вены, эта чистая энергия уже закрыла разрез, остановив кровотечение в зародыше. Получается, «Бритва» все это время обретала свою форму, лишь покидая мое тело, и, проникая обратно в руку, растекалась внутри, становясь полноценной частью меня.

Неудивительно, что пиявка Газира от такого горячего соседства перебралась с моей правой руки на левую, органично вплетясь в узор из шрамов, которые в самом начале моей карьеры убийцы сложились в Крылатый диск – знак Меченосца. Если не присматриваться, получилось прям как умышленное сочетание шрамирования с татуировкой в виде змеи, оплетающей руку.