Лилия (сборник) - Мишель Арт

– Эльза, подожди, я все объясню!

Эдвард настиг, ее как коршун. Схватив Эльзу, он прижался к ней, чтобы обнять.

– Пусти! Пусти, гад! – Девушка, что есть мочи, начала вырываться из объятий Эдварда.

Но парень и не думал выпускать ее из своих рук. Его глаза начала застилать мокрая пелена.

– Прости! Умоляю, прости! Я гад, я подлец! Эльза, только не отталкивай меня, умоляю…

Наконец, выбившись из сил, Эльза на мгновение прекратила борьбу.

– Эдвард, пусти! Я прошу тебя, отпусти меня…

– Нет, – сквозь слезы ответил парень.

– Ты понимаешь, что ты мне противен? Меня тошнит от тебя!

– Не пущу!

В какой-то момент Эдвард ослабил свою хватку, но только для того, чтобы повернуть Эльзу к себе лицом. Лучше бы он этого не делал… Ее глаза смотрели на него с такой ненавистью и таким презрением, что у Эдварда похолодело внутри. В тяжелых муках он опустил свой взгляд. А затем и свои руки. Медленно встав на колени, он уже не смел поднять голову. Эльза твердо сказала:

– Я презираю тебя! И клянусь Богом, если ты когда-нибудь посмеешь ко мне приблизиться, я что-нибудь с собой сделаю! Ты понял это, Хакимов?

Больше ничего не говоря, она развернулась и пошла прочь…

5 глава

– Кто там? – голос Галины Марковны был встревожен, гостей она не ждала.

– Открывай, бабуля, свои! – дала о себе знать уже знакомой фразой Эльза.

Теперь единственной причиной, по которой Эльза вернулась в Уфу, действительно стала ее родная бабушка. Даже после того, что с ней произошло, она решила остаться, чтобы не обижать Галину Марковну. Ни словом Эльза не обмолвилась о последних событиях. Натужно улыбаясь, она всем своим видом показывала, как она счастлива вернуться в родной город. Неся на сердце тяжкий груз, девушка чувствовала себя отравленной. И не с кем ей было поделиться…

– Бабуль, я порежу! – предложила внучка, когда они с Галиной Марковной собрались приготовить обед. На разделочной доске лежали помидоры. Взяв большой кухонный нож, девушка сжала его что есть мочи. Когда бабушка отвернулась, Эльза полоснула себя лезвием по внутренней стороне ладони. Острая боль пронзила ее руку, но для Эльзы эта боль стала слаще любой пилюли… На какое-то мгновение, сменившись на нестерпимую физическую боль, ее сердечная боль отошла…

– Господи, у тебя кровь хлещет! – воскликнула перепугавшаяся старушка и, схватив полотенце, прижала его к свежей ране.

– Я не знаю, как это получилось, я такая неуклюжая… – стала притворно оправдываться Эльза.

В травмпункте Эльзе наложили на рану пять швов, прописали обезболивающие и антибиотики. Как только Эльза оказалась дома, Галина Марковна, несмотря на все протесты Эльзы, быстро засобиралась в аптеку.

– Как это не ходи! Не успела приехать – и на тебе! Да что я твоему отцу скажу?!

Вскоре Эльза осталась в квартире одна. Словно в тумане, она вошла в свою спальню, уставшая и обессиленная. В этот момент в ее глазах потемнело и земля ушла из под ног…

Стоя в ванной перед раковиной, Эдвард смотрел на свое отражение в зеркале и люто его ненавидел. На его лице были все признаки бессонных ночей, недельная щетина делала лицо совсем угрюмым. Проведя рукой по своим шелковистым, черным, как воронье крыло, волосам, он со злостью откинул их назад. А затем, взяв в руки машинку для стрижки, стал безжалостно сбривать одну прядь за другой…

Когда на его голове не осталось и сантиметра некогда мягкой и красивой шевелюры, Эдвард опустил глаза и положил ладони на склоненную голову. Глубоко вздохнув, он закрыл руками лицо.

Голый по пояс, в одних черных джинсах, парень босиком прошел в комнату. Подойдя к кровати, он остановился. Последующие его действия были как во сне… Сорвав с постели одеяло, он кинул его на пол. Затем простынь, подушки, матрас…

За городом, где-то на пустыре, в кромешной тьме стояла одинокая фигура перед грудой скомканного белья. Небрежно вытянув руку с канистрой, парень стал заливать белье горючей жидкостью. Затем он достал пачку сигарет и спички. Сунув сигарету в рот, Эдвард прикурил. После этого он бросил горящую спичку перед собой. Дорогие шелковые простыни вспыхнули моментально… Он смотрел на костер немигающим взглядом. Сильный порывистый ветер трепал язычки яркого пламени в разные стороны. Огонь сжигал его позор, его роковую ошибку, его несбывшиеся надежды…

Прихватив свой нехитрый багаж, Эдвард покинул квартиру. Заперев дверь на ключ, он вышел навстречу своей новой жизни. Старая, как он считал, потеряла для него всякий смысл…

Эльза никогда в жизни не пробовала наркотики, но даже без них она узнала, что такое настоящая душевная ломка. При этом ломка была настолько сильной, что чувствовалась на физическом уровне. Она настигала девушку постоянно…

Стоя под душем, Эльза намыливала мочалку, и вдруг неожиданно ее охватывало такое отчаянье и такая боль, что девушку начинало словно ломать пополам. Давая волю чувствам, Эльза плакала, не в силах остановиться.

Ломка начиналась, когда она пыталась уснуть. Лежа в своей постели, Эльза закусывала платок, чтобы не выдать себя перед бабушкой своими несмолкающими всхлипываниями. Из-за нервного перенапряжения у нее начались боли в животе.

…Стоя на балконе, Эльза настежь открыла рамы. На улице было минус тридцать, а на ней был лишь один тоненький домашний халат. Подойдя вплотную к балконной перегородке, девушка посмотрела на синее небо. Ледяной ветер стал трепать и путать ее волосы. Но Эльза не обращала на это внимания. Медленно она перевела свой взгляд вниз… Во дворе стояли многочисленные припаркованные машины, быстрыми шагами передвигались пешеходы, с шумом возились в снегу дети…

«Вот так кинешься вниз – и всем твоим бедам придет конец!» – вдруг зародилось у нее в голове. Склонив свою голову, она медленно стала наваливаться на перегородку…

Бабушка вернулась от соседки неожиданно.

– Господи, Эльза! Чего еще удумала? – закричала она.

Оттаскивая внучку, она стала наглухо запирать окна.

– Да я так, воздухом решила подышать… – слабым голосом оправдывалась Эльза, еле сдерживая слезы.

– Хочешь дышать воздухом, одевайся и иди на улицу. Который день дома сидишь? – строго начала отчитывать Галина Марковна. – Скорей бы у тебя учеба началась. А то ты сама не своя. Ты, часом, у меня не заболела? Совсем бледная, исхудала, как тростинка! Надо твоему отцу позвонить, что-то ты меня беспокоить начала. Не узнаю я тебя, Эльза.

Эльза, болезненно улыбаясь, начала оправдываться.

– Ты не обращай на меня внимания, бабуль, я, наверное, действительно немного приболела, но это скоро пройдет. Обязательно пройдет.

Глядя на свою внучку, Галина Марковна нахмурилась.

– А ну, выкладывай, что у тебя произошло! Или ты думаешь, что я совсем уже из ума выжила и не слышу, как ты по ночам глаза выплакиваешь? Клянусь твоей покойной матерью, царство ей небесное, я позвоню твоему отцу и все ему расскажу.

Тут Эльза сдалась. Обхватив лицо руками, девушка зарыдала так громко и горько, что Галина Марковна схватилась за сердце.

– Бабуля…

Подойдя к своей девочке, старушка обняла ее за плечи и повела на кухню. Посадив за стол, она сделала ей горячий чай. Эльза долго не могла отойти от истерики. Галина Марковна, перепуганная не на шутку, утешала внучку, как могла.

– Да что случилось-то? – чуть не плача, стала расспрашивать бабушка.

Эльза долго не знала, с чего начать, но вскоре слова полились сами собой, вырываясь из самой глубины израненного сердца…

– Эдвард… Любовь… Счастье… Надежда… Тоска… – а затем, – Боль… Унижение… Обман… Не желание жить…

Внимательно слушая рассказ своей внучки, Галина Марковна чувствовала, как ее душа рвется на части. «У кого хватило совести и наглости, чтобы обидеть такую нежную, такую прекрасную, такую добрую девушку, как Эльза! Да он после этого мизинца ее не стоит, а она из-за него убиваться собралась!» – думала бабушка.

Наконец, когда все слезы были выплаканы, слова все выговорены, а душа полностью излита, Эльза замолчала.

– Ну вот что, Эльза! Я все поняла. – Голос бабушки звучал твердо и уверенно. – Но если ты еще раз посмеешь подумать из-за этого негодяя о смерти, я сама лично тебя выброшу в окно!

С каждым словом голос Галины Марковны звучал тверже и на тон выше.

– Ты бесстыжая девчонка, эгоистка! Мы ж тебя ростили, холили, лелеяли, как цветочек! Все только для тебя! Все мысли – только о тебе! А ты-ж из-за какого-то ирода себя порешить, грех на наши души породить хотела! Твоя мать вот уже три года как в сырой земле лежит, отец чуть с инфарктом не слег! У меня дважды инсульт случался, а ты мне про какого-то сопливого мальчишку рассказываешь! Конечно, мало нам с твоим отцом, что мы уже одну «святую» схоронили, надо ж еще и «дуру» рядом положить! Уезжай назад в свою Москву, не терзай ты мне душу, Эльза! Я от смерти единственной дочери еще не отошла, а если и тебя хоронить придется… – Тут глотать слезы пришлось уже Галине Марковне.