Тёщин подарок (СИ) - Александра Гусарова

— Нет, я здесь жить не хочу! В доме найдется для меня другая комната? — и заметив вопросительно выгнутую бровь Боярского, пояснила:

— Здесь все так дышит бабушкой и … мамой, что я не хочу разрушать эту атмосферу. Буду приходить в эти комнаты, как в музей. Можно?

— Без проблем, — с несколько вымученной улыбкой выдохнул он. Кажется, одну проблему они только что решили. Только, где здесь пахло Ириной, он не понял. Но и выяснять не стал.

В итоге девушку определили в комнате смежной с хозяином дома. Изначально она предполагалась для будущей жены. Но жены у Макса не было. И он твердо решил, что жениться на Иде не будет. Два матерых юриста пообещали разрешить ситуацию в их с Кристиной пользу. А это внушало оптимизм.

Это была одна из самых теплых комнат с собственным санузлом и отдельным выходом на террасу, расположенную на крыше веранды на первом этаже. А тот факт, что между спальнями была смежная дверь никого не смутил. Задвижка была все же с женской стороны.

Кристина подошла к той неприметной дверке, со смешком поиграла замочком и вопросительно посмотрела на хозяина дома. Он же от чего-то разволновался, неловко снял очки, вытер их низом футболки и водрузил обратно на нос. Затем собрал свои эмоции в кучу и уже спокойным голосом объяснил:

— Комната самая теплая. Звукоизоляция хорошая. Обещаю, что в двери ломиться не буду. Да и они достаточно надежные.

— А если ломиться к тебе начну я? — развеселилась девушка.

— Придется добавить замок с моей стороны, — пожал он плечами.

— А если ты захочешь привести к себе женщину? Не буду ли я вам помехой? Не захочет ли она жить в этой комнате? — с некоторой опаской уточнила Крис. Она такого даже представить не могла. Они с отцом прожили долгих семнадцать лет. И никаких женщин в их доме ни разу не появлялось. Возможно, у него были любовницы на стороне. Все же папа был молодым и привлекательным мужчиной в свое время. Но это был родной отец, а не посторонний мужчина.

— Кристина, честное слово, я не планировал никаких женщин в ближайшее время, — чуть слукавил Боярский. — Поэтому без проблем. А дальше жизнь покажет. Возможно, ты вперед меня замуж выскочишь.

* * *

Утром следующего дня хозяин дома по привычке выполз на кухню в одних трусах и без очков. Он просто захотел пить. Всю ночь его мучили эротические кошмары с бежевым бесформенным чудовищем, периодически превращавшимся в девушку с серебристыми волосами и глазами-вишенками. Но ничего путного во сне у них не получилось. Трижды на самом интересном месте появлялась Бронислава Львовна, грозила им пальцем и говорила:

— Ирке ты детей сделать не сумел, а в этот раз может все быстро получиться! Внучка у меня вон какая голосистая.

Причем здесь голос Максим так и не смог понять. И спросить не догадался. А вдруг бы она ответила? В итоге пить захотел страшно, поэтому и побежал стремглав на кухню. И замер на пороге.

Напевая незатейливую мелодию, правда сильно при этом фальшивя, на кухне хозяйничала нимфа в коротеньких шортиках и крохотном топике. Он даже сразу не понял, кто это и откуда взялся. Даже появилась неприятная мысль, что Ида опять пробралась в дом.

Но у нимфы была очень тонкая талия, которой не было у любовницы. Да и ножки не были такими мускулистыми, когда каждая мышца рельефно выделялась на поверхности. Результат увлечения фитнес-бикини. А скорее немного мягкими, но не менее от этого привлекательными. Девушка развернулась в сторону Боярского, долгую минуту его разглядывала, а затем громко ойкнула, прикрыв смущенно ладонью рот. Мужчина порадовался, что ночью лег спать в трусах. Вообще-то он предпочитал спать совсем голым. И в этот раз утром очень удивился отступлению от правил. Он опустил взгляд вниз и покраснел. Трусы ничего не скрывали. И все особенности утренней мужской физиологии красовались просто напоказ. Пробормотав:

— Извини, я забылся! — он ретировался в свою комнату. Вернулся уже в халате, пижамных штанах и очках на носу, надеясь, что нимфа не испугается и не сбежит. А он сможет ее разглядеть во всех подробностях.

Вернувшись обратно обнаружил лишь Кристину. Но по ее наряду понял, что именно она и хозяйничала на кухне.

— Прости, мне не спалось, — девушка дернула плечиком. — Я устроила себе пробежку, а потом очень захотела есть. Вот решила поджарить омлет. Ты не возражаешь?

Он пробормотал что-то нечленораздельное, типа, почему он должен возражать. Но при этом украдкой следил за девушкой. Она была чудо как хороша. Еще не испорченная достижениями современной косметологии. У той же Иды губы напоминали обиженную уточку. А Иринка в свое время так переусердствовала с ботоксом, что не могла поднять в верх брови. И казалось, что на ее лице маска.

Фигурка фройляйн была очень пропорциональная. Небольшая, но высокая грудь с проступающими сквозь топик острыми соками. Длинные ровные ножки с узкими ступнями и высоким балетным подъемом. Розовые пальчики на них так и просились, чтобы их расцеловали каждый по отдельности. Она ловко орудовала с мисками-сковородками. Сразу становилось понятно, что девушка на кухне не в первый раз.

Боярский понял, что пропал. Даже зародилась мысль, что нужно, пока не поздно, отказываться от опеки от греха подальше. Потом подумал об опасности, которая грозит будущей подопечной, и решил, что нужно быть героем и потерпеть. Куда она пойдет в случае его отказа? К толстому арабу из Абертонского эмирата?

Чтобы отвлечься от греховны мыслей спросил невпопад:

— Крис, а ты хорошо поешь?

Девушка нервно хихикнула:

— А почему ты спрашиваешь? Не слышал моего пения? Мне кажется, что я издаю божественные звуки, — поделилась она с ним своими мыслями, ловко орудуя лопаточкой. — А все более или менее сведущие в музыке утверждают, что мне медведь на ухо наступил.

— Значит ты не голосистая, — удручено констатировал он. Затем перевел взгляд на ее грудь и неоднозначно хмыкнул. Она же пожала плечами и продолжила готовить завтрак.

Макс сел за стол, протер очки в очередной раз и попросил:

— Ты мне чая нальешь?

— Могу и омлетом поделиться. Тут на двоих вполне хватит! — с улыбкой предложила она. И он с удовольствием согласился. После смерти Львовны мужчине очень не хватало вот этой женской заботы по утрам и вечерам. К хорошему привыкаешь быстро, а отвыкаешь тяжело.

И не известно, куда завели бы его грешные мысли, как раздалось осторожное покашливание. И в комнату вошел третий человек, гостивший в доме.

— Герр Макс, скажите, а через такие огромные окна