Единственная - Ричард Бах

Если эти идеи выпустить в мир в этом веке, подумал я, дать ключ к осознанию нашей власти над миром иллюзий, освободить от пут силу любви, то ужас исчезнет. и тогда мир сможет обойтись без Темных Веков в своей истории!

Старик открыл глаза, заметил нас и встал. В нем не было страха, будто он уже успел прочитать этот свиток. Он глянул на меня, потом пристально посмотрел на Лесли.

— Я — Жан Поль Леклерк, — сказал он. — А вы — ангелы. Не успели мы прийти в себя от изумления, как услышали его радостный смех.

— А вы заметили, — спросил он, — Свет?

— Наитие! — сказала моя жена, вручая ему золотистые страницы.

— Воистину, наитие. — Он поклонился, словно вспомнил ее, и она, по меньшей мере, была ангелом. — Эти слова — ключ к истине для любого, кто их прочтет, сама жизнь — для тех, кто их услышит. Когда я был еще совсем маленьким, Свет обещал, что этот свиток попадет ко мне в ту ночь, когда придете вы.

— Они изменят этот мир, — сказал я.

Он с удивлением посмотрел на меня.

— Нет.

— Но они были даны тебе…

— …в испытание, — закончил он.

— Испытание?

— Я много путешествовал, — сказал старец, — изучал писания многих верований, от Китая до земель викингов. — Его глаза блестнули. — И несмотря на все мои изыскания, кое-чему я все же научился. Каждая из великих религий берет свое начало из света. Однако утверждать свет могут только сердца. Бумага не может.

— Но в ваших руках… — начал я. — Вы должны это прочесть. Это прекрасно!

— В моих руках бумага, — сказал старец. — Если выпустить эти слова в мир, их поймут и полюбят те, кто уже знает их истинность. Но перед тем, как подарить их миру, мы должны их как-то назвать. А это их погубит.

— Разве дать название чему-то прекрасному — значит погубить ?

Он удивленно посмотрел на меня.

— Нет беды в том, что мы даем название какой-нибудь вещи. Но дать название этим идеям — значит создать новую религию.

— Почему же ?

Он улыбнулся и протянул мне манускрипт.

— Я вручаю этот свиток тебе…

— Ричард, — подсказал я.

— Я вручаю этот свиток, явленный самим Светом Любви тебе, Ричард. Желаешь ли ты, в свой черед, отдать его миру, людям, жаждущим знать, что в нем написано, тем, кому не дана была высокая честь пребывать в этом месте, когда вручен был сей дар? Или ты хочешь оставить это писание лично для себя?

— Конечно, я хочу отдать его людям!

— А как ты назовешь свой подарок человечеству?

«Интересно, к чему он клонит, — подумал я. — Разве это важно?».

— Если его не назовешь ты, его назовут другие. Они назовут его «Книга Ричарда».

— Понимаю. Ладно. Мне все равно как его назвать… ну хотя бы просто: свиток.

— А будешь ли ты хранить и оберегать Свиток? Или ты позволишь людям по-своему его переписывать, изменять то, что им непонятно, вычеркивать то, что им не по душе?

— Нет! Никаких изменений. Эти слова даны нам Светом. Никакий изменений!

— Ты уверен? А может строчку там, строчку здесь — ради блага людского? «Многие этого не поймут?», «это может оскорбить?», «здесь неясно изложено?»

— Никаких изменений!

Он вопросительно поднял брови.

— А кто ты таков, чтобы на этом настаивать?

— Я был здесь в тот момент, когда они были даны, — ответил я. — Я видел, как они появились, видел сам!

— Поэтому, — подытожил он, — ты стал Хранителем Свитка?

— Почему именно я? Им может стать любой, если поклянется ничего в нем не изменять.

— Но кто-нибудь все равно будет Хранителем?

— Кто-нибудь, наверное, будет.

— Вот тут и начитают появляться служители святого Свитка. Те,кто отдает свои жизни, чтобы защитить некий образ мыслей, становятся служителями этого образа. Однако появление новых мыслей, нового пути — это уже само по себе изменение, и оно приносит конец миру,сложившемуся до него.

— В этом Свитке нет угроз, — сказал я. — В нем любовь и свобода!

— Но любовь и свобода — это конец страху и рабству. — Конечно! — воскликнул я с досадой. К чему же он клонит? Почему Лесли молчит? Разве она несогласна с тем, что…

— А те, кто живет за счет страха и рабства, — продолжал Леклерк,

— обрадуются ли они,узнав об истинах,заключенных в этом Свитке?

— Наверно,нет,но мы не можем допустить, чтобы этот… свет… угас!

— И ты обещаешь оберегать этот свет? — спросил он.

— Конечно!

— А другие Свиткиане, твои друзья, они тоже будут его защищать?

— Да.

— А если наживающиеся на страхе и рабстве убедят правителя этой земли в том, что ты опасен, если они нападут на твой дом с мечами в руках,как ты будешь защищать Свиток?

— Я убегу вместе с ним!

— А если за тобой будет погоня и тебя загонят в угол?

— Если потребуется, я буду сражаться, — ответил я. — Есть принципы дороже самой жизни. Есть идеи, за которые стоит умереть.

— Вот так и начнутся Войны за Свиток, — старик вздохнул. — Доспехи, мечи, щиты и знамена, лошади, пожары и кровь на мостовой. И войны эти будут немалыми. Тысячи истовых верующих придут к тебе на подмогу. Десятки тысяч умных, ловких и смелых. Но принципы,изложенные в Свитке, опасны для всех правителей, чья власть зиждется на страхе и невежестве.Десятки тысяч выступят против тебя.

И тут я начал понимать то, что пытался сказать мне Леклерк.

— Чтобы вы могли отличить своих от чужих, — продолжал он, — тебе понадобится особый знак. Какой выберешь ты? Что начертаешь на своих знаменах?

Мое сердце застонало под тяжестью его слов, но я продолжал отстаивать свою правоту.

— Символ Света, — ответил я. — Знак Огня.

— И будет так, — продолжал он эту еще не написанную историю, — что знак Огня встретит знак Креста на поле брани во Франции, и Огонь победит. Победа будет славной, и первые города знака Креста будут сожжены дотла твоим святым огнем.Но Крест обьединится с Полумесяцем, и их огромное войско вторгнется в твои пределы с юга, запада, востока и севера. Сотни тысяч воинов против твоих восьмидесяти тысяч.

Пожалуйста,хотел я сказать, остановись. Я знал, что случится дальше.

— И за каждого крестоносца, за каждого янычара, которого ты убьешь, защищая свой дар, имя твое возненавидят сотни. Их отцы и матери, жены и дети, все их друзья возненавидят свиткиан и проклятый Свиток, погубивший их возлюбленных, а свиткиане будут презирать всех христиан и проклятое распятие, всех мусульман и проклятый полумесяц за то, что они погубили их родных свиткиан.

— Нет! — вырвалось у меня. Каждое слово было истинной правдой.

— А во время священных войн появятся алтари и вознесутся к небу шпили соборов, увековечивающих величие Свитка. И те, кто искал духовного роста и нового знания,найдут вместо них тяготы новых предрассудков и ограничений:колокола и символы, правила и псалмы, церемонии,молитвы и одеяния, благовония и подношения золота. И тогда из сердца свиткианства уйдет любовь,и войдет в него золото. Золото,чтобы строить храмы еще краше прежних, золото, чтобы выковывать новые мечи и обратить неверующих и спасти их души.

— А когда умрешь ты, Первый Хранитель Свитка, потребуется золото, дабы вознести в века лик твой. Появятся величественные статуи, огромные фрески и картины, воспевающие эту нашу встречу своим бессмертным искусством. Представь роскошный гобелен: здесь Свет, вот Свиток, а там разверзлась твердыня неба и открылся путь в Рай. Вот коленопреклоненный Великий Ричард в сверкающих доспехах, вот прекрасный Ангел Мудрости со Священным Свитком в руках, а вот старый Леклерк у своего костерка в горах,свидетель явленному чуду.

«Нет! — подумал я. — Это невозможно».

Но это было неизбежно.

— Отдай в мир этот свиток, и появится новая религия и еще один клан священников, снова Мы и снова Они, опять брат пойдет на брата. Не пройдет и сотни лет,как ради слов, написанных здесь, погибнет миллион человек. А за тысячу лет — десятки миллионов. И все ради этой бумажки.

В его голосе не было ни горечи, ни сарказма,ни усталости от жизни. Жан Поль Леклерк был исполнен знанием, накопленным всей его жизнью, спокойным принятием того, что он в ней встретил.

Лесли поежилась.

— Дать тебе куртку? — спросил я.

— Спасибо, дорогой, — сказала она. — мне не холодно.

— Не холодно, — эхом отозвался Леклерк. Он вытащил из костра горящую веточку и поднес ее к золотистым страницам.это вас согреет.

— Нет! — Я отдернул свиток. — Сжечь истину?

— Истина не горит. Она ждет каждого, кто пожелает найти ее,ответил он. — сгореть может только этот свиток. Выбор за вами. Хотите ли вы, чтобы свиткианство стало новой религией в этом мире? — Он улыбнулся. — А вас обьявят святыми…

Я глянул на Лесли, в ее глазах,как и в моих,мелькнул ужас.

Она взяла веточку из рук старца и подожгла края манускрипта. В моих руках распустился золотистый огненный цветок, я бросил его на землю. Свиток, догорая, вспыхнул и угас.

Старик облегченно вздохнул.

— Воистину благословенный вечер! — молвил он. — редко нам выпадает случай спасти мир от новой религии!