Я ухожу. Прощай навеки. Твоя душа - Алексей Притуляк

- Не нравлюсь… я ему… не нравлюсь… Ох!.. Какой ты жестокий, Арчи!.. Обидеть клоуна может всякий… а вот понять… пожалеть… Ах!..

Я отошел к окну и утер лицо портьерой. Это было мерзко и унизительно, но что оставалось делать.

Ситуация становилась все более и более ненормальной. Я ничего не понимал, я чувствовал, что выгляжу со стороны идиотски — в мокром костюме, с нарисованными над верхней губой кошачьими усами, взволнованный и ничего не понимающий. Все, что происходило в моем кабинете, напоминало то ли бред сумасшедшего, то ли дурной сон. И главное, я не представлял, что мне в этой ситуации делать. Единственное, что пришло мне в голову — это вызвать полицию. Но вызов полиции сейчас был далеко не лучшим вариантом улаживания какого бы то ни было конфликта. Имелись определенные обстоятельства, которые не позволяли мне сейчас прибегать к помощи властей. Тем не менее, можно было по крайней мере попытаться припугнуть его.

- Если через минуту вы не исчезнете из моего дома, я вызову полицию, — сказал я.

- Это вряд ли, Арчи, — ответил он странным, уже низким и грубым, голосом.

Я невольно обернулся и увидел прямо перед лицом черную дыру. Это был ствол пистолета, который он держал в обеих руках, вытянув их ко мне. Черное короткое дуло револьвера смотрело мне прямо в левый глаз. Этот холодный и жесткий взгляд был очень неприятен.

Я человек далеко не робкого десятка, но сейчас я испугался. От этого сумасшедшего можно было ожидать всего. Я нисколько не сомневался, что если я поведу себя не так, как ему нужно, он не задумываясь размозжит мне череп. Я не хотел бы, чтобы он выстрелил мне в глаз. Особенно — в левый.

Словно прочитав мои мысли, он криво усмехнулся и перевел прицел на мой правый глаз. Это тоже было весьма неприятно, хотя прежде мне казалось, что выстрел в правый глаз будет менее неприятен.

- Не могли бы вы целиться в лоб? — попросил я.

Он задумался на несколько мгновений, поводил глазами, пожевал губами и с неохотой перевел ствол чуть выше и левее, так, чтобы черное око пистолета смотрело мне точно в середину лба, над переносицей.

- Так лучше? — спросил он.

- Да, благодарю вас, — кивнул я.

Говорить больше было не о чем. Нет, тем для беседы сейчас нашлось бы немало, я думаю, но я был слишком занят мыслями о том, как успокоить безумца.

Прошло две или три минуты. А может быть и все пять. Я заметил, что ему уже тяжело стоять вот так, с вытянутыми руками. Руки его едва заметно, но начали подрагивать, что я сразу заметил по мелким движениям ствола пистолета.

Еще через пару минут он почувствовал, наверное, что больше не в силах сохранять принятую позу.

- Черт, руки устали! — поделился он со мной.

Если раньше он говорил дурацким полудетским голосом, то сейчас, похоже, — своим естественным. Голос у него был довольно низкий, ломкий.

- Надо что-то делать, — добавил он.

- Да, — согласился я. — Пауза как-то затянулась.

- Ну тогда я стреляю? — спросил он моего совета.

- Кхм… — я прочистил горло, которое вдруг обложило. — Может быть… э-э-э… кофе?

- Кофе? — засомневался он.

Он задумался на минуту, потом покачал головой.

- По дороге к тебе я зашел в кафе напротив. Выпил две чашки кофе с корицей, съел кусок сырного пирога и пирожное. Пирожное было так себе, но кофе — довольно безобразный. Ты ходишь в это кафе?

- Нет, — покачал я головой — я вообще не хожу в кафе.

- А, ну и правильно… — кивнул он и вздохнул.

Прошла еще минута.

- Ну ладно, давай прощаться, Арчи.

Он шевельнул пальцем. Сухо щелкнул взводимый курок.

«Какая глупая смерть! — мелькнуло в моей голове. — Надо же, быть убитым каким-то придурковатым арлекином, у себя дома, не докурив первой утренней сигары! Глупо. Но что делать?..»

Лицо его скривилось. Я понял, что он готовится нажать на спусковой крючок. Очень не хотелось закрывать глаза, выказывать слабость или страх, но инстинкт оказался сильнее — глаза мои закрылись непроизвольно в предчувствии выстрела и смерти.

Раздался щелчок. Хлопок. Странный писк. В мой лоб что-то мягко шлепнуло, уперлось, надавило.

- Падай, ты убит! — воскликнул паяц снова идиотским стеклянным голосом.

Я открыл глаза. Из ствола пистолета торчал надувшийся воздушный шарик, упиравшийся в мой лоб.

Клоун захихикал, ткнул в шарик ногтем, чем породил громкий хлопок, навесом бросил пистолет в аквариум, распугав этим рыбок, потом вольготно развалился в моем кресле, забросив ноги на стол. Достал из коробки сигару, некрасиво отгрыз кончик, отчего мне сразу стало грустно, и принялся раскуривать. Покончив с этим занятием, он бросил спичку следом за пистолетом, блаженно и глубоко затянулся, шумно выпустил воздух.

- Хорошая сигара, — похвалил он. — У Йольсена берешь?

- Троттер и братья, — ответил я.

Он дернул бровью, с видом знатока покачал головой, помахивая сигарой перед своим дурацким носом, наслаждаясь ароматом.

Клоун сидел и с удовольствием курил. Я стоял перед ним. Так продолжалось минут десять, не меньше.

В жизни у меня не было ни более глупого дня, ни более дурацкой ситуации. В моем кабинете, в этом храме философской мысли, по всему полу было насыпано конфетти, в камине давно уже догорели и Дюма и моя почта, в аквариуме плавали пластмассовый игрушечный пистолет и спичка. Через минуту к ним присоединился и окурок сигары. Сам же я, еще не просохший, стоял и смотрел на какого-то непонятного клоуна, ожидая, когда он выкурит мою сигару.

- Как чувствуешь себя в пятьдесят, Арчи? — неожиданно спросил паяц.

Голос его вновь стал обычным — серьезный, задумчивый, немного усталый.

Только тут до меня дошло.

А ведь действительно, ведь у меня же сегодня юбилей! Черт, хороший же подарок сделала мне жена!.. Может быть, и этого клоуна тоже она для меня заказала?

- Я продолжаю ничего не понимать в происходящем, — проговорил я вслух. — Кто вы? Что вам здесь нужно? Откуда вы знаете про мой день рождения?

Вместо ответа он поднялся с кресла, прихватив какую-то вещь со стола. Подошел ко мне. В его руках что-то прошуршало, а потом на мое лицо легла бумага. На затылке щелкнула резинка, припечатывая маску, — конечно, это была маска из хлопушки, — к моему лицу. Потом передо своими глазами, сквозь прорези в бумаге, я увидел знакомое маленькое зеркальце. Арлекин крутил им у моего лица, вопросительно подняв брови до тех пор, пока я кивком не подтвердил, что вижу свое отражение.

В зеркале передо мной маячила маска… меня. Да, это несомненно было мое лицо. Вернее, это было не то мое лицо, которое я каждый день видел в зеркале. Мой портрет, изображенный на маске, был моложе меня лет на пятнадцать как минимум.

Клоун несколько минут любовался изображением, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, отойдя на пару шагов и снова приблизившись, и даже зачем-то обойдя вокруг меня.

- Отлично! Вот в этом лице ты и пойдешь туда, — произнес он непонятную фразу.

- Вообще-то, я никуда не собирался, — возразил я.

- Надеюсь, собраться — это не очень долго?

- Э-э-э, как бы вам сказать, дело в том, что я не намерен никуда идти.

- Но нас ждут, Арчи! Ты не можешь подвести того, кто тебя ждет!

- Ничего не понимаю, — устало произнес я, поднимая руку, чтобы сорвать эту дурацкую маску с лица.

Но арлекин не позволил мне сделать этого. Он схватил мое запястье и сжал его так крепко, что кисть враз онемела. Он, оказывается, обладал недюжинной силой.

- Собирайся, Арчи, — произнес он спокойно, но голосом, не допускающим возражений, — собирайся, дружище.

- Не бери с собой многого, — добавил он через минуту, отойдя к аквариуму и наблюдая композицию из пластмассового пистолета, окурка сигары, огарка спички и рыбок. — Только самое необходимое: пара сигар, — себе и мне, конечно, — свежий носовой платок, то письмо, которое мы не дочитали, — думаю, тебе будет интересно его почитать да и мне, признаться, тоже.

- Я в последний раз требую объяснений, — произнес я по-возможности жестко. — Или вы сейчас же отвечаете на все поставленные мною вопросы, или я… или я… я не знаю, что сделаю.

Он вдруг приподнял мою маску и с минуту вглядывался в мои глаза.

- Ничего ты не сделаешь, Арчи — сказал он наконец. — Ни-че-го… Ты не можешь понять одной простой вещи, дружище…

- Не называйте меня «дружище»! — оборвал я его.

- Хорошо, дружище, — немедленно согласился он, резко отпустив маску, так, что она шлепком впечаталась в мое лицо. — Так вот, ты не можешь понять одной простой вещи…

Он сделал паузу, явно для того, чтобы спровоцировать меня на вопрос.

- Ну и какой же вещи я не понимаю? — поддался я на провокацию.

- Ты давно мертв, Арчи, — ответил он, гнусно улыбаясь. — При всех твоих, прямо скажем — недюжинных, способностях к философии, созерцанию, анализу и самоанализу, ты, как глупый мальчишка, прохлопал свою собственную смерть.