Перельдар - Вера Токарева

— Неблагодарная девчонка! Я велю схватить тебя, ты отправишься на дно колодца…

— И заберу с собой диадему! — В тон ему ответила Ида. — Эту вещь нельзя отобрать силой, она может быть только подарена, и горе тому, кто присвоит ее себе против воли владельца! На ней нет крови, поэтому она такая ценная! — Так, по крайней мере, рассказывала ей мать, когда делала бесценный подарок. Правда еще она взяла с Иды слово, что дочь вернет драгоценность обратно после свадьбы, но судьба распорядилась иначе.

Эльф знал, что девчонка говорит правду: до сих пор из-за диадемы никто не был убит. Новый хозяин получал ее в дар от предыдущего: об этом свидетельствовала чистая светлая аура сокровища, разрушать которую очень не хотелось. Аркуэнон во все глаза глядел на маленькую хрупкую фигурку, разглядывал побледневшее личико, и против собственной воли испытывал чувство гордости — ведь это его дочь.

— Хорошо, будь по-твоему, — проворчал он, наконец, и хлопнул ладоши. На его зов явилась эльфийка. — Позови мне начальника тюремной стражи и пусть прихватит с собой вчерашних оборотней.

На зов своего повелителя явился высокомерный эльф, его зеленые одежды были такого темного тона, что казались почти черными. Великолепным оточенным движением отвесил он грациозный поклон, вслед за ним склонились и шесть других стражников, прибывших вместе со своим начальником. В их плотном кольце стояли грязные осунувшиеся пленники. Эрик поддерживал Вейна, а тот буквально повис на друге. Оба были скорее похожи на тени, чем на себя самих.

— Ты призывал меня, Meletyaida? — первым нарушил молчание тюремщик.

— Да, Эстаниэль. Я отпускаю этих существ. Ты лично проводишь выродков и эту полукровку к границе. Они уйдут с миром, — велел король.

— Но… — протянул было его вассал.

— Ты не смеешь обсуждать мои приказы! — угрожающе сказал Аркуэнон, которому эта история порядком надоела. — Выполняй!

Повелитель эльфов протянул руку и потребовал:

— Диадема!

Ида молча поднесла ему драгоценность.

Король повернулся к своим теперь уже бывшим пленникам:

— Эта pereldar купила ваши никчемные жизни, теперь вы принадлежите ей. Служите своей хозяйке, и не попадайтесь больше на моем пути или пожалеете, что вообще родились. Прочь отсюда!

Аркуэнон порывисто встал и покинул тронный зал. Присутствующие проводили Его Величество низкими поклонами. Когда за венценосцем громко хлопнула дверь, Эстаниэль с отвращением посмотрел на оборотней и перевел взгляд на Иду.

— Идем, — велел он и быстро пошел вон из тронного зала.

Девушка подхватила Вейна с другой стороны, и закинула его руку себе на плечо.

— Я помогу, — заявила она.

Эльфы и их невольные гости последовали за начальником тюремной стражи.

Глава 8. Дом ведьмы

Тюремщик проводил путников до границы владений своего народа и сердито плюнул им вслед. Это было оскорбление, равносильное пощечине. Но Эрик предпочел проглотить обиду — слишком многое сейчас зависело от него. Парень бросил косой взгляд на Иду. Девушка шла, согнувшись в три погибели, стараясь удержать тяжелого Вейна. Волколак чувствовал свою вину перед ней.

Сидя в колодце эльфов, он проклинал полукровку на чем свет стоит. Ведь это из-за нее пошли они этой дорогой, оказались в лесном городе, не смогли уйти от погони… И в довершение всех преступлений она еще умудрилась привести на помощь ушастых! Неслыханная глупость. Если бы в тот момент у Эрика появилась возможность чего-либо пожелать, он, несомненно, попросил бы отдать ему эту девчонку, чтобы он мог перед собственной смертью свернуть ей шею.

В колодце молодой оборотень впервые в жизни познал панический страх. Нет ничего более жуткого для волка, чем оказаться в глубокой яме без света и чистого воздуха. Когда его посадили в клетку, он испытал отвращение, злобу, отчаянье. Но почти обезумевшую от унижения душу грела сумасшедшая надежда, что все закончится хорошо. Оказавшись же на глубине нескольких десятков метров, Эрика охватил леденящий кровь ужас. Рядом с ним в кромешной темноте бредил Вейн — ему досталось в схватке гораздо больше него самого. Да и стрелы эльфов, хоть и не сильно, но подпортили шкуру пса. По дороге в лесной город и на аудиенции парень гордо держался из последних сил, а потом слег. Он бормотал что-то без остановки, звал мать… От бессвязных восклицаний раненного Эрику становилось совсем плохо, ведь помочь он ни чем не мог.

Оборотень сидел, сжавшись в комок, и изо всех сил старался не завыть, чтобы не веселить стражу. В этот момент он ненавидел Иду так сильно, как не ненавидел еще никого на свете. Ощущение абсолютной беспомощности поглотило душу без остатка.

Когда эльфы пришли за ними, Эрик с облегчением подумал, что все скоро закончится. Пусть печально, но закончится. И он был благодарен ушастым, за то, что они все-таки решили казнить своих пленников, а не оставили их медленно умирать.

Тюремщики сбросили в бездну колодца веревочную лестницу. Эрик вылез сам, а Вейна эльфам пришлось поднимать, обвязав ремнями. Не слишком заботливо уложив его на пол, стража отошла в сторону. Пес тяжело дышал, кожа, словно покрылась пепельным налётом, но, по крайней мере, он молчал. Начальник охраны, бурча под нос проклятия, залил ему в рот крепкого эльфийского вина, парень закашлялся и очнулся. Алкоголь на короткое время вернул раненному способность двигаться, хотя вряд ли Вейн понимал, что происходит вокруг него. Пленников снова потащили во дворец и… отпустили.

И кого следовало благодарить за столь неожиданный подарок? Маленькую полукровку! Эрику было стыдно. Очень стыдно. Невыносимо стыдно. Он молча шел, стараясь принять на себя большую часть веса раненного.

Его спутница хмурилась и кусала губы. Теперь на нее вдруг нахлынуло раскаянье. Зачем она с таким упорством старалась отстоять чужие жизни? Что будет с ней, если Вейн умрет? Вряд ли его заносчивый друг согласиться сопроводить ее в Асс… Хорошо, если в живых оставит. По спине пробежал холодок, память услужливо подкинула картинку, заботливо навеянную магией короля эльфов: ее собственное окровавленное тело и склонившегося над ним белого волка. Ида содрогнулась. Остатки храбрости грозили бросить свою хозяйку на произвол тихой истерики. У нее больше ничего нет: как она могла так легко отдать все до последнего колечка, даже тощий кошелек остался лежать в том злополучном мешке?! Мысли хороводом кружились в голове, в душе царил хаос. Вроде радоваться надо — ведь вырвались, ушли… А она что? Не разревелась-то только из-за страха перед своим спутником.

Ида украдкой посмотрела на Эрика. Бледный, осунувшийся, какой-то растерянный — в этот момент он был жалкое подобие себя самого. Парень сосредоточенно смотрел под ноги, стараясь выбирать дорогу поровнее.

Силы Вейна быстро таяли, а сознание все чаще соскальзывало в благословенное забытье. Одурманенный болью мозг отказывался воспринимать происходящее, а израненное тело двигаться. Пес потерял сознание.

— Нам нужен отдых, — тихо сказал Эрик.

Ида кивнула, от напряжения у нее тряслись ноги. Одно дело, когда Вейн с их помощью старался идти сам, и совсем другое, если он окончательно повис на своих спутниках. Общими усилиями они уложили раненого на траву и упали рядом. Тишина нарушалась лишь пением птиц где-то высоко в густых шапках деревьев.

— Владыка эльфов сказал, что ты купила нас? — сказал волк, глядя на маленький кусочек синего неба, видневшийся сквозь листву.

— Я отдала ему все деньги и драгоценности, которые у меня были с собой, чтобы освободить вас, — ответила ему Ида.

Над полянкой снова воцарилась тишина, даже Вейн перестал бредить и, кажется, спокойно уснул. Девушке стало невыносимо грустно и тоскливо. Сейчас этот тип встанет и просто уйдет, не обернувшись. Но Эрик лежал спокойно, и казалось, о чем-то сосредоточенно думал. Вейн застонал, и все внимание оборотня обратилось на друга. Раненый был совсем плох, его била лихорадка, а кожа приобрела странный серый оттенок.

— Яд, — изрек Эрик, хмуро разглядывая друга.

— Какой еще яд? — прошептала Ида.

— Его задели стрелы эльфов, а они наверняка были пропитаны ядом, — пояснил парень.

— И что теперь? Он умрет? — девушка смотрела на него умоляюще.

— Нет, он будет жить. А то столько денег пропадет зря. Жди меня здесь, — Эрик решительно поднялся и быстро пошел прочь.

Ида в панике глядела ему вслед, с трудом преодолевая желание побежать следом. Сделав над собой усилие, она перевела взгляд с кустов, в которых исчез оборотень, на Вейна. У пса снова начался бред, он метался, просил пить, звал кого-то. Девушка попробовала осмотреть раны, но неумелая помощь причинила больше вреда, чем пользы. Вейн звал мать и уговаривал дать воды. Часы текли медленно, как смола по стволу сосны ранней весной. Иду трясло от страха: сидеть в глухом лесу рядом с умирающим оборотнем, и ждать неизвестно чего было жутко.