Выпускной. В плену боли (СИ) - Любовь Попова

* * *

В день выпускного, мама, наверное, впервые в жизни берётся за мои волосы сама. Я знаю, что плетёт она хорошо, но с удивлением отмечаю, как ловко её пальцы делают из моей соломы корону. Она даже где-то нашла блестящие шпильки, которые и закрепила в причёске, придав ей настоящее сияние. Оно отлично сочетается с моим светлым платьем, из-за которого я не высыпалась последние несколько дней. Мне хотелось хоть раз в жизни, хоть один день в школе надеть что-то по-настоящему красивое. Лёгкое, струящееся, такое, чтобы он заметил. Нет, нет, я, конечно, делала это не ради Демьяна, мне было на него плевать, но вдруг однажды в своей холодной Европе, трахая очередную девушку, он бы вспомнил моё платье, меня и мой не озвученный ответ. Я часто думала, что бы мы могли делать этот месяц. Тайно встречаться, так же прижавшись к дереву растворяться друг в друге, кататься по ещё влажной траве совершенно обнажённые, бежать под дождем и падать со смехом в пруд. Думала, да. Слишком часто даже. Непозволительно для той, кто пробовал его губы всего лишь раз.

— Какая же ты красивая, Ася, — вздыхает мама, когда появляюсь в своём платье. Отца ещё не было сегодня, и я очень надеюсь, что я успею уехать раньше, чем он появится.

— Красивая, да, повезло, что иду без синяков.

— Ася…

— Молчу, молчу, — смотрю на её намечающийся живот. — Ну, ничего, совсем скоро ты родишь новое поколение для развлечения отца. Наверное, мне нужно сказать спасибо, что он меня не насиловал.

Нарываюсь. Мать впервые, но всё же даёт мне пощёчину.

— Отец бы никогда на такое не пошёл! Не делай из него зверя! Он просто воспитывает вас!

— Проблема в том, мам, — поворачиваю к ней горящее лицо. — Что он мог делать с нами, что угодно, ты бы всё равно его не смогла остановить.

Она поджимает губы, отворачивается.

В этот момент мы слышим сигнал машины. Значит, приехал Гриша вместе со своим дядей. Значит, пора ехать на выпускной.

Глава 14. Демьян Одинцов

Я не узнаю собственный дом. Ощущение лютого пиздеца кроет каждый раз, когда я вижу мать. Отца. Их обречённые лица.

Мать потеряла ребенка. Он был ещё совсем крохотным, но она уже придумала имя, выкрасила в жёлтый свободную комнату, уже купила кроватку и коляску.

Теперь вместо того, чтобы жить, она часами проводит в этой комнате, ругается с отцом, когда тот пытается её вытащить.

Мой дом теперь — усыпальница не рождённой девочки. Мать и меня замечать перестала. Разговаривать. Смеяться. Как, собственно, и для отца я перестал существовать.

Теперь у него две задачи. Вытащить мать из депрессии и отомстить ублюдку, который сделал это с нашей семьёй. Я не против помочь. Мотаюсь с ним по делам, выясняю информацию под чужим именем.

Наверное, я должен чувствовать единение с отцом, должен радоваться, что помогаю, но меня только одна мысль грызёт, поскорее съебаться из этой ямы. Даже моль больше так не вставляет. Сил на разговоры нет.

Единственное, на что меня хватает в плане отношений, это приехать к Милене, трахнуться по-быстрому и свалить снова, чтобы решать с отцом дела. Наверное, если бы не нытьё Милены, я бы и не подумал появляться на выпускном.

Забрал бы аттестат, тем более через три дня самолёт.

Но надо появиться, надо Милене всё сказать, извиниться, подарок подарить на прощание. Не нужен мне никто. Не хочу иметь такую же болезненную зависимость, как у отца от матери. Когда твоё настроение полностью подчинено ей. Когда ты жизнь положил на то, чтобы она была счастлива. Не, нахуй.

Я хочу жить ради себя. Следовать своей дорогой, без попутчиков. Каких угодно попутчиков.

— Ты уже собрался? — отец заглядывает в комнату, где я пытаюсь завязать грёбаный галстук.

— Почти.

Отец усмехается, подходит ближе, помогает.

— Мы с матерью уезжаем сегодня, помнишь?

— Очередной психиатр?

— Не начинай.

— Да, я уже кончил. Сколько можно ныть? У неё двое живых детей есть, а она убивается по сгустку молекул?

— У меня есть идея одна. Не знаю, как она отреагирует.

— Ты о чём?

— Помнишь, мы с тобой выяснили, что у Хворостовых, — именно эта семья подстроила похищение матери по нашим данным. — Есть много врагов, которые хотят его линчевать не меньше моего.

— Ты придумал, как отомстить?

— Да, но не всё сразу. Есть одна баба, которая тоже хочет Хворостову насолить. Она правда в тюрьме сейчас, но у неё есть план. Мне он по душе. Тем более, что он включает в себя помощь Свете.

— Какую помощь?

— Нужно забрать ребёнка из тюрьмы, он вот-вот должен родиться.

— А ребенок связан с Хворостовыми?

— Это их прямой наследник.

— Так, а что он делает в тюрьме?

— Долгая история. В общем, ты развлекайся, но будь на связи. Есть шанс, что скоро Света придёт в себя.

Только я уже буду далеко и не увижу этого. А ещё не увижу, как отец творит хуйню, только чтобы к нему вернулась мать в том виде, в котором он её любит.

Отец выходит за дверь, я ещё раз проверяю свой внешний вид. Идеально для того, кому скорее всего залепят пощёчину, для того, кто видит своих одноклассников последний раз.

Я, наконец, отворачиваюсь от зеркала, спускаюсь из своей комнаты, кивнув нашей экономке. Последние дни общаюсь только с ней и отцом. Она цепляет мне на карман платок, я удивлённо бровь поднимаю.

— У меня нет насморка, Мария Михайловна.

— А это не для тебя, оболтус, а для дамы твоей. Потерянная эпоха джентльменов. Это тоже для твоей девушки, — протягивает она букет маленьких белых розы с краплениями сиреневых цветочков, от которых запах такой, что нос щекочет. — Подари обязательно.

— Обязательно, — целую морщинистую щеку той, что уже давно заменила нам всем бабушку. — Спасибо.

— Береги себя, Демьянчик, — перекрещивает она меня и отпускает. Я спускаюсь к машине, закидываю букет на заднее сидение, невольно рассматривая пустое место. Как давно я не оборачивался туда. Как давно перестал даже замечать Асю, просто работая строго водителем в дни экзаменов. Не особо заботился о том, как она добиралась домой, как сдала экзамены. Слишком сильно был погружён в темноту, которая окружила мою семью.

Я, наконец, стартую, заезжаю за Миленой, что встречает меня в блестящем «вырви глаз» платье. Её даже родители провожают. Отец жмёт мне руку. Неудобно,