В лапах страха - Александр Юрин

Олег замер и просто заключил подружку в объятия.

Двери скорой с лязганьем закрылись, и машина укатила. Вместе с ней исчезли Женя и Вячеслав Сергеевич — классный руководитель исполнял свой долг.

Светка с ужасом рассматривала лужу крови под ногами, в которой медленно растворялись крупицы мела, повторявшие контуры Жениного тела.

Дождь усилился, и Светка почувствовала, что её решительно утягивают за руку в сторону подъезда.

— Да отстань ты! — воскликнула девочка, не совсем разбираясь в ходе вещей.

Олег остановился.

— Ты промокла вся… И дрожишь.

— И чего?

— Заболеешь.

— Заболею? — Светка с трудом сдержалась, чтобы не набросится на Олега с кулаками. — Это единственное, что тебя сейчас волнует?! Но почему так?

Олег пожал плечами.

— Света, ты не представляешь, как мне её жаль…

— Жаль?! Кого? Женьку?! — Светка резко отстранилась. — Жалко, видите ли, ему. Хм… Жалеть раньше нужно было! А теперь… Теперь уже поздно.

Олег вздохнул.

— Если хочешь, я могу с тобой посидеть, пока родители не вернуться, — он замялся. — Мне кажется, тебе в таком состоянии лучше одной не оставаться.

Светка вздрогнула — как раз одной ей и следовало быть! Всё это время. И тогда ничего подобного никогда бы не случилось! Пускай уж лучше колотят её одну — от этого ведь ещё никто не умер!

— Я не одна — у меня брат дома, — без выражения сказала Светка, решительно пресекая повторную попытку Олега сблизиться.

— Он ведь маленький совсем.

— А ты большой, можно подумать!

Олег покраснел.

— Если такой взрослый — чего тогда ничего не предпринял?

— А что я мог?

Светка запрокинула голову и взмолилась к разверзшимся небесам:

— Почему же вы все ничего не можете?!

Олег смахнул капли со лба.

— Свет, его поймают. Он пьяный наверняка был. Он за всё ответит!

— А толку-то! — Светка в бессилии всплеснула руками.

Олег закусил губу.

— Ну так что, побыть с тобой?

Светка отрицательно мотнула головой.

— Предки неизвестно вообще когда приедут. Может только завтра утром.

— Я могу на ночь остаться.

Светка улыбнулась.

— Ну, конечно… Как я сразу не догадалась.

— Ты о чём?

— У меня месячные, придурок, — ничего не выйдет! Всё ещё хочешь остаться со мной на ночь, чтобы утешить?

Олег вспыхнул — да так основательно, что капли дождя окрасились рубиновыми тонами.

«Нет. Это просто маячки от милицейского уазика».

— Дура, — мальчик развернулся и зашагал прочь.

— Эй! Ну-ка стой! — Из уазика выскочил рослый ППСник и поспешил вслед за удаляющимся подростком. — Парень, стой же, говорю! Следователь ещё с тобой не побеседовал.

Светке поспешила отвернуться — она не хотела становиться частью этого пустого диалога.

Потом была бестолковая беседа с Григорием Викторовичем, которую она совершенно не запомнила. Перед глазами стояла окровавленная Женя, которая так походила на то самое Лицемерие, — обветренные губы корчились в некоем подобие улыбки, отчего мёртвая кожа трескалась, обозначая пока ещё розовое мясо.

Женя-Лицемерие то и дело вздыхала. Отыскивала пустыми глазницами Светку и злобно хрипела, вытягивая перед собой костлявые руки с пожелтевшими ногтями: «За что?.. — неслось из глотки с окровавленными зубами. — Почему я? Почему не ты? Ведь это ты во всём виновата! Ты заслужила смерть, как никто из нас!»

Светка жмурилась, в попытке избавиться от страшного видения, однако ничего не менялось, а Женя-Лицемерие подбиралась всё ближе, обдавая ошарашенную Светку дыханием разложения. Дыханием, от которого, казалось, нет спасу ни в одном из миров!

Светка поднимала руки, силясь зажать нос, а в рот ей при этом совали какие-то сладковатые капсулы, от которых мутнел рассудок. Непонятно откуда доносился низкий незнакомый голос, растягивающий гласные звуки, будто зажевавший плёнку магнитофон:

«Сегооодня ничегоооо не полуууучится… Поговориииите с девочкой завтрааа…»

Похоже, таблетки всё же сделали своё дело: совсем скоро Светка позабыла о жутком образе, сердце забилось ровнее, а мысли стали под стать пересытившимся слизням — им хотелось поскорее на покой, тем более дождик идёт, какая благодать.

— Отстаньте вы все, — безразлично сказала Светка. — Вы все невсамделишные. Потому что ничего не можете. Я устала от всех вас.

…Светка сидела на корточках, упершись спиной в монолитную поверхность входной двери, и постепенно отходила от успокоительного.

— Отстаньте все! — шептали потрескавшиеся губы. — Я не боюсь ЕГО.

И все отстали.

Остался лишь мрак пустой квартиры.

В лапах страха

Марина прекрасно знала, что грызть ногти — дурная привычка, от которой, к тому же может разболеться живот, как это обычно случалось с Юркой, когда тот вдоволь налижется собственных пальцев. Однако она ничего не могла с собой поделать: продолжала молча грызть и смотреть на серую поверхность откинутого капота.

Время неумолимо неслось вперёд. Марина давно уже потеряла счёт секундам, минутам, часам… Сколько они уже тут прозябают, не в состоянии сдвинуться с места? Сколько ещё простоят? Когда закончится это томительное ожидание?.. Или оно будет царить вечность, как кара, расплата, Страшный суд!

Глеб ковырялся в моторе. Вряд ли он что-то понимал в анатомии автомобиля, скорее уж просто не мог оставаться безучастным в сложившейся ситуации. Хотя, признаться честно, Марина прекрасно понимала, что истинная причина заключалась в ином: муж просто не хотел выслушивать её нытьё, предпочтя сухому салону машины — промозглую сырость М-5. Это было его право.

Марина и сама не была толком уверена, нужен ли ей собеседник именно сейчас. Скорее всего, нет. Глеб элементарно выведет её из себя своими шаблонными фразами, типа: «Не стоит себя накручивать раньше времени, вот доберёмся до дома, там видно будет» или «Слёзы ещё никогда не решали проблем, нужно уметь держаться, контролировать эмоции, потому что ещё не факт, что случилось что-то страшное…» Да, такое успокоительное попросту раздражает, ещё сильнее сгущая и без того мрачный фон.

«Подумать только, — размышляла Марина, всматриваясь в муть за окном. — Уже собственный муж и тот, бесит до основания. До тошноты, до боли в зубах, чуть ли не до потери пульса! Хотя, если взглянуть на всё с другой стороны: своим поведением он давно заслужил ещё и не такого отношения».

Марина качнула головой, припоминая вчерашние мысли, которые, такое ощущение, где-то побродили — или перебродили, — отстоялись, после чего заново всплыли перед отформатированным сознанием. Только на сей раз в совершенно ином ракурсе.