Матабар III - Кирилл Сергеевич Клеванский

нацеленными на сердца друг друга. Оборотень, попивая эль, убаюкивал на ладони накопитель, а Ардан не отнимал руку от посоха. И если бы сейчас на стол кто-то положил бы листок бумаги, без всякого сомнения — тот немедленно вспыхнул бы от горячего напряжения, пропитавшего воздух вокруг четверки.

Ардан чувствовал, как пылают Звезды в его разуме. В первой сияло три луча (еще четыре ушло на два щита, которые он сотворил за этот вечер), а во второй все девять.

— У нас к тебе предложение, Говорящий, — куда более озлобленным тоном, нежели прежде, произнес Индгар. — Уезжай из города. Или просто — не мешайся.

Ардан промолчал. Он помнил наставления Скасти и прадедушки — чем меньше ты говоришь сам, тем больше услышишь от другого охотника.

— Ну вот скажи — зачем тебе все это, — Индгар ошибочно принял выжидающее молчание за сомнения. — Зачем так надрываться и рисковать ради каких-то людей. Кому ты делаешь лучше? Остальным братьям и сестрам, которые ютятся в этих халупах, пока люди жируют в Метрополии? Нет. Вряд ли.

— А ты — делаешь? — процедил Аркар.

— Может и не делаю, — не стал спорить Индгар. — Но я хотя бы не пытаюсь обманывать, что радею за какое-то общее благо. Я просто выживаю, Аркар. В отличии от вас двоих, возомнивших о себе невесть что.

— Но ты служишь Пауку, — прищурился Ардан.

— Работаю, а не служу, Плащ, — надул ноздри Индгар. — Я не какой-то там полукровка, чтобы прислуживать людям. И не потерявший пути матабар, предавший братьев и сестер и даже имя сменивший. Как там он себя называл? Гек Абар? Смешно даже…

Наручные часы обожгли запястье Ардана.

— Есть большая разница между службой и прислуживанием, Индгар, — тон Аркара стал грубее и тяжелее.

— Да-да, конечно, — отмахнулся Индгар. — Оправдывайте свое малодушие как угодно… Тебе, кстати, старик, рассказать определение этого слова? Или догадаешься. Если, конечно, в тебе еще осталось что-то от души орка.

Очередная пауза заставила воздух над столом показаться удушливее табачного дыма, окутавшего бар.

— Орден дает тебе, Говорящий, возможность спокойно выйти из игры. Тебе, твоей семье — маленькой Кены, болезненному Эрти, стареющим Шайи и Келли… да и этой певичке тоже, — продолжал Индгар. — И это разовое предложение. Больше никаких уговоров не последует. Мы сперва убьем тебя, а затем всех и каждого, кто тебе дорог. И если ты надеешься, что твоих близких сбережет вторая канцелярия, а певичку генерал-губернатор Шамтура, то они лишь отсрочат неизбежное. Пусть даже через годы, но ты, на тропах Духов, среди Ангелов Светлоликого или куда там отправляются полукровки, будешь знать — что их страдания, а, поверь, они будут страдать… твоя вина. И все из-за того, что ты уперся.

Индгар замолчал.

В голове Арди вновь, как и прежде, эхом зазвенели десятки вопросов.

А что если Индгар не блефует? Что если уже сейчас по Дельпасу бродят люди Ордена? А что если вторая канцелярия не справится с защитой семьи? А что если имя генерал-губернатора Шамтура, владеющего, де-факто, без малого, личной армией не остановит злопыхателей от причинения вреда Тесс? А что если он не успеет, не справиться, не сможет…

Сердце вновь бешено забилось в груди. Воздуха не хватало. Мысли путались, сталкивались друг с другом, порождая еще десятки и сотни новых вопросов.

А что если…

А что если……

А что если……

* * *

Маленький охотник лежал на лапах своего учителя. Выбравшись из Хижины, они, утопая в снегах, свернулись клубком на Ступенях и смотрели на то, как в вышине пылают звезды.

Эргар мерно дышал, согревая дыханием лицо маленького охотника, а тот, зарываясь лапами в густую шерсть наставника, наблюдал за сиянием ушедших на тропы Духов. Их очи взирали на смертных сквозь крылья Духа Ночи. Так же, как и смертные, в свою очередь, смотрели на них.

Снизу вверх.

Сверху вниз.

Дул ветер. Холодный и жестокий, не знавший ни сострадания, ни милосердия. Таким его раньше, несколько циклов назад, представлял себе маленький охотник. Пугался и выл, когда бессердечная вьюга заметала все на своем пути, а её поступь скрипела опасными, снежными провалами, внутри которых таились глубокие трещины. И множество охотников ждали, когда добыча ошибется. Когда оступится. Когда станет уязвима. Когда испугается того, что прячется в тенях.

Боялся и маленький охотник.

— Твое сердце быстро бьется, Ард, — прогудел снежный барс. — Когда сердце быстро бьется, значит разум — не спокоен. Успокой разум, а с ним успокоится и сердце. Охотник всегда должен быть спокоен. Спокойный дух сделает твой взгляд острым. Спокойный разум наделит клыки и когти точностью. А спокойное сердце укрепит кости и мышцы.

— Н-но как мне успокоится, наставник?

— Ты помнишь про урок о мыслях завтрашнего дня?

Маленький охотник помнил. Но сегодня, когда он столкнулся с другим молодым снежным барсом, готовым насмерть биться за тропу охоты, ведущей к козерогам, эти мысли не помогли маленькому охотнику. И тот, поджав своей несуществующий хвост, сбежал.

Эргар это видел.

И впервые — не осудил. Он лишь молча развернулся и вернулся в Хижину, а маленький охотник, пусть и целый и невредимый, но будто побитый — пришел следом.

— Это не всегда помогает, наставник. Иногда мне так страшно… иногда у меня так много мыслей… я не знаю, как от них спрятаться. Как бы быстро я не бежал, как бы громко ни рычал — они не отстают от меня.

Эргар протянул свой шершавый, длинный язык и провел им по той немногочисленной шерсти, что росла на голове своего ученика.

Маленький охотник засмеялся и попытался отстраниться от учителя. Он пихал его в могучую грудь, дергал за кожу, но барс лишь крепче прижимал детеныша к лапам и, вылизывая шерсть на голове, терся головой о маленькую спину.

А затем замер.

Застыл.

Будто не живой.

Словно деревянная фигура, которые, порой, маленький охотник встречал во время