Синее Пламя - Дмитрий Воронин

Женщина улыбнулась, ее длинные тонкие пальцы зарылись дочери в волосы. Улыбка получилась очень нежной… несмотря на иглы тонких клыков, на мгновение выскользнувших из-за полных алых губ.

В такие моменты Синтия снова чувствовала себя девчонкой. Детство… Пока оно с тобой, ты его не ценишь, мечтая как можно быстрее повзрослеть, чтобы перестать слышать со всех сторон: «Ты еще маленькая, вот подрастешь…» Но потом, спустя годы, так хочется снова стать ребенком, окунуться в родительскую ласку, избавиться от забот и проблем, вновь начать видеть мир исключительно в розовом свете. Да, Син уже выросла… и по меркам людей, и по меркам ее сородичей, она могла считаться взрослой, отметив несколько дект назад свой двадцатый год. Правда, люди не дали бы ей более четырнадцати или пятнадцати, и внешность девочки-подростка она утратит еще не скоро, детство вампиров длится долго… и в это время они особенно уязвимы. Может, именно от этого вампир рожденный — редкость. Мать Синтии, Келла, была вампиром рожденным, в отличие от отца, что сам подставил шею под обращающий укус, влекомый любовью к черноволосой красавице.

Она проглотила пышку, в который раз подумав, что такого мастерства ей, видимо, не достигнуть никогда. Даже если бы она этого страстно хотела. Мастерство хозяйки Синтию не прельщало ни в малейшей степени; вот мечи, обращению с которыми ее научил отец, — это совсем иное дело…

Отец был знатным мечником, в совершенстве владевшим этим искусством. Много лет назад — сейчас и не упомнить уж, сколько именно, Келла, тогда совсем еще юная вампирочка, непредусмотрительно поселившаяся неподалеку от большого многолюдного села, стала его очередным заданием. До этого Радену уже приходилось иметь дело с вампирами — и не простыми, а обозленными донельзя, любящими вкус человеческой крови и готовыми на все, дабы эту кровь заполучить. И потому к порученному делу он, как и весь его отряд из десяти видавших виды бойцов, отнесся со всем, должным вниманием — серебряное оружие, сети, лечебные эликсиры…

Неполная дюжина людей против одного взрослого вампира — не лучший расклад, но Раден верил в свои силы. До тех пор, пока не увидел Келлу… Сердцу не прикажешь. Сорокалетний охотник, проливший на своем веку куда больше крови, чем иной столетний вампир, он потерял голову, влюбившись сразу и навсегда. Много раз он уходил от Келлы, давая себе слово навсегда забыть дорогу в ее дом, — и столько же раз возвращался, не в силах изгнать из сердца ее образ. Появились морщины, волосы затянула изморозь седины, глубокий шрам пересек лицо — а она оставалась все такой же молодой и прекрасной. И всегда была рада его видеть…

И однажды он остался. Навсегда.

С того времени прошло много лет. Сменив человеческую сущность на сущность вампира сотворенного, Раден не утратил мастерства в фехтовании, и когда у него родилась дочь… он надеялся на сына, но что поделать, вампиры рожденные появляются на свет редко, но мальчики среди них — редкость еще большая. И когда родилась дочь, нареченная Синтией, он принялся учить ее тому единственному, что умел. Келла не возражала — пусть и непривычно видеть в руках девчушки тонкий, по ее росту, клинок, но зато за судьбу дочери можно было беспокоиться поменьше. Она сможет за себя постоять.

В последнее время Келла все чаще и чаще задумывалась над тем, что и это место, где они жили уже несколько лет, стало каким-то слишком уж… насиженным. Семья, живущая на затерянном в лесу хуторе, не слишком привлекает внимание, но слухи все же ползут, рано или поздно, но о том, что по соседству живут вампиры, становится известно многим. И тогда… тогда вопрос лишь в том, кто успеет первым. Вампиры — затеряться в лесах или солдаты — пустить хутор пеплом, перед этим порешив его хозяев.

Ходили слухи, что в землях, подвластных Ордену, к вампирам относились помягче. Келла никогда не бывала в тех местах, а Раден хотя и родился в Ордене, но покинул его еще в молодости, в поисках приключений — да так судьба и не дала вернуться. Они с Келлой не раз обсуждали идею перебраться в те края… Хотя орденцы и считали вампиров порождением Тьмы и достойными немедленной смерти, на самом деле зачастую оказывались более терпимыми… но это совсем не означало, что приграничная стража с готовностью пропускала на свою землю «кровососов».

Раньше родителей беспокоил возраст девочки, но теперь она была уже вполне взрослой, и можно было отправляться в путь.

— Вот окончится сезон садов, — Раден, все такой же седой, все с тем же шрамом, но за последние пять десятков лет ничуть не постаревший, — и двинемся помаленьку.

Келла взъерошила волосы мужа, одновременно лаская дочь. Она чувствовала себя счастливой — немногим вампирам в этом несправедливом мире выпадает хотя бы капля простого счастья. Если бы еще не нужно было каждые несколько лет, а то и чаще бросать насиженное место и отправляться куда глаза глядят, жизнь вообще была бы прекрасной.

Синтия подвинула к себе миску с пышками и с наслаждением вдохнула аромат горячего сдобного теста.

Девушка знала, что родители любят друг друга… об этом странном чувстве, которое люди в гордыне своей считали исключительно «людским», она слышала многое, но испытать его самой не довелось. Не было подходящего объекта — ведь глупо влюбляться в собственного отца… нет, она любила отца, как и мать, но это чувство было иным… просто иным. Сама себе Синтия не могла бы это объяснить.

Мать не слишком приветствовала попытки дочери выбраться в людное село — даже накинув капюшон, она рисковала быть узнанной… совсем недавно Син обрела способность трансформироваться в крылатую, и Келла немного успокоилась — случись что, девушка сможет хотя бы улететь. Но это отнюдь не означало, что теперь она попустительствовала желаниям дочери «выйти в люди»… А потому о любви Син приходилось узнавать преимущественно из книг.

Очередная пышка застряла у девушки в горле, она первой почувствовала приближающуюся угрозу — раньше отца, поскольку чувствительность у вампира сотворенного все же несколько ниже, чем у вампира рожденного. И даже раньше матери…

— Враги! — пискнула Син, одновременно терзаемая двумя противоположными по смыслу желаниями — спрятаться под лавку или ухватиться за меч. Мгновение потратив на выбор, она схватила меч… и все-таки спряталась под лавку. Уже с оружием.

Вооружился и Раден — его тяжелый двуручник, с которым ветеран прошел немало дорог и уничтожил немало нежити, все еще был цел, регулярно очищаемый от ржавчины, наточенный до бритвенной остроты. Отец влез в кольчугу — а тут как раз сказалась мирная сытая жизнь, и железные кольца заскрипели, охватывая весьма погрузневшее тело, — и вышел на крыльцо, дабы встретить гостей… Вполне вероятно, что пожаловали они с недобрыми намерениями, но всегда оставался шанс кончить дело миром…