Остросюжетный детектив. Выпуск 10 - Эрл Стенли Гарднер

— Я никогда не знала своего отца. Моя мать умерла, когда мне было двенадцать лет. Я пришла к мнению, что сирота без денег может добиться чего-либо в этом мире, лишь приняв решение работать над собственным самосовершенствованием. Я сделала все возможное в этом плане.

У меня было лишь начальное образование, но я занималась самообразованием, используя для этого любые возможности: вечернюю школу, заочные курсы. Выходные дни я проводила в публичной библиотеке. Я научилась стенографировать, печатать, стала секретаршей, а затем дикторшей на радио. Потом у меня не сложились отношения с директором, и, в общем-то, я вскоре должна была покинуть работу.

Затем пришло письмо от одного из слушателей. Человеку по имени Джейсон Барстлер понравился мой голос, и он интересовался, не соглашусь ли я работать на него, причем оплата была очень хорошей, а работа — очень легкой.

— Чем вы занимались? — спросил Мейсон.

Она скорчила гримасу и сказала:

— Мы получаем множество подобных писем. Они написаны по-разному, но всегда в них заложена одна и та же идея. Я никогда не обращала на них внимания.

— И что же произошло?

— Затем я получила еще одно письмо. Позже господин Барстлер позвонил мне по телефону на радиостудию. У него был очень приятный голос. Он сказал, что у него плохо со зрением, что он всегда очень любил читать, и ему нужен кто-то, кто мог бы работать чтецом. Он сказал также, что он слушал мои выступления по радио, ему понравился мой голос, и он считает меня милой женщиной. В общем, если говорить короче, я начала работать на него. Оказалось, что он очень приятный, изысканный джентльмен.

— Чем он занимается? — спросил Мейсон.

— Горнодобывающая промышленность, шахты. Ему около пятидесяти пяти — пятидесяти шести лет. Он человек, которому в жизни нравятся хорошие вещи, но, в общем, все в меру. В целом он… несомненно, интересный человек.

Мейсон лишь утвердительно кивнул головой.

— Он считает, что величайшей проблемой Америки является то, что мы все слишком легковерны. Он говорит, что нашей национальной чертой является то, что мы верим во все, что нам подают на блюдечке, а затем, когда позолота стирается, мы виним всех, конечно, кроме себя самих. То, что он читает, круг его интересов является самым специфичным из всего, что я видела в жизни.

— И что же это? — с интересом спросил Мейсон.

— Он тщательно отбирает статьи очень хороших авторов в наилучших журналах, и я их ему читаю.

— И что же особенного в этом? — спросил Мейсон.

— Он выбирает статьи, которые были опубликованы от четырех до двух лет тому назад.

— Не понимаю…

— И не поймете, если не прочтете эти статьи. Например, до войны появлялись статьи о том, как мы можем разбить военно-морской флот Японии в любой четверг утром до завтрака. Затем, когда был введен сухой закон, появились статьи о том, что что бы ни произошло, невозможно будет ни под каким видом провести поправку об отмене сухого закона, статьи по экономике и финансовому положению, статьи, в которых люди говорили о том, что национальный долг в тридцать миллионов долларов приведет страну на грань банкротства, а долг в 50 млн вызовет национальный хаос. Все они были прекрасно написаны, хорошим языком, основывались на выверенных логических посылках, которые казались неопровержимыми. Они были написаны лучшими писателями страны.

Во взгляде Мейсона загорелся интерес. Он посмотрел на Деллу Стрит, а затем вновь на Дайану Риджис:

— В чем же смысл? Зачем человеку терять свое время на чтение устаревших статей? В конце концов, человек, который пишет статьи, не является пророком. Он просто излагает факты и делает их логическое обобщение, интерпретирует их.

Дайана Риджис нервно засмеялась:

— Боюсь, я нечетко выразилась, но именно таким образом господин Барстлер сохраняет, как он сам говорит, правильную ориентацию своего ума. Он говорит, что единственный способ, позволяющий не проглатывать ту информацию, которую вам дают каждый день, информацию, обернутую в нечто похожее на безупречную логику, — это читать те ошибочные статьи, которые появились вчера и которые также были основаны на вроде бы безупречной логике.

— Да, — с улыбкой согласился Мейсон, — в этом что-то есть, если, конечно, человек может позволить себе тратить столько времени на развитие собственного скептицизма.

— Он может, — сказала она. — Он считает, что мы как народ являемся маленькими детьми с жадными глазами. Приходит человек и говорит: «Вам нравится это утопическое условие? Ну что ж, единственный способ добиться этого — надо сделать так-то и так-то». И ни у кого не возникает даже вопроса, люди просто начинают плясать под его дудку.

На лице Мейсона отразился возрастающий интерес:

— Мне кажется, следовало бы поговорить с этим человеком. Я имею в виду — с Барстлером, — сказал он. — Ну что ж, давайте сейчас поговорим о том, в чем заключается ваша проблема.

— Она начинается с Карла Фредча и…

— Подождите минутку, — прервал Мейсон. — Давайте все по порядку: кто такой Карл Фредч?

— Сын госпожи Барстлер от первого брака. Испорченный ребенок, но это трудно понять, пока не удастся заглянуть ему в душу. Он считает себя великим актером. Он помешан на этом. У него