Прошедшие войны - Канта Ибрагимов

У небольшого поселка Слободка наткнулись на вражескую колонну. Растянутый на километровую длину полк, состоящий из 1100 человек, не смог мгновенно перестроиться прямо на марше. Немецкие танки и пехота ударили прямо вбок. Однако красноармейцы не дрогнули, не бежали, с ходу вступили в неравный поединок. Схватка была недолгой, но кровопролитной, жестокой. Ощетинившись, красноармейцы дали отпор. Немецкая пехота первой не выдержала яростного сопротивления, стала отступать, за ними потянулись танки. С обеих сторон были многочисленные потери.

Через пару часов немцы предприняли повторную попытку атаковать полк. Вновь завязался ожесточенный бой, и наверное красноармейцы смогли бы выдержать натиск противника, но неожиданно прямо из леса с обоих флангов появилась немецкая пехота. Тогда воля солдат надломилась, не подчиняясь командам офицеров, они вскочили с укрытий и бросились наутек в близлежащий лес. Арачаев Цанка тоже вскочил.

— Стоять! Назад! — крикнул он в отчаянии, но увидел в глазах сослуживцев панику и испуг, поддался общему смятению и побежал в спасительный лес. Его сердце яростно колотилось, не хватало дыхания, ноги подкашивались, скользили на мокром осеннем черноземе. А рядом свистели пули, как подрубленные мешки падали вокруг солдаты, за спиной ревели железные моторы танков. Перед самым лесом Цанка упал, не было сил встать, он на четвереньках попытался доползти до чернеющей чащи, однако тело обмякло, не слушалось, потеряло способность двигаться. Он ничком повалился на холодную землю, лбом уперся в склизкий грунт, часто, с трудом дышал, ни о чем не думал, боялся поднять голову. Кто-то больно наступил ему на руку, пробежал мимо. Все чувства Цанка вмиг исчезли, остался только слух, необычайно острый, до предела усиленный. Он слышал только топот сапог и бешеный, пожирающий рев танков, этот зловещий вой все нарастал, накатывался, подминал под себя всё. Цанка всем телом прижался к земле, в безумстве сжал кулаки, ему не хватало воздуха, сбивалось дыхание, он с нетерпением ждал конца. Это был рев потопа на Оймяконе. "Вот он, мой конец" — вспомнил он Бушмана. Однако в это время какие-то мощные руки подхватили его, оторвали от земли.

— Брат, вставай, пошли, — сквозь рев услышал он голос Басила.

Цанка раскрыл глаза, увидел окровавленное лицо младшего брата, моментально ожил, на согнутых ногах заковылял в обнимку с ним к милой мгле осеннего леса.

В густых сумерках немцы открыли по лесу беспорядочный, густой орудийный огонь. Били ровно два часа. Братья Арачаевы лежали в зверином проеме, под густыми корневищами старого дуба, не двигались, молчали, думали о своем, и наверное оба — об далеком Кавказе. Глубокой ночью, когда мир погрузился в долгожданный покой, они забылись в тревожном, безотрадном сне. На рассвете по лесу ходили солдаты, тихо окликали друг друга, боялись шуметь. Цанка проснулся раньше брата, долго с любовью смотрел на родное, покрытое спекшейся кровью лицо. Снял с себя шинель и накрыл его большое, скрученное по-детски в калачик тело. Потом курил самокрутку, о чем-то печально думал в предрассветной темени леса.

Утром остатки воинов собрались на небольшой опушке леса. Считали потери. От полка осталось в живых всего 446 человек. В прошедшем бою погибли командир полка и замполит, командир второго батальона. Были брошены двенадцать орудий, потеряны почти все кони, и самое главное, не было провизии и кухни. Очевидцы говорили, что одна из фланговых атак противника полностью разгромила интендантскую роту. Поле короткого совещания оставшихся офицеров решили выходить из окружения двумя отрядами. Братья Арачаевы попали в северную группу под командованием майора Нефедова. Южная группа сразу двинулась в путь, было оговорено, что встреча будет за линией фронта. Командиры решили далеко друг от друга не расходиться, идти параллельно и держать по возможности связь. Из этого ничего не вышло, не прошло и двух часов, как южная группа наткнулась на засаду немцев, начался ожесточенный бой. Бойцы северной группы стояли в оцепенении, слушая шум недалекого поединка. Все реже и реже хлопали карабины, все больше и больше нарастали автоматные очереди врагов, их орудийные залпы. Все длилось недолго, и как-то вмиг все оборвалось, затихло, погрузилось в страшную тишину.

Нефедов дал команду схорониться в лесу до темноты, выслал в северо-восточном направлении группу разведки. В полночь благополучно миновали небольшую речку Рессу, после этого обогнули стороной с виду нежилой городок Юхнов и двинулись в сторону фронта к Москве. В начале октября начались холода, ночи стали морозными, колючими, длинными. Шли сплошными лесами. Питались чем попало. В небольшом, не оккупированном немцами глухом селе Косьмово провели сутки, отдыхая, питаясь жирной горячей едой из местных свиней.

Под Мятлево при переходе железнодорожного переезда впервые попали в засаду. Отступили, решили уходить в сторону. Однако противник сел на хвост. Начались короткие отступательные бои. В этих краях лесов было мало, много было открытых мест. Только благодаря уму и мужеству майора Нефедова красноармейцам удавалось избежать больших потерь и уходить от преследователей. Но и это продолжалось недолго, при переправе через реку Шаня возле поселка Ивановское вновь попали в засаду. До переправы Нефедов посылал специальную разведку, и те доложили, что путь свободен. Переходили речку Шаню глухой ночью, в самом узком месте. Здесь течение было быстрым, с коловертью лихвастым(?), по-осеннему колюче-морозным. Когда основные силы подразделения перебрались на противоположный берег, разразился встречный шквал огня. И здесь Нефедов не растерялся — не вступая в бессмысленный бой, повел группу по пологому берегу вверх против течения. Всю ночь бежали вдоль реки, пока не достигли болот и лесов. На рассвете не досчитались трети личного состава.

Солдаты устали, проголодались, дисциплина стала падать. Многие красноармейцы были без оружия: кто побросал во время последнего изнурительного побега, кто ввиду закончившегося боеприпаса. К тому же много было раненых. Тем не менее Нефедов требовал воинской дисциплины и порядка. День отдыхали в устьях, прибрежных зарослях извилистой, медленно текущей речки Шани. В сумерках тронулись в путь по чистому, не скошенному по осени ржаному полю. Впереди шла разведка во главе с Арачаевым Цанкой. В маленьком, не занятом немцами селении Обухово провели остаток дня и ночь. Местные жители плакали, говорили, что немцы заняли Москву, делились с солдатами последним куском хлеба. В сумерках Нефедов собрал в здании сельсовета весь небольшой офицерский состав.

— Мы превратились в группу беженцев, — говорил он хриплым голосом, оглядывая поочередно всех. — Да, тяжело. Да, отступаем, но это не значит, что не должно быть дисциплины… Утром выстроить всех повзводно. Провести проверку оружия и боеприпасов. Тяжело раненых оставим здесь… Ночью выставить по периметру села дозор. Лейтенант Носов, за это отвечает Ваш взвод. Арачаев — на рассвете в количестве десяти человек выходите вперед с разведкой. Как видно из ситуации, противник основные силы двинул по Можайскому и Калужскому направлению. Мы находимся как раз посередине. Здесь еще незанятая территория. Будем идти на северо-восток по направлению Мансурово — Слобода — Юрково в обход больших городов и трасс… Если будем идти лесами и только по ночам, линия фронта уйдет далеко, а это окружение и конец… Надо действовать… Следите за обстановкой… Расходитесь.

Несмотря на всю строгость дисциплины, ночью произошел инцидент: из одной хаты выскочила голая баба и кричала, звала на помощь. Оказывается, несколько солдат, во главе с сержантом Нехлюдовым, достали у кого-то самогонки, напились и поддались соблазнительным улыбкам двух местных немолодых женщин. Все было хорошо, пока в хаты не выстроились очереди и не началось групповое насилие. Среди ночи всех подняли в ружье, искали виновных, испортился сон, отдых и восстановление остатков сил для решающего броска. Нефедов грозился полевым трибуналом и расстрелом виновных. Утром во время проверки не нашли сержанта Нехлюдова и еще семерых красноармейцев. После этого дисциплина совсем развалилась. Рядовые стали сквернословить офицерам, своевольничать. В полдень, проходя мимо деревни Мансурово, несколько солдат без ведома командиров ушли в село, ходили по хатам, угрожая оружием, требовали у стариков и детей самогонки и еды. Брошенный им вслед разведвзвод Арачаева догнал беглецов, обезоружил, привел обратно. Тут же по приказу майора Нефедова провинившихся расстреляли на глазах всего боевого соединения. В это до конца никто не верил, но когда раздался залп, все замолчали, опустили головы.

— Запомните, — крикнул после этого майор Нефедов, — у нас мало боеприпаса, и шуметь излишне нельзя, поэтому следующие нарушители дисциплины будут повешены, по закону военного времени… Вопросы есть?.. Выполнять приказы!