Действо - Сергей Болотников

-Good bye, сruel world, - наконец сказал Волчок, после долгой паузы, I`m leaving you today...

-Вот так все время, - прошептал Валерий.

-Он не выглядит очень опасным, - сказал Ткачев, - может нам попробовать пройти мимо?

-Я бы не стал этого делать, - произнес Золотников, - Волчок по-прежнему опасен, в каком бы виде он не находился.

Но Александр уже поднимался из-за коробки, вытягивая перед собой руки в интернациональном миролюбивом жесте. Полусвин перестал трястись и жестко уставился на него. Ткачев нервно ухмыльнулся и сказал:

-Уважаемый... эээ... Волчок. Мы, конечно, понимаем всю важность занимаемого вами поста, но нам очень надо пройти. Нам надо попасть в соседний подъезд...

Слова, канувшие в пыльное нутро чердака, звучали потрясающе глупо. Теперь Волчок смотрел на Александра с явным презрением.

-Сломать Стену... - сказал Ткачев.

Волчок вскинулся. Рыхлое его тело в едином порыве покрыло два метра, когтистые лапы работали как поршни, пасть распахнулась и оттуда в облаке кошмарного зловония вывалились два исполинских резца, заточенных до бритвенной остроты. Набегая на Александра как товарный состав со сорванным тормозом, Волчок глухо ревел. Ткачев стояли на пути не более секунды - в следующий момент, он, как и его соседи с искаженным страхом лицами бежали прочь с чердака, преследуемые ревущим и изрыгающим однообразные проклятья полусвином. Толкая друг друга в спины, они выскочили в проем и в следующую секунду дверь страдоприимного дома захлопнулась за ними.

Тяжело дыша, соседи привалились к стенам и уставились друг на друга.

-Ну, признаю, - сказал, наконец, Ткачев, - это было ошибкой.

-Волчок никогда не отличался дружелюбием, - произнес Валера с ухмылкой, в конце концов, это же он съел Чука.

-Я все хотел спросить, - сказал Красноцветов, - что это у тебя за создание на плече?

Валера тепло улыбнулся и, сняв крошечное мохнатое существо с плеча, аккуратно разместил на сложенных ковшиком ладонях. Свинка сонно уставилась на людей крупными фиолетовыми глазами.

-Это Чука, - сказал Валера, - когда я подобрал ее, мне казалось, что это инкарнация моей прежней свинки. Той, которую съел Волчок. Но оказалось, что это девочка. Стало быть, Чука. Вот, смотрите, какая у нее масть!

-Как насчет, Волчка? - спросил Красноцветов, - он тоже похож на морскую свинку.

-Увы, здесь все похожи на морских свинок. Те немногие люди, что я встретил сегодня, все до единого деградировали. Кругом свинки. Что же до Волчка, то он всегда был животным.

Ткачев и Красноцветов переглянулись. Что-то роднило их с этим странным типом. Было что-то общее. Но цельной картины не складывалось.

-Он не взбесился, пока я не завел речь о Стене, - сказал Александр, одолеть мы его все равно не можем. Стало быть, надо попробовать его уговорить.

-Какие доводы может воспринять дошедшая до белой горячки двухметровая морская свинка? - спросил Красноцветов, - твою систему и то было бы гораздо легче уговорить.

-У него есть слабое место, - с усмешкой сказал Александр, и распахнул дверь.

-...не отягощать жизнь сомнениями, - донеслось до них, - ибо сомнения и ненужные сожаления о несбывшемся - вот наш груз, наши цепи, что путают нас по рукам и ногам...

Ткачев прикрыл дверь:

-Кто ни будь из вас имел опыт психоанализа?

-Насчет психо не знаю, но у меня брали анализ на чесотку, - ответил Валерий Золотников.

Понурый Волчок встретил осторожно подошедшего Александра благожелательно. Начальные округлые фразы о самочувствии он пропустил мимо ушей, но насторожился, когда Ткачев завел разговор о сущности счастья.

-Что ты можешь знать о счастье? - вопросил Волчок, своим хорошо поставленным баритоном, - и о его вечном антиподе если пошло на то?

-Я вижу, что тебя гнетет нечто, Волчок, - сказал Александр, осторожно присаживаясь, напротив чудовищной свинки, - может быть ты поделишься со мной своим несчастьем.

Волчок гневно засопел и передернулся всем телом:

-Что ты понимаешь! - горько сказал он, - ты такой же заложник системы, как и остальные. Твои глаза зашорены, ты живешь во сне! Ибо только спящие, да неразумные идиоты могут быть счастливы в этом жестоком мире!

Александр вдруг заметил, что у ног полусвина лежит испачканная в дурнопахнущих слюнях массивная книга с тисненым золотом переплетом. Ткачев совершенно не удивился, увидев, что Волчок читает творение некоего Карлунда Фрюнга "Основы психоанализа для морских свинок". Иного и быть не могло.

-Волчок, - сказал сетевик проникновенно, - я здесь, чтобы помочь тебе. Поделись со мной своею бедой. Я ведь знаю, как тяжело быть не таким как все.

-Что ты знаешь... - с надрывом вздохнул Волчок, - но ты прав, я не могу держать все это в себе. Не могу скрывать от мира свет нового знания. Увы. Что ж, я расскажу тебе, а ты расскажешь кому-то еще.

-Да-да! - горячо воскликнул Ткачев, - народ должен знать правду.

-Тогда слушай, - сказал исполинская и донельзя уродливая морская свинка, - это очень печальная история. История войны индивидуума с обществом. История про еще один кирпич в стене.

-Я весь во внимании, - сказал Александр Ткачев.

Еще один кирпич в стене

(или почему я стал морской свинкой).

"Теперь я вижу - жизнь моя не заладилась с самого начала, и в истоках ее кроется то, к чему я пришел сейчас. С самого начала мне приходилось испытывать гнет системы, и начиная с рождения меня окружала Стена.

Я родился тридцать лет назад в уездном городе, неблагополучной семье и грязной областной больнице. Пьяный врач, который принимал роды, не удержал меня в руках и уронил на пол, отчего в несчастных моих мозгах произошел необратимый сдвиг. От удара я испугался и заревел - и то был мой первый крик в этой полной фекалий вселенной!

Нельзя сказать, чтобы в детстве я был окружен любовью и лаской. Моей первой трапезой стала бутылочка смеси "крутыш" - в равной доле состоящая из детского питания, перловой каши и технического спирта. Каждый вечер я засыпал в своей кроватке, сделанной подобранной на свалке арматуры, а моими единственными игрушками были шустрые домашние клопы и сделанный из чугуна памятник собаке-герою в соседнем сквере. Прелесть же первого купания я познал, когда маманя по пути из роддома уронила меня в лужу.

Мои родители - настоящие советские неинтеллигенты, были людьми азартными и увлекающимися. Увлекались они в основном водкой, хотя иногда отдавали дань неизысканным плодово-овощным винам. К сожалению, я почти ничего не могу сказать об этих, без сомнения милых людях, потому что их брак продлился всего лишь два года. Что ж, все что я знаю, это то, что они жили недолго и несчастливо и умерли в один день, поубивав друг друга.