Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии - Цуёси Хасэгава

Что, если бы Трумэн предложил Сталину подписать Потсдамскую декларацию, не внося в нее пункт о конституционной монархии?

В этом случае японское руководство поняло бы, что их последние надежды на завершение войны через посредничество Москвы обратились в прах. Поэтому им пришлось бы четко и недвусмысленно определиться с тем, принимать ли потсдамские требования или нет. Однако из-за неопределенности в вопросе о статусе императора раскол внутри политической элиты Японии все равно был неизбежен, и скорее всего, ни кабинету министров, ни «Большой шестерке» не удалось бы разрешить эти противоречия.

Задержка с ответом на потсдамский ультиматум, безусловно, привела бы к атомным бомбардировкам и вступлению в войну Советского Союза. Капитулировала бы Япония после первой атомной бомбы? Отсутствие в Потсдамской декларации пункта о сохранении монархического строя удержало бы партию мира, в том числе Хирохито и Кидо, от решительных действий с целью скорейшей капитуляции. В итоге последним ударом все равно стало бы вторжение СССР в Маньчжурию.

Что, если бы Трумэн предложил Сталину подписать Потсдамскую декларацию, в которой японцам было бы дано обещание сохранить конституционную монархию?

Это вынудило бы японское руководство решить вопрос о том, принимать ли потсдамские требования или нет. Военные, несомненно, настаивали бы если не на продолжении войны, то по крайней мере на выдвижении трех дополнительных условий к Потсдамской декларации, позволяющих спасти армию. Однако обещание сохранения монархического строя могло бы побудить членов партии мира предпринять активные действия для завершения войны до первой атомной бомбардировки, хотя нет никакой гарантии, что им удалось бы преодолеть сопротивление «ястребов». Ключевым вопросом здесь является то, как отреагировал бы на потсдамские требования Хирохито, если бы в них был пункт о сохранении конституционной монархии и они были бы подписаны не только Трумэном, Черчиллем и Чан Кайши, но и Сталиным. Безусловно, в таком случае эти требования вызвали бы у него меньшее отторжение, однако одного лишь обещания сохранить конституционную монархию, возможно, было бы недостаточно для того, чтобы убедить его поспешить с принятием ультиматума. Он все еще мог считать возможным договориться с противником о сохранении своих прерогатив в рамках Конституции Мэйдзи. Для того чтобы заставить его отступиться от этой позиции и согласиться с узкой трактовкой кокутай как сохранения императорского дома, требовался шок. Как показано в этой книге, одной лишь бомбардировки Хиросимы было для этого недостаточно. Ключевым событием, повлиявшим на решение императора, стало вступление в войну Советского Союза. Однако если бы Потсдамская декларация содержала пункт о сохранении конституционной монархии и была подписана Сталиным, капитуляция Японии могла бы наступить раньше – возможно, 10-го, в крайнем случае 11 августа, а не 14-го, как произошло на самом деле.

Впрочем, все эти «если бы» не имели никакого шанса реализоваться в действительности, поскольку Трумэн и Бирнс никогда бы на это не согласились по причинам, изложенным в первом гипотетическом сценарии. Атомная бомба стала для них решением проблем, которые ранее казались непреодолимыми. После того как был найден ответ на этот неразрешимый вопрос, Трумэн с Бирнсом не рассматривали других вариантов. У них была альтернатива выбранному пути, но они не сочли нужным ею воспользоваться.

Есть еще одна причина, по которой этот гипотетический сценарий вряд ли имел шансы на успех. Если бы Сталину в Потсдаме предложили подписать совместный ультиматум союзников, он бы никогда не согласился дать обещание сохранить в Японии конституционную монархию. Главной целью Сталина в Тихоокеанской войне было вступить в нее. Обещание конституционной монархии могло бы убедить Японию капитулировать до того, как советские танки пересекли бы маньчжурскую границу, а это стало бы для Сталина катастрофой, которой он пытался избежать любой ценой. Вот почему в версии совместного ультиматума, которую привез в Потсдам сам Сталин, содержалось требование о безоговорочной капитуляции. Если бы советскому вождю предложили присоединиться к ультиматуму, в котором имелось условие о сохранении в Японии монархического строя, он под любым предлогом попытался бы убрать его из финальной редакции. По иронии судьбы, и Сталин, и Трумэн, каждый по своей причине, были заинтересованы в том, чтобы настаивать на безоговорочной капитуляции.

Что, если Хиранума на императорском совещании 9-10 августа не настоял бы на своей поправке и японское правительство приняло бы условия Потсдамской декларации, «понимая их в том смысле, что они не содержат требования об изменении установленного государственными законами статуса японского императора»?

Поправка Хиранумы была чудовищной ошибкой. Хотя три «ястреба» в «Большой шестерке» выдвинули три встречных условия к Потсдамской декларации, им не хватало широты кругозора для того, чтобы сформулировать свои возражения, апеллируя к фундаментальным основам кокутай. Без поправки Хиранумы Хирохито поддержал бы принятие требований потсдамского ультиматума с одной оговоркой в той форме, в какой она была озвучена на первом императорском совещании; это условие, пусть и с натяжкой, соответствовало предложению о конституционной монархии, которое поддержали бы Стимсон, Леги, Форрестол и Грю. Если верить Баллантайну, Бирнс с Трумэном тоже могли бы согласиться с этим. Однако после поправки Хиранумы американское руководство не могло принять это условие, не поставив под угрозу выполнение своих главных задач в Тихоокеанской войне.

С другой стороны, с учетом глубокой неприязни, испытываемой Трумэном по отношению к японскому императору, даже при оставлении этого условия в его первоначальной редакции – сохранение установленного государственными законами статуса японского императора – или при использовании исходной формулировки, придуманной в японском МИДе («неприкосновенность императорского дома»), Трумэн и Бирнс все равно могли бы отклонить эту оговорку. Тем не менее любой из этих двух вариантов, вероятно, был бы одобрен Грю, Думэном и Баллантайном и укрепил бы позиции Стимсона, Леги, Форрестола и Макклоя, настаивавших на том, чтобы принять первый ответ японцев.

Что, если бы нота Бирнса содержала явное указание на то, что Японии будет позволено оставить конституционную монархию с сохранением существующей династии?

Отказавшись принять капитуляцию Японии на условиях Потсдамской декларации с оговоркой Хиранумы, США все равно могли пообещать японцам сохранить конституционную монархию. Отсутствие в ноте Бирнса такого обещания вызвало ответную реакцию со стороны партии войны и поставило под угрозу планы партии мира касательно скорейшего завершения войны. Если бы Бирнс гарантировал Японии конституционную монархию с сохранением существующей династии, Судзуки, возможно, не переметнулся бы временно в лагерь сторонников войны, а Ёнай не стал бы хранить молчание на совещании 12 августа. «Ястребы» возражали бы против ноты Бирнса, утверждая, что она несовместима с идеологией кокутай. Тем не менее обещание сохранить монархический строй выбило бы почву у них из-под ног, особенно с