Школа обольщения - Джудит Крэнц

Итак, «que sera, sera» — будь что будет, как поет Дорис Дей. Сегодня вечером Вито как никогда чувствовал себя итальянцем.

Сьюзен Арви, будь у нее хоть какие-то преступные наклонности, могла бы стать неплохой сводницей. Но, при всем своем пристрастии объединять мужчин и женщин в сексуальные пары и стремлении извлечь финансовые выгоды, она не строила планов относительно знакомства Вито Орсини с Билли Айкхорн. Она, конечно, подыскала немало жен разным мужчинам, которые не больше чем она понимали, что им нужно, но согласно ее шаблонному уму девушка обязательно должна была обрести в мужчине защиту, благополучие и надежность.

Она много думала о Билли Айкхорн. Выдать ее замуж было бы коронным достижением Сьюзен, но за кого? Что мужчина может предложить Билли? Будущий муж миссис Айкхорн обязан быть настолько выше любых поводов для брака, кроме истинной любви, что даже изобретательная Сьюзен встала в тупик. Если иметь в виду политика, то он должен быть не меньше чем сенатор или губернатор крупного штата. Сьюзен возлагала надежды на Джерри Брауна, но они с Билли не поладили. В кинобизнесе рассчитывать абсолютно не на кого. Все главы крупных киностудий разобраны или дали клятву никогда не жениться вновь. Свободные и непредубежденные против брака, за исключением тех, кто, подобно ее собственному мужу, владел крупным пакетом акций своей компании, в финансовом отношении в подметки Билли не годились. Президент Картер женат, и к тому же Билли выше его ростом. Особы королевской крови? Только не в Канне. В Канн она пригласила Билли потому, что та — приятная женщина. Сьюзен очень гордилась тем, что находила Билли приятной. Многие женщины так не считают, очевидно, потому, что Билли их подавляет, полагала она. Они ей завидуют. Как хорошо, что ей не нужно завидовать Билли Айкхорн, — это свидетельствует о том, что Сьюзен высоко стоит на социальной лестнице. При этом она довольна собой и своим добрым сердцем. Сердечную теплоту Сьюзен проявляла лишь к немногим, тем, кто, по ее мнению, того заслуживал. К людям ниже себя она относилась, словно к друзьям, с которыми рассталась много лет назад, но все еще испытывает к ним легкую жалость, правда, к жалости примешиваются неясные подозрения.

Подобно многим опытным хозяйкам, Сьюзен Арви обожала, когда ее гости польщены присутствием друг друга. Для этого требовалось, чтобы они были осведомлены о выдающихся достижениях друг друга. Если один из гостей владел гигантской инвестиционной компанией, но при этом был так же неизвестен широкой публике, как обыкновенный сапожник, она, представляя такого гостя, непременно упоминала о его компании. Сьюзен так хорошо овладела всеми тонкостями своего ремесла, что мало кто догадывался о смысле ее действий, но нужное впечатление достигалось. Однако в Сьюзен Арви жила не столько превосходная сводня, сколько великая общественная деятельница. К сожалению, многим гостям не требовались комментарии. Такие гости были самыми лучшими. В случае с Билли Айкхорн и Вито Орсини ей, разумеется, не пришлось произнести ни одной поясняющей фразы.

В тот вечер Сьюзен пригласила четырнадцать человек. Предполагалось, что сначала все соберутся в одном из номеров Арви на аперитив, а затем отправятся в «Павильон». Сборище обещало быть не самым блистательным в ряду увеселений Сьюзен. Прямо скажем, компания подобралась весьма заурядная, но во время фестиваля приходится довольствоваться тем, что есть. В других обстоятельствах Сьюзен не пригласила бы Вито до тех пор, пока он не снимет новую блестящую картину, но ей нужен был еще один мужчина «для комплекта», и Керт предложил Вито.

Первые полчаса приема Сьюзен была настолько озабочена наведением глянца на репутации своих гостей, что не сразу заметила намерение Вито Орсини единолично завладеть Билли Айкхорн. Они ни с кем не общались. Так не годится. Направив гостей по аллее к ресторану, Сьюзен, улучив минутку, шепнула Билли, что три последние картины Вито не принесли никаких доходов.

— Он мне так и сказал, — ответила Билли. — Удивительно, правда? Оказывается, интернациональный уровень вкуса нынче — ниже не придумаешь. Мне понравились все его фильмы. По-моему, он гений, почти Бергман. Вы посадите меня за ужином рядом с ним, не правда ли?

— Не думаю.

— Пожалуйста, Сьюзен, дорогая. — В голосе Билли прозвучала интонация, которую мгновенно уловили бы лишь немногие: Вэлентайн, Спайдер, Хэнк Сэндерс, Джейк Кэссиди да Джош Хиллмэн.

— Ну ладно, — неохотно согласилась Сьюзен.

Может быть, Билли хочется немного пофлиртовать, решила она. Ведь столько лет прошло с тех пор, как… Естественно, этим все и объясняется.

— Вы никогда не бывали в Канне? — с любопытством спросил Вито за ужином.

— Сьюзен говорит, это слишком гротескно. Завтра мы собираемся в музей «Мэйт» смотреть мебель красного дерева в стиле жакоб, а если останется время — в Грассе есть чудесный старинный дом, сохранившийся в первоначальном виде… по-моему, шестнадцатого века.

— Завтра вы поедете на Каннский кинофестиваль.

—Я?

— Конечно. Вам ведь до смерти туда хочется. Это не просто гротескно, это Дантов ад в изображении Босха, доработанный Дали; добавим сюда графические циклы Жоржа Гроса, а если смотреть с моря — чистый Дюфи. Сьюзен меня изумляет. Вы проехали девять тысяч километров, чтобы попасть в самый выдающийся в мире цирк, а она слишком привередлива — утонченная персона, чтобы ступить в зал. Но я не думаю, что вы такая же.

— «Утонченная» — не то слово, которое мне приходилось слышать в отношении себя.

— А какие слова употребляют применительно к вам?

— Представьте, понятия не имею. Я не приманку вам выставляю, я правда не знаю.

— Давайте пойдем путем исключения. Для начала: не утонченная и не кокетливая. Не дурнушка и не серая мышка. Не глупая, но и не очень самоуверенная. Не инфантильная, но и не вполне взрослая. Не слишком веселая, но и не меланхоличная. Возможно — да, я уверен, — чуть-чуть застенчивая.

— Перестаньте!

— Вам не нравится, когда о вас говорят?

— Не в этом дело. Вы меня смущаете.

— Почему?

— Все это ваши сиюминутные ощущения. Мы знакомы всего час.

— А я предположил нечто такое, с чем вы не согласны?

— Да нет же. Это как раз мне и не нравится. Я надеялась, что я более загадочная дама. — Вот теперь я действительно вытащила приманку, подумала Билли, злясь на себя.

— Но для меня вы — тайна. Я говорю только о некоторых очевидных чертах, которые заметил. Моя профессия предполагает виденье подобного рода, будто вы персонаж сценария. При разработке сценария, давая абрис натуры, мы пишем примерно так: «Билли Айкхорн — красивая богатая молодая вдова, не имеющая серьезного дела в жизни; она приезжает на Каннский кинофестиваль с подругой в надежде развеяться…» Мы создаем такой образ и из этого исходим. Но это вовсе не значит, что мы действительно знаем ее сущность, побуждения, оттенки. Кое-что выясняется из сценария, кое-что открывает актриса, которую мы выбираем на роль Билли Айкхорн, она может привнести в образ свои черты, штрихи к портрету. А остальное довершат зрители: в понятие «богатая молодая вдова» каждый вкладывает что-то свое. Посему вы по-прежнему остаетесь загадочной фигурой.