Спаситель - Екатерина Лесина

— Наш. Родовой.

— Хорошо. Наш артефакт, а потом уже все остальное.

— Видишь, я же говорила, что он согласится… — произнесла Миара в никуда. — Да, планы передам… конечно.

И взгляд перевела на Винченцо.

— Там, под городом, еще одна точка. Связь с ней слабая, хотя Ирграм старается…

— А он где?

— Теперь — везде… как-то так получилось, что он несколько… растворился в пространстве. Физически. Но в то же время соединился с системой… поэтому надо и отыскать этот долбаный артефакт, потому что Система норовит заткнуть дыры тем, до кого дотянется.

Звучало своеобразно.

И ни хрена не успокаивающе.

Появилось даже желание отбыть как можно скорее, пока Система в своем желании восстановить целостность, не сочла, что Винченцо ей тоже пригодится.

— Так что он теперь часть… связи? Или что-то вроде, потому что личность сохранилась. И с орбитой теперь связь стабильная. И от наземных станций отклики пошли. Конечно, одна через две, а то и через три, но… это много.

Миара не улыбалась.

— Это… очень много. И если так, то… у нас получилось. Понимаешь? Поднять этот гребаный щит получилось… и закрыть небеса… восстановить… изменить… и если так, то остальное тоже получится. Веришь?

— А есть варианты? — Винченцо хлопнул себя по животу. — Но для начала… может, получится пожрать чего?

Миара хмыкнула.

— Нет в тебе понимания момента… но да, получится. Идем… так вот, транспорт я приказала расконсервировать, а вот со связью нужно, чтобы ты разрешил постоянное подключение к системе. Это небольшое вмешательство и я сама…

— Вмешательство куда?

— В мозг.

— Эта хрень собирается залезть мне в мозг?

— Не совсем она. Здесь ты при желании можешь обратиться к Системе безо всяких приспособлений. Она услышит. Тут энергетическое поле сверхплотное. А вот за пределами башни — другое дело. Нужен усилитель. И можно внешний, вроде короны…

Миара говорила спокойно и уверенно.

— Но проще локальный. За ухо вживляется. Больно не будет…

— Никогда не верил целителям, которые говорили, что больно не будет.

— Вин, вот разве я тебе когда-нибудь врала?

— Тебе все случаи пречислить или дюжины хватит?

— Ладно, соглашусь, неудачно. Но поверь, это и вправду быстро, а возможности открывает невероятные. Нельзя быть таким ретроградом и отказываться…

Вот же… зараза.

Глава 49

Миха

Ну их на хрен с такими переходами. Миха сглотнул слюну, но его все равно вывернуло какой-то липкой жижей. Руки дрожали. Ноги дрожали. Тело ощущалось киселем, прилипшим к остову-скелету. И главное, что управлять этим скелетом было невозможно.

Если каждый раз так, то понятно, отчего из виртуальной реальности возвращались немногие.

Мазохизм, как он есть.

Миха закрыл глаза, силясь унять бурю в желудке. Если он еще и обосрется… тоже мне, спаситель человечества… навряд ли благодарного.

Сердце колотилось.

И одышка, кажется, наличествовала.

— Ты как, живой? — а вот этот голос заставил открыть глаза, и простое это действие пробудило к жизни стаю дятлов, случайно залетевших внутрь черепушки.

Дятлы метались.

Стучались о кости.

И стук их здорово мешал восприятию реальности.

— Живой, — воскликнул Джер радостно. — Дышит!

— Живой, — Миха все же сумел заглушить радостный перестук дятлов. И отметил, что в отличие от него Джер выглядит вполне себе бодрым.

Отвратительно бодрым.

И штука с головы… нет, не исчезла. Превратилась в такой вот обруч, вроде стального. Железная, мать его, корона, с одним зубцом, что поднимался над переносицей. И звезда во лбу, точнее в короне, имеется. Алая. Горит.

— Ты… как?

— Нормально. Система говорит, что моя нервная система более адаптирована, что сказалась перестройка для установления связи. Ну и в целом так… Карраго что-то еще объяснял, но я не очень понял, — Джер подал руку, помогая выбраться из капсулы.

Миха и выбрался.

Вывалился.

Но сумел разогнуться и даже устоять на ногах.

— А еще говорит, что она стабилизировала тебя. И что создала новые… ну, что-то там маги делали и недоделали. И это разваливаться стало… как его… иммуно-энергетический конфликт! Вот, — Джер скалился.

И белые одежды на нем смотрелись нелепо.

А вот сам Миха был голым. И где-то в глубине души шевельнулся стыд. Правда, очень уж во глубине, если так-то… но ведь шевельнулся.

— Мне бы…

— Очистится. Знаю. Это неприятно. Питательный раствор, когда застынет, присыхает намертво… Ица вон до сих пор ругается. А я ей говорил, что надо мыться сразу. Она же…

Джер шел рядом. Ну хоть поддерживать не пытался, уже радость.

— Где… все?

— Ну… маги там… Миара заняла третий сектор, сказала, что он теперь весь её и на меньшее она не согласна. И вообще… Винченцо тоже с ней. Говорят, она вообще тут решила остаться… — Джер отступил, пропуская. — Иди. Я закажу еды какой… правда, пока только питательные брикеты. Потом, позже, синтезаторы запустятся, а то пока энергии не очень много. Тут вообще сложно все… надо в город… не магов, к мешекам. Но ты иди. Ты помойся, так легче будет.

И вправду легче стало.

Настолько, что белоснежные одеяния уже не бесили. Почти. И пищевые брикеты, оказавшиеся маленькими серыми кубиками, которые надлежало заливать водой, тоже зашли. Вкус у них был своеобразный, запах и вовсе травяной, но желудок, как ни странно, принял.

— Рассказывай, — велел Миха, потому что мальчишку просто распирало от желания поделиться… чем-нибудь да поделиться.

— Во-первых, систему не то, чтобы восстановить удалось… точнее удалось, но как бы не полностью… Карраго!

Рев заставил подпрыгнуть.

— Мой юный друг, к которому я пытаюсь относиться с искренней симпатией, — голограмма Карраго возникла подле стола. — Не стоит так орать.

— Расскажи ему!

— А сам ты не способен?

Джер запыхтел и насупился.

— Вам, дорогой мой, следует больше внимания уделять разного рода наукам. Скажем, риторика… отлично развивает способности внятно излагать собственные мысли.

— Он надо мной издевается! А я ему приказать не могу! Всем могу, а ему — нет!

— Как полагаю, это было сделано, чтобы уравновесить… Система взаимодействует с теми, кто управляет Системой, но у них нет абсолютной власти. Как её нет и у самой Системы. Сложная структура. По-своему красивая, хотя и уязвимая… впрочем, я не о том.

Карраго был в ярко-алом камзоле, щедро расшитом золотым шнуром. На рукавах