Неправильное воспитание Кэмерон Пост - Эмили М. Дэнфорт

пелену. В этих расплывчатых, зыбких мечтаниях главным было само путешествие, ведь для паломника цель не так уж и важна, хотя и очевидна; значение имеет путь. Но теперь, когда волны плескались у самых моих ног, а позади, на берегу, сидели двое, даже их присутствие было лишним, и я почувствовала, что должна войти в воду, погрузиться в нее, слиться с этой первозданной пустотой.

– Я пойду в воду. – Я стряхнула с себя рюкзак и кинула его рядом с Джейн, потом расстегнула кофту и положила ее на землю, стащила через голову лонгслив и бросила туда же, чтобы отступать было некуда. Я стояла в лифчике и джинсах, и ветер приятно холодил мою кожу.

– Замерзнешь, – заметила Джейн и нырнула в свой рюкзак. – Я прихватила полотенце, так, для профилактики. – Она протянула его мне. – Купальник наденешь?

– Я оставила оба дома. Сама не знаю почему. Вполне могла бы взять, места хватило бы.

Нам не хотелось вызывать подозрений перед нашим так называемым пикником, поэтому мы взяли с собой только то, что влезало в обычный школьный рюкзак. По некоторому размышлении мы все согласились, что на случай проверок (ведь кто его знает, когда в наши ящики заглянут с инспекцией) большая часть вещей должна лежать на своих местах. Но кто бы обратил внимание на пропавший купальник? И ведь я могла захватить один. В пятницу после консультации с Лидией, когда я паковала рюкзак, воспользовавшись дежурством Эрин, я вынимала оба. Они лежала в верхнем правом ящике моего комода. Я медлила, выбирая между старым купальником, в котором я выступала на соревнованиях, и красным, форменным купальником спасателей. В результате и тот и другой отправились обратно в ящик. Теперь я видела, что глупее поступить не могла. Они были легкие, почти не занимали места и могли понадобиться мне в любую минуту. Такую как сейчас, например.

В животе неприятно заныло: так бывает, когда понимаешь, как же сглупил, принимая важное решение, что, возможно, это лишь первый просчет из череды многих и первый звоночек, недвусмысленно указывающий на неминуемый крах всего предприятия, которое просто не сможет не пойти ко дну под грузом всех этих дурацких ошибок.

– Как же глупо.

Джейн потянулась к моему рюкзаку.

– Да он тебе и не нужен. – Она выудила несколько свечей, которые я по ее просьбе таскала при каждом удобном случае. – Не зацикливайся на нем. – Из тайника в протезе на свет показалась зажигалка.

– Спасибо вам обоим. – От холода у меня дрожали губы. – За то, что привели меня сюда.

– Мы разложим костер, – пообещал Адам. – К твоему возвращению. – Он дотронулся до моего плеча и отправился в лес на поиски хвороста. Джейн раскладывала наши продуктовые припасы, в разное время позаимствованные на кухне. Оба были заняты делом.

– Я, пожалуй, разденусь полностью. – Я наступила на носок кроссовки, чтобы легче было снять. Рут всегда говорила, что так я бессовестно порчу обувь.

Джейн кивнула моим когда-то белым, а сейчас безнадежно грязным носкам. Я ослабила ремень, расстегнула пуговицы на джинсах и спустила их. То, что я собиралась сделать, лишило меня обычной невозмутимости.

Джейн щелкнула зажигалкой. Вспыхнул огонек свечи.

– Вполне разумно, иначе пришлось бы сушить белье, а для этого нужно время. Нам ведь не нужны опрелости? – Она с силой вкрутила свечу в каменистую почву, а потом зажгла еще одну. – Конечно, опрелость – замечательное слово, с этим не поспоришь.

– Можно мне одну? – Я подбородком указала на свечи. Мои глаза следили за желтыми языками пламени, которое то вспыхивало ярче, то замирало, но не гасло. Они напомнили мне эпизод из фильма «Карате-пацан», из второй части вроде, в котором мистер Мияги везет Дэниел-сана к себе на родину, на Окинаву, и жители деревни устраивают священную церемонию с бумажными фонариками, пускают их по воде среди лодок, и мириады крошечных огоньков пляшут на поверхности воды. Сцена была завораживающая. Даже музыка Питера Сетеры ее не портила.

– Ты хочешь взять ее с собой? Может, лучше карманный фонарик? У меня есть. – Джейн заглянула в передний карман рюкзака.

– Нет, я возьму свечу. Хотя, конечно, ветер все равно ее потушит.

– Да, наверное, – согласилась она, но все равно зажгла третью свечу и передала ее мне.

Я стояла голышом на только что скинутом белье, ледяной воздух колол тело, точно иглами, и даже когда мои пальцы обхватили свечу, лучше не стало. Я прижала ее к себе, к самой груди – ну просто маленькая хористка в сочельник. Единственным источником тепла было чуть заметное пламя, и мне хотелось держать его как можно ближе к себе.

Джейн смотрела на мое лицо в мерцании пламени, на то, как я, совершенно голая, дрожу во мраке каньона и боюсь все испортить. Никогда в жизни я еще так не боялась. Джейн перехватила мой взгляд:

– Ты сможешь. А мы подождем тебя тут.

Вот за это я и любила Джейн.

– Я смогу что, напомни мне?

– Ты уже знаешь сама. Думаешь, что нет, но на самом деле знаешь. То, зачем ты здесь.

Я кивнула, соглашаясь, хотя, в отличие от Джейн, не была так уверена.

Но стоило мне коснуться воды, и я поняла, что Джейн права. Я двигалась очень медленно: сначала самые кончики пальцев, потом ступни, шаг за шагом. В этот раз почувствовать озеро мне удастся, надо только стерпеться с ним. Я шла осторожно, словно по угольям, только с каждым дюймом их слой становился все глубже, обжигая все выше и выше. Когда вода дошла до бедер, у меня перехватило дыхание от холода. Я сосредоточилась на пламени свечи, сосчитала до трех и вдохнула, выдохнула я тоже на третьем счете. Потом еще. И еще. В ушах звенело, виски начало ломить. Если я собираюсь добраться до призрачного леса, придется плыть.

Я переложила свечу в правую руку и подняла ее высоко над водой, потом подогнула ноги в коленях и откинулась на спину, стараясь не поднимать брызг без необходимости. Я покачивалась на ледяных волнах, пока не заняла нужную позицию: лицо обращено к небу, ноги развернуты в сторону берега, где Адам с Джейн разводят костер, свеча по-прежнему горит. Когда я опускала ее на грудь, воск залил тыльную сторону ладони. Застывал он мгновенно. Я поместила свечу над пупком и крепко держалась за нее обеими руками, словно это было что-то внушительное, вроде мачты или флагштока. Удары сердца отдавались в животе, и огонек свечи мерцал в одном ритме с моим напряженным дыханием и сотрясавшей меня дрожью.

Тело задеревенело. Так оно собиралось остаться в живых,