Неправильное воспитание Кэмерон Пост - Эмили М. Дэнфорт

– Я понимаю, – отозвалась я. – Я тебе верю.

– Мне наплевать, веришь ты или нет. Мне не нужно твое одобрение. Я этого хочу, вот почему это правда.

Я не стала отвечать.

Мы помолчали еще. Я уж подумала, что она спит, но тут в темноте опять раздался голос:

– Я знала, что это случится рано или поздно.

– А я нет.

– Потому что ты никогда не думала обо мне так, – сказала она с грустью в голосе. Не прошло и получаса, как чудесное, неожиданное (для меня) сексуальное приключение, в котором я остро нуждалась, превратилось в нечто нелепое, уродливое и запутанное.

Я попыталась хоть как-то развеселить ее, сказав:

– Признайся, ведь ты неспроста увлеклась Тэнди Кэмпбелл, да? Она горячая штучка, я согласна.

– Я не собираюсь это обсуждать, – отрезала Эрин. – Мы не должны потворствовать нашим гомосексуальным наклонностям.

– Ты серьезно? – Я действительно не могла взять в толк, шутит она или всерьез.

– Я больше не буду об этом говорить, – только и ответила она. – Я хочу спать.

– Ничего себе! – возмутилась я. – Я уже спала. Это ты меня разбудила.

Но она не стала ввязываться в перепалку. Я несколько раз выразительно вздохнула, как делают люди, когда хотят показать, что плевать они на вас хотели. На той стороне комнаты стояла тишина. Я еще подождала. Ни звука. В конце концов я решила, что она уже давно спит, да и у меня самой глаза уже совсем слипались. Но тут она сказала достаточно громко для того, чтобы я точно ее услышала:

– Тэнди Кэмпбелл даже не в моем вкусе.

Я улыбнулась, но лежала так тихо, что она не могла понять, расслышала я ее слова или нет.

* * *

Те из нас, кто завершил свои выпускные работы, должны были защищать их перед другими учениками. Я подготовила огромный, довольно дурацкий коллаж из фотографий и карт, выучила назубок все факты и даты и собиралась поведать миру историю семидесятилетней вдовы миссис Грейс Миллер, которой пришлось добираться до своего дома на лодке, потому что после землетрясения тот дрейфовал прямо посреди озера Хебген. Когда я дошла до того места, где она «нашла свою челюсть на кухонной полке, прямо у мойки», все заулыбались. Даже Лидия. Я описала, каким образом землетрясение магнитудой в 7,3 балла по шкале Рихтера подняло огромный столб воды из озера Хебген, который по реке Мэдисон добрался до стоянки Рок-Крик и там обрушил половину скалы – восемьдесят миллионов тонн камней – на долину, уничтожив ее. И вот вам, пожалуйста: на месте туристической стоянки появилось озеро Квейк. Я знала свой материал – не подкопаешься. И заслужила аплодисменты. Но все время, что я говорила, мои глаза были устремлены на Джейн и Адама.

Несколько дней спустя мы поехали в Бозмен писать экзамены. Все прошло как по маслу, без неожиданностей. А потом отправились отмечать к Перкинсу. Я заказала пирог со свежей клубникой и сливками и думала о бабуле. Было дневное затишье, кучка пенсионеров играла в бридж, попивая кофе из на редкость уродливых коричневых кружек, которые вечно закупают для таких закусочных; за столиком ел свой суп какой-то человек в деловом костюме, галстук у него был закинут на плечо – чтобы не запачкать; мать семейства в помятой, видимо, от долгой дороги одежде заказывала пироги навынос. Я с трудом заставляла себя проглотить кусок, слушать болтовню Хелен. Сегодня четверг. В субботу после завтрака мы уже будем в пути. Экзамены закончились, больше никаких занятий по выходным, никаких обязательных дел, кроме встреч за едой в столовой и поездки в «Слово жизни» в воскресенье, но это уже к нам не относится, надеюсь. Нам так и не удалось раздобыть свои документы из запертого ящика в офисе, но никого это особо не волновало. С документами или без, мы уходим.

– Если мы воспользуемся ими, за нами будет еще легче проследить. – В этом замечании Джейн был смысл. – Что ж, придется на какое-то время забыть о самолетах. Невелика потеря!

Все, что просила Джейн, было собрано. Лично мое дупло Страшилы Рэдли было набито до отказа. У нас были карты. И, что самое главное, у нас был план. Значит, время пришло.

Лидия одобрила нашу вылазку – прогулку и пикник в дальнем конце соседнего ранчо под сенью берез. Там, в роще, стоял стол (поставленный на два камня спил огромного дерева) и четыре гигантских каменных «стула». Преподобный Рик несколько раз водил нас туда. Лидия сообщила Джейн, что та по-прежнему наказана за курение марихуаны, но раз уж экзамены скоро останутся позади и она довольна результатами индивидуальных консультаций, на неделю все ограничения с Джейн снимаются. «Все что угодно, лишь бы удрать отсюда, – прошептала Джейн тем утром по дороге в Бозмен, – похоже, недолго мне осталось терпеть ее порядки».

Пока я стояла перед дверью в уборную, ожидая, когда Эрин приведет себя в порядок, я совершенно случайно заметила адресную книгу, свисавшую рядом с телефоном. Я листала страницы, не надеясь отыскать на них Мону, но неожиданно нашла. Мона Харрис. Проживает на Уиллоу-уэй. Она вроде бы говорила, что живет в общаге, но вдруг? Может, она переехала? Я очень осторожно вырвала листок. Бумага была тончайшая, да и место неудобное – коридор другим концом упирался в кухню, поэтому официанты так и роились вокруг, бегая туда-сюда: туда – с подносами, груженными крахмалистыми яствами, обратно – с пирамидами грязной посуды и замызганными салфетками. Я свернула страницу и засунула крошечный прямоугольник за пояс юбки. Никто ничего не заметил.

Столкнувшись в коридоре лицом к лицу, мы с Эрин обе почувствовали себя до ужаса неловко. Она придержала для меня дверь, но изо всех сил старалась не встречаться со мной глазами, делая вид, что ее сильно заинтересовало что-то в обеденном зале. Я же просто кивнула ей и закрыла дверь за собой. Мы ни разу не говорили о том, что случилось. Ни единого словечка не проронили. Да и вообще за последние несколько дней все больше молчали. Обе были заняты подготовкой к экзаменам, я работала над докладом, но, конечно, дело было не в занятости; мы заключили негласное соглашение, пошли по простому пути.

В уборной мне пришлось дважды намыливать руки, чтобы смыть черную типографскую краску, въевшуюся в кожу. Руки у меня при этом дрожали, что меня не удивило. Всю неделю я была словно сгусток электрической энергии, тронь пальцем – убьет.

Возвращаясь к столу мимо телефона, я подумала о преподобном Рике. Он был в отъезде, выступал с какими-то лекциями для страдающих