Пока чародея не было дома. Чародей-еретик - Кристофер Сташеф

— Вы очень проницательны, леди, — признал брат Клэнси. — И вы правы: я очень сожалею о том, что творил чудовищ и пугал ими несчастных крестьян.

Солдаты расправили плечи, устремили на монаха возмущенные взгляды, но Гвен так глянула на них, что они мигом прикусили языки.

— Я тебе верю — ведь прежде ты всегда старался приносить людям только успокоение и добро, верно?

— Верно, старался, — кивнул брат Клэнси с невеселой усмешкой. — Это более свойственно членам нашего ордена.

— И возможно, ты сожалеешь о разрыве с Римом.

Гвен оказалась не готова к тому взрыву эмоций, который последовал в ответ на ее предположение. Лицо брата Клэнси перекосилось от гнева, и он вскричал:

— О леди! Я переполнен страхом! Всю свою жизнь я старался служить церкви и Папе, ибо тем самым служу Господу нашему — но теперь у меня словно почву из-под ног выбили!.. О, моя душа денно и нощно страдает от смертных мук, эта мысль гложет мое сердце…

Тут он вытаращил глаза, поняв, что снова проговорился, и в ужасе уставился на Гвен.

Гвен же постаралась ответить ему взглядом, полным сострадания.

— О, видно, вы искушены не только в чтении мыслей, — обреченно проговорил монах. — Поначалу вы заставили меня сказать о том, что вам и так уже было ведомо, а потом я выложил вам все, о чем вы только догадывались! О нет, больше вы от меня ни слова не дождетесь!

И он закрыл рот так решительно, что стало слышно, как клацнули его зубы.

Гвен с грустью покачала головой:

— Сказали вы нам немного, добрый брат. — Она повернулась к рыцарю. — Отведите его в замок, сэр Фрэлькин, да приглядите, чтобы его поместили в темницу поудобнее.

С этими словами она отступила, вздохнула и покачала головой. Воины вывели монаха из хижины, и только тогда Гвен позволила себе возрадоваться одержанной победе. Верно: монах сказал ей не так много, но самые главные и самые важные из подозрений Гвен подтвердились. Этот человек не был чародеем, перешедшим на сторону архиепископа, а одним из самых настоящих монахов. Это был катодеанец, переодетый крестьянином! Вот уже второй чародей из этого ордена: первым был оратор-гипнотизер, изловленный Туаном, а теперь вот этот — умелец творить чудовищ из «ведьмина мха».

От этой мысли победное настроение Гвен сразу улеглось. Если нашлось двое монахов с экстрасенсорными способностями, могли быть и другие.

Но сколько их?

— Они оба монахи? — ахнула Катарина.

— Если бы монахом был только один из них, я бы счел это случайностью, — пробормотал Туан. — Но двое…

— Не так уж много, если учесть, что их несколько сотен, — проворчал Бром. — Однако, признаться, я озадачен. Я всегда думал, что монахи настроены против чародейства.

— Так нам казалось, — нахмурившись, проговорил Туан. — Но мы всегда судили об этом по тем, с кем нам доводилось встречаться. Быть может, в монастыре к чародейству относятся более терпимо?

Гвен развела руками:

— Ну если так, то, вероятно, монахи из обители и творят всю эту пакость, ваши величества.

— Но почему?

— Да потому, что за надежными стенами монастыря они могут не беспокоиться за свою жизнь.

Туан медленно кивнул:

— Хорошая догадка, леди Гэллоугласс.

— Лучше бы придумали, как с ними бороться, — буркнула Катарина и свирепо сдвинула брови. От злости она буквально пламенела. — Как сражаться с такими чародеями? — И тут она просияла — словно расслышала собственный вопрос. — С помощью других чародеев, не так ли?

Туан кивнул и сверкнул глазами:

— Вот теперь, милейшая моя супруга, я без всяких угрызений совести дам приказ отряду королевских чародеев!

В лесу было темно и мрачно, а оттого, что кое-где виднелись пятнышки лунного света, становилось только еще страшней. Эльза шла по тропе, высоко подняв факел и осторожно переступая через выступавшие из земли корни. Ее сердце от страха было готов выскочить из груди. Ветви склонялись низко-низко, сучья старались схватить девушку за волосы. Она то и дело оглядывалась, но позади никого не было. Эльза поеживалась и шла дальше. Даже ради самого короля она бы не отважилась пройти по этой жуткой чащобе посреди ночи! Ради короля — нет, но вот ради того, чтобы снова увидеть Орлофа, — да! Хотя бы голос его снова услышать… А у того святого отшельника, что на прошлой недели поселился в здешних лесах, вроде бы дар был особый… По крайней мере так говорила старушка Крессида — она первой набрела на этого отшельника. Вроде бы с его помощью ей удалось поболтать с призраком старого Лотрена…

Ну, вот и дошла. Поляну окружали густые кусты, а посередине поляны у костра сидел старик-отшельник. Он негромко напевал и подбрасывал в дымящий котелок разные травы. Сердце Эльзы забилось еще чаще. Она была готова развернуться и убежать, но тут вспомнила Орлофа, лежавшего на земле и залитого кровью… Сэр Грималь убил его только за то, что Орлоф желал оградить свою жену Эльзу от ухаживаний этого рыцаря! Ненависть и чувство вины смешались в сердце женщины. Если бы Орлоф не женился на ней, он теперь был бы жив. Грудь Эльзы всколыхнулась от желания — желания поговорить с покойным мужем. Ей так хотелось, чтобы он сказал, что прощает ее… Она шагнула на поляну.

Старик обернулся на звук шагов.

— Подойди, чадо. Не бойся меня.

А не бояться было не так-то просто. Озаренный пламенем костра, старик выглядел потусторонне. Пар, поднимавшийся над котелком, застилал лицо отшельника. Но Эльза все же пошла к нему, хотя сердце у нее замирало от ужаса. Дойдя до костра, женщина опустилась на колени и воткнула факел в землю.

— Ты желаешь поговорить с духом своего покойного супруга, — со вздохом проговорил старик. — Что ж, я вызову его дух для тебя. Но что ты дашь мне за это?

Эльза зарделась и опустила глаза. Что она могла дать, кроме себя самой? Но за такое Орлоф ее непременно возненавидел бы! Вероятно, он простил бы ее за то, что с ней сделал сэр Грималь — ведь тот взял ее любовь силой. Но теперь… Женщина прикоснулась к дорогому перстню, снова вспомнила Орлофа и его любовь.

— Нет. — Голос старика прозвучал порывом ветра в ветвях деревьев. — Твое кольцо освящено. Я не возьму его для чародейства. Но я остригу тебе волосы. Они мне понадобятся.

Эльза вскинула голову и в испуге уставилась на старика. Ее волосы? Ее длинные блестящие пышные волосы, которые так любил Орлоф? И зачем они могли понадобиться…

Эльза прикусила губу. Она понятия не имела о том, зачем чародею ее волосы, — и не хотела этого знать. Да и что волосы — волосы отрастут снова. Даже хорошо, что она отдаст их ради Орлофа.