Манипуляция сознанием - Сергей Кара-Мурза

Стоит только задуматься над понятием «страх перед свободой», как видны его возможности для манипуляции. Ведь человек перестал быть животным (создал культуру) именно через постоянное и непрерывное создание «несвобод» — наложение рамок и ограничений на дикость. Что такое язык? Введение норм и правил сначала в рычание и визг, а потом и в членораздельную речь и письмо. Ах, ты требуешь соблюдения правил грамматики? А может, и вообще не желаешь презреть оковы просвещенья? Значит, ты раб в душе, враг свободы.

Только через огромную и разнообразную систему несвобод мы приобрели и сохраняем те свободы, которые так ценим. В статье «Патология цивилизации и свобода культуры» (1974) Конрад Лоренц писал: «Функция всех структур — сохранять форму и служить опорой — требует, по определению, в известной мере пожертвовать свободой. Можно привести такой пример: червяк может согнуть свое тело в любом месте, где пожелает, в то время как мы, люди, можем совершать движения только в суставах. Но мы можем выпрямиться, встав на ноги — а червяк не может».

Сейчас, когда я пишу это, за окном, на лугу, тревожно ржет и бегает кругами лошадь. Она паслась на длинной привязи, но отвязалась. Она в страхе перед свободой, а ведь это верховая, гордая лошадь. Исчезла привязь — признак устойчивого порядка, возник хаос, угрожающий бытию лошади, она это чувствует инстинктивно. Но у человека есть не только инстинкты, но и разум, способность предвидеть будущее. Ницше писал: «При серьезно замышленном духовном освобождении человека его страсти и вожделения втайне тоже надеются извлечь для себя выгоду». Надо же это предвидеть.

Представим невозможное — что вдруг исчезло организованное общество и государство, весь его «механизм принуждения», сбылась мечта анархистов и либеральная утопия «свободного индивидуума». Произошел взрыв человеческого материала — более полное освобождение, чем при взрыве тротила (индивидуум — это атом, а при взрыве тротила все же остаются не свободные атомы, а молекулы углекислого газа, воды, окислов азота). Какую картину мы увидели бы, когда упали бы все цепи угнетения — семьи, службы, государства? Мы увидели бы нечто пострашнее, чем борьба за существование в джунглях — у животных, в отличие от человека, не подавлены и не заменены культурой инстинкты подчинения и солидарности. Полная остановка организованной коллективной деятельности сразу привела бы к острой нехватке жизненных ресурсов и массовым попыткам завладеть ими с помощью грубой силы.

Короткий период неорганизованного насилия заставил бы людей вновь соединяться и подчиняться угнетающей дисциплине — жертвовать своей свободой. Одни — ради того, чтобы успешнее грабить, другие — чтобы защищаться. Первые объединились бы гораздо быстрее и эффективнее, это известно из всего опыта. Для большинства надолго установился бы режим угнетения, эксплуатации и насилия со стороны «сильного» меньшинства.

Я предложил представить картину разрушения государства, «взрыва свободы», как абстракцию. На деле в СССР после искусственного подавления «страха перед свободой» была создана обстановка, в которой многие черты этой страшной абстракции были воплощены в жизнь. Уже в 1986 г. прошла серия принципиально схожих катастроф, вызванных освобождением от «технологической дисциплины» — освобождением всего лишь моральным. В 1988 г. «новое мышление» дало свободу от норм межнационального общежития — потекла кровь на Кавказе. Через год была разрушена финансовая система СССР, а затем и потребительский рынок — всего лишь небольшим актом освобождения (были сняты запреты на перевод безналичных денег в наличные, а также на внешнюю торговлю).

Что было дальше, хорошо известно — распад государства и производственной системы, появление огромного количества свободных людей (мелких торговцев, шатающихся по всему миру жуликов и студентов, проституток, бомжей и беспризорников). А также взрастание многомиллионного, почти узаконенного свободной моралью преступного мира, который изымает и перераспределяет жизненные блага насилием. Свободные от закона и морали чиновники и предприниматели могут теперь не платить зарплату работникам — об этом десять лет назад даже помыслить никто не мог, такой прогноз приняли бы за бред сумасшедшего.

Все эти люди и те, кто к ним тяготеет, не голосуют ни за коммунистов, ни за рыночников — за тех, у кого есть какой-то проект жизнеустройства. Когда в 1996 г., у такого обобранного, терпящего, казалось бы, бедствие человека спрашивали, почему он не голосует за Зюганова, обычным ответом был такой: «Придут коммунисты — опять работать заставят». Это — главное, а в остальном он вражды к идеям коммунизма не испытывает. Значит, воздействуя на чувства и подсознание, манипуляторы сумели отключить у людей не только логическое мышление, но и инстинкты — и самосохранения, и продолжения рода.

Подавив, средствами манипуляции сознанием, «страх перед свободой», идеологи уничтожения советского строя соблазнили людей жизнью без запретов — так же, как средневековый крысолов в отместку городу, где ему не выдали обещанного золота, сманил своей дудочкой и увел всех детей этого города. Его дудочка пела: «Пойдемте туда, где не будет взрослых с их запретами»214.

Так вместо СССР возник патологический, несовместимый с длительной жизнью режим, при котором не рождаются дети и вымирают люди среднего возраста. И трудность преодоления этого режима не в хитрости Степашина, не в красноречии Черномырдина или жестокости ОМОНа, а в том, что соблазн свободой манипуляторы сумели внедрить глубоко в подсознание больших масс людей, особенно молодежи. Значительная часть их перестала быть гражданами и составлять общество. Перед нами большой эксперимент по «толпообразованию» — без физического контакта людей.

В массовом сознании стал слишком силен компонент «мышления толпы», и подверженные ему люди уже не хотят возвращаться на заводы и за парты. Они очарованы свободой, даже если она несовместима с жизнью — и голосуют за Ельцина и Жириновского. За тех, у кого нет идеологии, нет проекта жизнеустройства. А есть лишь снятие запретов права и морали, устранение самих понятий долга и греха.

Собственность. Рассмотрим пару гротескных утверждений и одно изощренное. В.Селюнин в статье с многообещающим названием «А будет все равно по-нашему» излагает символ веры: «Рынок есть священная и неприкосновенная частная собственность. Она, если угодно, самоцель, абсолютная общечеловеческая ценность». «Это только по вшивым партийным учебникам там, за бугром, всем владеют в основном Форды да Дюпоны. А в действительности акции, к примеру, корпорации „Дженерал моторс“ имеет около миллиона человек». Как минимум, из этого с полной очевидностью можно констатировать, что вши с партийных учебников переползли на Селюнина. Вот сводка из газеты «Нью-Йорк Таймс» от 17 апреля 1995 г.: 40% всех богатств в США принадлежат 1% населения. А насчет акций, так и у нас в России миллионы их имеют — и АО МММ, и «Гермеса». Только при чем здесь собственность? Доля в доходе как богатой, так и бедной части населения США сохраняется с точностью до десятой доля процента с 1950 г. (сводка U.S. Bureau of Census приведена в журнале «США: экономика, политика, идеология» № 10, 1994. Там же сказано: «Размеры почасовой реальной заработной платы, достигнув своей высшей точки в 1972 г., затем стали уменьшаться и к 1987 г. сократились на 60%»).

Можно только удивляться, как легко поверила интеллигенция в басню об «акциях» — ведь во многом на ней сыграли и идеологи, и практики типа Чубайса. Интеллигенция читать разучилась? Вот энциклопедический справочник «Современные Соединенные Штаты Америки»(1988), тираж 250 тыс. экз., хватило бы всем заглянуть и получить справку. Там ясно сказано, что акции существенной роли в доходах наемных работников не играют. Читаем: «В 1985 г. доля дивидендов в общей сумме доходов от капитала составила около 15%»215(с. 223). А много ли рабочие и служащие получают доходов от капитала? Читаем: «Доля личных доходов от капитала в общей сумме семейных доходов основных категорий рабочих и служащих оставалась стабильной, колеблясь в диапазоне 2-4%» (с. 222). Два процента — весь доход на капитал, а в нем 15% от акций, то есть, для среднего человека акции дают 0,003 его семейного дохода. Три тысячных! И этим соблазнили людей на приватизацию, на то, чтобы угробить всю промышленность страны!

Но главное — ложь в самих понятиях Селюнина. Частная собственность — самоцель, абсолютная общечеловеческая ценность! Но ведь это нелепо. Не существует абсолютных общечеловеческих ценностей, ибо ценности — часть культуры и являются исторически обусловленными. Они всегда относительны и всегда признаются именно в данной культуре. Частная собственность существует лишь в течение 0,05% времени, которое прожила человеческая цивилизация — как же она может быть общечеловеческой ценностью?