Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1 - Екатерина Гичко

— Зачем? — изумилась Дейна, до глубины души уважавшая традиционную рыбалку.

— Одни Тёмные знают, что у него на уме! Явно не из жалости к наживке. Не, парень он хоть куда! Друг замечательный, самый лучший. Он вообще добряк, ты не смотри, что так издеваться над окружающими любит. Просто характер у него в юности был не очень уживчивый, мрачноватый, но потом-то он стал душой компании. Во, какой весельчак стал! А остальное… ну, не мог же его паскудный норов совсем пропасть? Да все мы не без недостатков. Но парень хороший, просто хорошесть любит сам показывать, а не позволять другим ею пользоваться.

Вааш отметил, что Дейна бросила на него заинтересованный взгляд.

Последняя фраза наагалея действительно вызвала её любопытство, ей бы тоже хотелось показывать свою доверчивость только по своему же желанию.

— А как он с детьми ладит…

— Наагалей, вы его мне сватаете или разговор в сторону уводите? — прищурилась Дейна.

— Я тебе про друга рассказываю! — оскорбился Вааш. — Чтоб понимала, а то его мало кто понимает.

Дейна прикусила язык. Наагалей Ссадаши казался ей головоломкой, которая менялась каждую минуту. Попробуй разгадай, если загадка уже иная?

— А вообще Ссадаши у нас очень сильный. Ты не смотри, что он сухлядь бледная! Сильнейший в семье Фасаш, охранитель наагашейдисы, воспитатель почти всех деток наагашейда! Ты за него особо-то и не переживай и вперёд него в заваруху не лезь. Он-то точно справится…

— А сильных не убивают и не ранят? — спокойно, не глядя на наагалея, спросила Дейна. — Они всегда побеждают?

Вааш озадаченно умолк. Некоторое время они шли по ночным улицам молча, а затем Дейна продолжила:

— Господин, я не буду говорить, что испытываю какую-то привязанность к наагалею. Я его почти не знаю, и он такой переменчивый, что уже и не чаю узнать. Но у меня приказ императора хранить его. У меня мало сил, я не очень сообразительна, но у меня есть долг. В конце концов, его величество мне жалование платит. Я готова понять, что наагалею сложно воспринимать женщину как охранника, что его тревожат инстинкты — хотя плохо понимаю, что они из себя представляют, — я ему очень сочувствую, но у меня приказ.

— Ну, Дейна, понимаешь, мы наги не можем позволить женщине заниматься чем-то опасным…

— Господин, но я же сама выбрала для себя этот путь, — Дейна посмотрела на Вааша снизу тёмными глазами. — Вы не можете мне что-то позволить или не позволить. Если со мной что-то случится, то это будет исключительно моя вина. Поверьте, я понимаю, как опасно то, чем я занимаюсь.

— Если с тобой что-то произойдёт, то инстинкты сожрут его.

— У меня нет инстинктов, но, когда умерли мой брат и тётя, я сошла с ума и без их помощи, — просто ответила Дейна.

И ещё месяц не могла поверить, что они всё же вернулись назад.

— Господин Вааш, вы думаете, мы сильно отличаемся? Ваши мужчины терзаются из-за инстинктов, мы тоже теряем себя от чувства вины, нас съедает боль от потери и не отпускает ощущение, что наша собственная жизнь оборвалась. Может быть, я не права, не знаю, как проявляются ваши инстинкты. Но в чём-то могу понять. Только с другой стороны, со стороны женщин, которых вы защищаете. Думаете, они потом не сходят с ума от осознания, что ничем не смогли помочь, никак не защитили? Почему вы думаете, что защищать имеете право только вы? Наша душа так же уязвима, как и ваша, и мне не нужны инстинкты, чтобы потом сожрать саму себя. У нас у всех свои инстинкты, поэтому каждый и нас имеет право защищать.

— Ну, не могу не согласиться, — протянул наагалей Вааш. — Но здесь, как и везде, есть своя несправедливость: кто сильнее, тот и защищает. А тот, кто слабее, и рыпнуться не может.

Дейна раздражённо фыркнула.

— А как инстинкты проявляются? — всё же поинтересовалась она.

— Да у всех по-разному…

— А у наагалея?

Господин Вааш задумчиво пожевал губами, а затем раздражённо признался:

— Да в последние годы как-то не очень они у него и проявляются. Скоро как наагашейд до встречи с Дарилаской станет.

— Чего?

— Да ничего, не бери в голову. Кажется, мы пришли.

Наг кивнул на кривобокую таверну, особняком стоящую среди таких же кривобоких и видавших виды домиков. В домах, судя по чернеющим провалам окон, никто не жил. Если только нищие ночевали. В темноте было сложно рассмотреть, но Дейна учуяла застарелый запах гари, как если бы дом сгорел уже давно, но дожди и ветра не смогли до конца смыть и развеять жирный запах сажи.

Господин Вааш провёл пальцем по стене ближайшего дома и растёр гарь между пальцами.

— Полгода назад горело. Не слышала, что тут было?

— Нет, — Дейна осматривалась.

Вышли они к югу от респектабельного района, заселённого купцами. Судя по сохранившимся каменным оградкам, погоревший участок раньше относился к нему. Таверну, видимо, перестроили из сгоревшего, но сносно сохранившегося дома. Такое в столице случалось сплошь и рядом. Пока городская власть или владельцы земли соберутся разгрести завалы и возвести новые хоромы, остатками былого великолепия успеют попользовать все, кому не лень. Императора страшно злило такое безобразие, но если городской власти он мог приказать поторопиться, то владельцы земли сами вольны решать, что им делать со своей собственностью.

— Наагашейд бы уже давно ленивого хозяина земли лишил за такое, — проворчал Вааш. — Давай вон с той стороны подойдём, там окна не так сильно светят.

Парочка углубилась в темноту, залитую между пахнущими дымом домами, и вышла к таверне с западной стороны. Осторожно прокравшись вдоль стены, они пробрались к окнам, смотрящим на север, и украдкой туда заглянули.

— Ах, гадёныш, изменяет тебя, — с наигранным осуждением покачал головой Вааш.

Наагалей сидел за центральным столом и мило улыбался сидящей на его коленях женщине, растрёпанной и довольно потасканной. Вместе с ним сидел Шширар. Дейна быстро их осмотрела и уже тщательнее исследовала взглядом таверну. И немного успокоилась, увидев ещё парочку