Проект особого значения. Версия 20.23 - Андрей Леонидович Зорин

– Хорошо, хорошо, не кипятись. – Юрий Борисович примирительно поднял руки. – Это я так, по-стариковски поворчать люблю. Ты же знаешь, что я очень ценю тебя и как личность, и как сотрудника. Ты думаешь и поступаешь нестандартно, это мне и нравится. Напомни-ка лучше, над чем ты сейчас работаешь?

Девушка шумно выдохнула, села в своё простенькое офисное кресло на колёсиках и, оттолкнувшись ногами, проехалась до противоположной стенки. В кабинете воцарилось неловкое молчание.

– Я исследую развитие искусственного интеллекта, – наконец, заговорила Агафья, – работаю с машинным обучением, нейронными сетями и тому подобное.

– И как успехи?

– Согласно моим данным, на сегодняшний день искусственный интеллект развивается достаточно быстро, но по стандартному пути.

– Как это?

– Несмотря на кажущийся «высокий уровень», все алгоритмы компьютерного развития не пошли дальше уровня пятилетнего ребёнка. Всё очень предсказуемо и примитивно.

– Но как же? Ведь современные нейросети могут творить чудеса. Они сочиняют стихи, пишут музыку, картины. Да много чего делают.

– В этом-то и дело. Всё, что они умеют, заложено простыми людьми, абсолютно прямолинейными алгоритмами. Вы когда-нибудь задумывались над вопросом, откуда берутся шедевры? Мало какой гениальный автор, неважно какого направления, сможет на пальцах объяснить, как он смог сочинить музыку или написать картину. Всё это есть только у него в голове.

– Это, кажется, называется вдохновением? – Юрий Борисович сделал рукой спиралевидный пасс.

– Да, что-то в этом роде. – Агафья встала с кресла, поправила съехавшую слишком высоко куртку и несколько раз прошлась по кабинету.

– Вот поэтому, – продолжила она, – на мой взгляд, именно такое состояние организма в целом и мозга в частности идеально для управления как живым телом, так и механизмами и искусственным интеллектом в том числе.

– А как же все эти «умные» роботы? – не унимался Юрий Борисович. – У меня дома, например, пылесос-робот. Так он даже с котом подружился.

– Они могут выполнить лишь ограниченный набор команд, заложенный человеком. Непосвящённому может показаться, что это действительно очень умный механизм, но лично я с этим не согласна.

– И именно этого касается твоя разработка?

– Да. Ещё год назад, если вы помните, мне удалось выиграть грант на исследования. Тогда же я представила свой проект нашим специалистам из отдела испытаний, и они создали опытный образец взаимодействия человека и электроники.

– Так что же такого особенного в твоём проекте? Насколько мне известно, такие исследования практикуются во многих странах, причём далеко не безуспешно.

– В этом всё и дело. Исследования, которые проводятся за границей, напрямую зависят от разработок нескольких крупных корпораций, а нам удалось сделать всё исключительно на своей базе. Между прочим, ничуть не хуже получилось. В будущем это может послужить хорошим толчком к прогрессу.

– Хорошо. И как успехи этого проекта?

– Пока остановились на уровне изготовления того самого образца, который, к сожалению, не был ни представлен общественности, ни даже описан в рамках нашего сайта.

– В чём же дело?

– Нет желающих участвовать в эксперименте. Чисто теоретически, после такого взаимодействия с электроникой человеческий мозг настолько перегружается, что возможна частичная или даже полная потеря памяти.

– А вы не пробовали эксперименты с животными?

– В этом проекте они бесполезны, поскольку мы имеем дело с интеллектом, рандомностью принятия решений и состоянием, близкому к так называемому вдохновению. Поэтому животные отпадают. – Агафья тяжело вздохнула. – Я потратила ещё кучу времени на поиск решения с потерей памяти и отнесла все оставшиеся от гранта деньги в отдел медтехники. Они обнадёжили, что, в принципе, возможна разработка устройства, диагностирующего и локализующего поражённые участки мозга. К сожалению, эта часть проекта так и осталась в виде схем и пояснительных записок. Средства закончились.

Юрий Борисович слушал очень внимательно, понимающе кивал. Когда опять повисла неловкая пауза, он сказал:

– У меня по этому поводу для тебя есть хорошая новость. Конечно же, как руководитель, я был в курсе твоих разработок, просто в один момент они выпали из моего поля зрения. Это моё упущение, извини. Но. Ты же знаешь, что наша компания постоянно находится в поиске нестандартных проектов и решений. Таких, как твой. И есть у нас для этого специальный инструмент. Называется он инновационной площадкой. По сути, это просто раздел нашего сайта, где мы принимаем и рассматриваем поступающие нам предложения. Так вот, совсем недавно с нами связался очень интересный, на мой взгляд, человек. Он сказал, что готов спонсировать один проект, который сам и задумал. Когда я поговорил с ним, стало понятно, что в его проекте очень пригодятся твои разработки. У нас есть почти всё для старта, остаётся только финансирование.

– А что за проект? – заинтересовалась Агафья

– Рассказывать долго. Лучше я сегодня пришлю его тебе на почту. Изучи внимательно и скажешь мне потом, что об этом думаешь.

– Да что тут думать? Мне сейчас просто необходимо любое продвижение.

– Не торопись, – сказал Юрий Борисович. – Сначала внимательно изучи. Удачного дня! – Он осторожно вернул стул на место и быстро вышел, почти беззвучно прикрыв за собой дверь.

* * *

Человек с папкой ушёл. Настроение, несмотря на провал в памяти, было приподнятым. С самого детства он чувствовал тягу ко всему неизведанному, вызывающему прилив адреналина, лёгкое головокружение от ощущения таинственности, ожидания приключений. Вот и сейчас было нечто похожее.

За непрозрачной стеклянной дверью, прямо в комнате, обнаружилась душевая кабина, сверкающая стерильной чистотой. Он разделся и залез под приятно покалывающие водяные струи, насвистывая прочно засевший в голове мотив. Что это была за песня, вспомнить не мог. Закончив, снял со стены огромное белое махровое полотенце и долго, до покраснения кожи, вытирался. Когда открыл дверь душевой, его ждал сюрприз – возле входной двери стояла блестящая металлическая тележка с завтраком. «Неплохой сервис», – подумал он, одеваясь в красно-синий спортивный костюм. На глаза попалось зеркало, висевшее на стене. Он подошёл и посмотрелся. Со стены на него взглянул худощавый и очень жилистый человек средних лет, похожий на спортсмена-легкоатлета. На голове наметилась приличная залысина, на правой щеке резко выделялся на фоне лёгкой небритости большой крестообразный шрам. Он провёл по нему рукой. След от «приёмки», такое не забывается. Вспомнились и сокамерники, которым рассказывал в подробностях, что произошло. Смеялись все, но как-то по-доброму. В тюрьме вообще юмор странный.

Жил он в небольшой деревне рядом с Томском. Мечтал о лучшем существовании, и поэтому, возможно, судьба понесла по наклонной вниз. Подробностей было много, но финал стал абсолютно предсказуемым. Не полагаясь ни на кого, в одиночку решил «взять» ювелирный магазин в центре Томска. Получилось. Почти. Продавец успел нажать «тревожную