Райское Местечко - Михаил Ардин

Но мне не пришлось слишком долго удивляться произошедшей со мной метаморфозе, потому что в зеркале появилось еще одно изображение – изображение принцессы Малины. Это Мелисса подошла и встала рядом.

Я не сразу осознал то, что отразилось в зеркале, потому что это было уж совсем невозможным. В зеркале я увидел принцессу Малину и принца Джея, которые были невероятно похожи друг на друга. Это были не брат с сестрой, нет, это были две ипостаси – мужская и женская – одного существа…

Отражение Мелиссы в зеркале выразило глубокое изумление и замерло…

Через несколько долгих секунд Мелисса повернулась и стала внимательно вглядываться в меня, время от времени поглядывая в зеркало. При этом она задумчиво роняла что-то невнятное:

– Алекс, господи… я не ожидала… надо же… как?… Ну да!

Я тоже пытался осознать, какую же неожиданную странность – или странную правду – мы увидели в зеркале.

Стало совершенно очевидно, что Мелисса в образе Нади чрезвычайно похожа на меня. Раньше это никому не бросалось в глаза, и сама Мелисса этого, судя по всему, не замечала, потому что очень уж различны были наши одежды, прически и так далее. А сегодня костюмы и грим сделали наше поразительное сходство несомненным.

Но как такое могло случиться? Моя внешность определена генетически, ведь я никаких хирургически-косметических изменений с собой не производил. А вот Мелисса маску Нади создала сама, выбрав внешность в соответствии с собственным желанием… Выходит, она бессознательно выбрала себе мое лицо? В женском варианте, конечно. Случайность? Очень уж маловероятная и странная случайность. И не первая, как я тут же припомнил. Что все это может означать?

Пока я терялся в догадках, Мелисса пришла в себя. Не знаю, к каким она пришла выводам, но решение она приняла практическое.

– Алекс, в этих костюмах мы никуда не пойдем. Жаль, конечно, но знаешь, не надо, чтобы это кто-то видел. Я и сама не могу понять до конца…

– Да, Мелисса, думаю, вы правы. Это довольно странно…

– Поэтому,- перебила она меня,- нам надо сменить костюмы. Помню, у тебя должен быть костюм, очень похожий на этот, но – черный. И грим можно будет не менять. Даю тебе полчаса. Переодевайся и приходи ко мне. Или нет, я тебе позвоню, когда буду готова. Ничего, если мы немного опоздаем. Это не страшно, только сработает на нашу легенду.

Что ж, Мелисса знала, как согнать блаженную улыбку с моего лица.

Я вернулся к себе. Признаюсь, я не сразу снял костюм принца. Мне хотелось получше рассмотреть свой новый облик. Честно говоря, просто полюбоваться на свое отражение в зеркале.

Когда я сменил голубой бархат на черный, то разочарован не был. Мой облик стал более суровым, но не менее привлекательным. Я все еще разглядывал себя, когда Мелисса позвала меня в свой номер.

Новый ее костюм тоже был чрезвычайно хорош: белая кружевная открытая блуза была заправлена в очень широкую красную длинную юбку, стянутую на талии черным поясом. На шее Мелиссы на черном шнурке висел большой рубин, ограненный в виде сердца, а высоко поднятые локоны венчали три белые розы. Грим Мелисса сделала соответствующий костюму: смуглая кожа, яркие губы, темные брови, черные ресницы.

Мы подошли к зеркалу. Конечно, наши новые образы проигрывали предыдущему варианту, но были тоже очень неплохи. В наших обликах появилось что-то испанское. Так сказать, гранд и его дама. И главное, сходство между нами обнаружить теперь было весьма затруднительно.

– Что ж, пойдем? – спросила Мелисса.

Мы вышли в коридор, и по дороге к залу приемов я спросил, откуда у нее этот великолепный рубин.

– Да это просто безделушка! Рубин искусственный. Как-то в одной из лабораторий Института Кристаллографии я случайно увидела в ящике с браком разбитую булю изумительно глубокого цвета и попросила огранить мне один из обломков. Вот и получился этот кулон.

– Мелисса, а сапфиры в ожерелье тоже искусственные?

– Нет, это природные цейлонские сапфиры, самые дорогие драгоценные камни на Земле, они дороже даже черных алмазов. Конечно,- Мелисса лукаво посмотрела на меня,- альфьюрит на порядки превосходит их в цене…

Я внешне никак не прореагировал на намек (мысленно поклявшись, что убью Белова каким-нибудь особо жестоким способом), и Мелисса продолжила:

– Эти сапфиры я получила в подарок от одной из королевских фамилий Европы за одно… за одну услугу. Это длинная история, и случилась она очень давно, еще до Эпохи Эпидемий. Может, как-нибудь я расскажу тебе на досуге. Камни сохранились во время всех катаклизмов совершенно случайно. Я их держала у себя дома в простом тайничке, устроенном в книгах, в тринадцатитомном справочнике по органической химии…

«Камни? В книгах? – удивился я.- Как же это камень можно спрятать в книжную пластину?» Но потом я сообразил, что в то время книги были совсем другими. Носителями информации были бумажные или пластиковые листы, на которые краской наносили знаки, и эту запись на листе изменить было невозможно. Я видел древние книги в музее. Чтобы те книги читать, надо было переворачивать листы, скрепленные между собой! Среди книг попадались и очень большие, толстые, увесистые… Пожалуй, в такую книгу спрятать камни было можно, если в пачке листов сделать выемку…

Я отвлекся и, кажется, что-то пропустил в рассказе Мелиссы. А она продолжала:

– Когда на Голд Лейк Сити, где проходил экстренный съезд вирусологов, упала Большая Бомба, все решили, что мы, Майки, Борис, моя дочь и я, погибли, как и остальные участники съезда и все, кто находился в радиусе пятидесяти километров от лаборатории Бенджамина Смита. Мы четверо, селферы, как видишь, сумели выжить, но после взрыва оказались в очень сложном положении. Мы попали в ловушку, образовавшуюся в самом центре зоны поражения. Мы пробыли в полной изоляции целых шестьдесят четыре года. И если бы не Сэм Робинсон с несколькими молодыми Потенциалами, которые помогли нам освободиться…

А пока мы находились в безвестности и бездействии, на грани между жизнью и смертью, на Земле начались войны за передел мира. Удивительно, но в этом хаосе, когда разрушались города и человеческие жертвы исчислялись миллионами, когда целые страны исчезали с карты мира, когда гибла культура, слепой случай сохранял какие-то не имеющие особой ценности вещи, предметы быта, безделушки. И люди стремились сберечь эти редкие осколки прежней жизни. Так получилось и с моей домашней библиотекой. Каким-то чудом она не пропала, не сгорела, не потерялась, а практически полностью попала в семью Вайсбергов. Эти люди очень бережно относились к книгам, но, будучи музыкантами, ни разу не попытались открыть совершенно не нужные им справочники по органике… Узнав, что я жива, они сообщили мне, что сохранили мои книги, и я с благодарностью выкупила у них свою библиотеку за очень хорошие деньги. Я и не думала, что сапфиры когда-нибудь ко мне вернутся, но рада была их обнаружить. Ты понимаешь, что дело не в стоимости камней и даже не в их красоте. Они – память о событиях и людях, которых очень давно нет.