Николай II - Александр Боханов

Но волновались и выражали свое беспокойство не только либеральные деятели; эти чувства становились всеобщими. Следовало предпринять действия, способные мобилизовать страну для отпора врагу и довести войну до победного конца. Об этом много думал царь. 10 июня 1915 года он выехал в Ставку, где провел серию совещаний с генералитетом и министрами, придя к заключению о необходимости обновления высшей администрации. Были уволены в отставку несколько влиятельных министров, известных своей правой ориентацией: министр юстиции И. Г. Щегловитов, министр внутренних дел Н. А. Маклаков и обер-прокурор Святейшего Синода В. К. Саблер. Все эти меры носили паллиативный характер и ничего принципиально изменить не могли. К тому же во главе кабинета остался старый царедворец И. Л. Горемыкин, пользовавшийся большим расположением в царской семье за свою преданность и опыт, но вызывавший стойкое неприятие многих политических фракций.

Общественные деятели, приветствуя некоторые новые назначения, находили их недостаточными и выступали за создание ответственного перед Думой министерства. С лета 1915 года этот лозунг стал главнейшим для ведущих политических деятелей и объединений. В августе несколько думских и околодумских общественных групп объединились в так называемый «прогрессивный блок», центром которого стала партия кадетов. Их центральным требованием стало создание «кабинета общественного доверия». О «распутинском самовластьи» заговорили, как о вполне очевидном факте.

Для царя, но особенно царицы «дорогой Григорий» по-прежнему оставался надежной опорой. Во время войны, которой он не хотел и неоднократно утверждал, что если бы тогда находился в Петербурге, то ее бы не допустил, он стал уже совсем своим в семье. Чем сложней становилась обстановка É стране, тем больше нуждался царь в обществе проповедника-утешителя, тихим, вкрадчивым голосом говорившего о мире, любви, надежде и благодати. Он дарил то, чего в последние годы особенно не хватало царской чете — душевное умиротворение. Вот 17 октября 1914 года, день грусти и возмущения. Николай II получил известие о том, что накануне турки и немцы вероломно напали на русский флот в портах Крыма. Вечером занес в дневник: «Находился в бешеном настроении на немцев и турок из-за подлого их поведения на Черном море! Только вечером, под влиянием успокаивающей беседы Григория, душа пришла в равновесие».

Из этого отнюдь не следует, что Распутин подчинил царя своему влиянию. Духовная беседа — это хотя и важная, но только часть жизни монарха (этот вил досуга был широко распространен вообще во многих русских благочестивых семьях). Они разговаривали, затем молились перед сном, а утром жизнь царя шла своим чередом: утренняя краткая молитва и бесконечные встречи, приемы, поездки, доклады, бумаги. Из того, что Николай II с семьей любил беседы о добре и зле, о любви и смирении, о смысле жизни, никоим образом нельзя делать вывод о том, что он любил слышать из уст «дорогого Григория» высказывания и на государственные и политические темы. И уж тем более, констатируя сам факт таких встреч, нельзя признать достоверным расхожий тезис о безусловном воздействии Распутина на царя.

Царица же безоглядно верила, что благополучие ее семьи зависит от молитв «дорогого Григория». Именно царица создала ситуацию, при которой Распутин просто не мог оказаться в стороне от политических дел. Будучи умным и сообразительным мужиком, он, несомненно, понимал, что уклоняться от роли советчика «мамы земли русской» не может, иначе потеряет расположение романовской семьи. Что же, царица просит совета у своего духовного наставника, а он будет молчать? Сначала хватало откровений и рекомендаций самого общего свойства: «Сила душу укрепляет»; «любовь в сердце — надежда на завтра»; «ублажи раненых, Бог имя твое прославит за ласкоту и за подвиг твой»; «пусть небесная сила в пути с вами ангелы в ряды воинов наших спасенье непоколебимых героев с отрадой и победой».

Но положение царского советчика, чем Распутин упивался и бахвалился, требовало и другого: надо было определять для царицы, хороший или плохой тот или иной человек. Он ведь провидец и может узнать и понять то, что простым смертным не дано разглядеть!

Во многих сочинениях о последних Романовых неизменно встречаются утверждения, что Григорий Распутин «определял» или даже «назначал» на высшие должности в империи. Такие выводы не подтверждаются документами. Достоверно можно установить следующее. Из числа тех, кто занимал видное общественное положение, содействию Распутина так или иначе были обязаны в общей сложности всего одиннадцать человек.

Приведем полный список этих «облагодетельствованных». Белецкий С. П., в 1912–1914 годах директор Департамента полиции, затем — сенатор. С сентября 1915 по февраль 1916 года — товарищ министра внутренних дел. Волжин А. Н. — Седлецкий, а затем Холмский губернатор, с июля 1914 года — директор Департамента общих дел Министерства внутренних дел, а с сентября 1915 по август 1916 года — обер-прокурор Святейшего Синода. Добровольский Н. А, Гродненский губернатор, затем глава одного из департаментов Сената, а с 20 декабря 1916 года — министр юстиции. Князь Жевахов Н. Д., помощник статс-секретаря Государственного Совета, а с 15 сентября 1916 года — товарищ обер-прокурора Синода. Питирим, экзарх Грузии, архиепископ Самарский, Карталинский и Кахетинский, с 1915 года — митрополит Петроградский и Ладожский. Протопопов А. Д., с сентября 1916 года — министр внутренних дел. Раев Н. П. (сын умершего в 1898 году петербургского митрополита Палладия), член совета министра народного просвещения, директор Высших женских историко-литературных и юридических курсов, с 1916 года — обер-прокурор Синода, Хвостов А. Н., Вологодский и Нижегородский губернатор, член IV Государственной Думы, с ноября 1915 по март 1916 года — министр внутренних дел. Князь Шаховской В. Н., начальник управления внутренних водных путей и шоссейных дорог Министерства внутренних дел, а с мая 1915 года управляющий Министерством торговли и промышленности. Штюрмер Б. В., Новгородский и Ярославский губернатор, член Государственного Совета, с 20 января по 10 ноября 1916 года председатель Совета министров и одновременно с 3 марта по 7 июля министр внутренних дел, а с 7 июля по 10 ноября еще и министр иностранных дел. Орловский-Танаевский Н. В., управляющий Тобольской и Пермской казенными палатами, а с ноября 1915 года — Тобольский губернатор.

Перечисленные лица имели большую служебную биографию и, за исключением Раева, не могут считаться случайными людьми. Распутин подсказывал императрице имена «аспирантов», она собирала о них сведения, а император назначал их на пост лишь с учетом предыдущей деятельности и принимая в расчет рекомендации иных лиц. «Царев друг» лишь содействовал, но никогда не определял выбор.