Дети Арбата - Анатолий Рыбаков

За этим занятием и застала ее Нина. Варя улыбнулась ей, спросила, не хочет ли она есть, показала бутерброды, принесенные с работы. Нина тоже вела себя миролюбиво, подошла к доске, спросила, что Варя чертит, со вниманием выслушала Варины объяснения. О хозяйстве Нина сказала, что поскольку они обе обедают на работе, то нет проблем. Варя возразила: есть квартплата, телефон, газ, электричество, завтраки, ужины, во всех этих тратах она будет участвовать наравне с сестрой. Договорились, что общие расходы будут записывать, а в конце месяца делить сумму поровну.

Потом пили чай с принесенными Варей бутербродами, болтали, Варя рассказывала о строительстве гостиницы, о сослуживцах, ее увлеченность нравилась Нине. Но о Косте ни слова. И Нина не спрашивала, придет время, сама расскажет.

Часов уже, наверное, в десять в коридоре раздался телефонный звонок. Подошла Нина.

— Варя, тебя.

Нина тревожно-вопросительно смотрела на нее. И Варя почувствовала — Костя.

Это был он.

— Тебе Лева передал мою просьбу?

— Передал.

— Почему не приехала?

— На качелях больше не качаюсь, выросла ужо.

— Нам надо поговорить.

— Я слушаю.

— Это не для телефона. Нам надо встретиться.

— Нам не о чем говорить и незачем встречаться.

— Это очень важно. Для меня, для тебя, для Софьи Александровны.

Врет, конечно, шантажирует. И все же тревога овладела ею.

— Хорошо, завтра в четыре подойди к «Гранд-отелю». Поговорим.

— Нет, надо поговорить сейчас, немедленно, ты даже не представляешь, как это важно, завтра уже будет поздно. Выйди на Арбат на несколько минут.

— Хорошо, — сказала Варя, — я сейчас выйду.

Она вернулась в комнату, накинула плащ.

— Я скоро приду.

— Он? — коротко спросила Нина.

— Да.

— Хочешь, я пойду с тобой?

— Зачем?

— Мало ли…

Варя засмеялась.

— Ни о чем не беспокойся.

Костя прохаживался возле их дома в пальто с приподнятым воротником, в низко надвинутой на лоб кепке, похожий не то на сыщика, не та на гангстера из американского фильма, в таком виде Варя его еще не видела. Дурацкий маскарад.

Они пошли по Арбату.

— Кто подходил к телефону?

— Сестра.

— Она знает, что ты пошла во мне?

— Конечно.

Они свернули в Плотников, затем в Кривоарбатский переулок, дошли до пустыря против школы, присели на скамеечке. Было уже темно, светились мутные фонари, в окнах домов горел свеч, во переулку проходили редкие прохожие.

— Не надо без мужа ходить по ресторанам, — начал Костя, — можно нарваться на неприятности. Будь ты со мной, к тебе бы никто не пристал, пошла без меня, вот и нарвалась.

— До тебя, — ответила Варя, — когда у меня не было, так сказать, мужа, ко мне никто не приставал, никто меня не оскорблял. Эта особа оскорбила меня именно потому, что я былатвоей женой, и посчитала меня тоже шлюхой.

— Она психопатка, — возразил Костя, — она больная…

— Чем?

— Я тебе говорю, психически больная. Психопатки могут нести что угодно.

— Мне некогда, Костя, — перебила его Варя, — меня ждет сестра. Меня эта психопатка не интересует и то, что произошло в «Канатике», тоже. Мы с тобой разошлись.

Он молчал, потом вдруг улыбнулся, попытался взять Варю за руку.

— Подожди, Ляленька, не горячись. Я понимаю, ты сердита, но ведь мы с тобой не так уж и плохо жили. Ты делала все, что хотела: работать — пошла работать, хочешь поступить в институт, я тебе помогу, ты за мной, как за каменной стеной.

Она отняла руку.

— Не строй, Костя, иллюзий. Все кончено.

У него злобно дернулись губы.

— Нет! Ты обещала подождать, пока я найду комнату. А теперь я остался на улице, мне ночевать негде.

— Неправда. Ты сам сказал: тебе безразлично, где я буду жить, у сестры или у Софьи Александровны. Вещи, что ты мне купил, я оставила, забирай, можешь их проиграть на бильярде, можешь раздарить своим девкам. Так что мы с тобой в расчете.

— Нет, — он скривил губы, — нет, не в расчете, далеко не в расчете. Что ты обо мне сказала Софье Александровне?

— Я? Ничего.

— Врешь!

— Я не вру. Я и рассказала только про накидку, обязана была рассказать, иначе она обратилась бы в милицию и у тебя были бы неприятности. Ей и рассказывать нечего, она все хорошо видит. Ты обещал не приносить домой ружья, а вчера принес. Мне все надоело, и я ушла. А ты поступай, как хочешь.

— Я знаю, как мне поступать, за меня не беспокойся, — мрачно проговорил Костя, — с этой мадамойя рассчитаюсь, она у меня свое получит, кровью будет харкать…

— О ком ты говорить? — не поняла Варя.

— О твоей Софье Александровне, старой стерве, я ей припомню кое-что, она у меня попляшет. «У нас нет закона, одно беззаконие…» И насчет товарища Сталина… У нее, видите ли, сыночка посадили, так она уже поносит наше правительство…

Варя ожидала всего, только не этого.

— Костя, что ты говоришь?! Опомнись!

— Как вы со мной, так и я с вами. Тряпки мне вернула, думаешь тряпками откупиться. Не пройдет!

— Ах ты негодяй! — задыхаясь, крикнула Варя. — Доносчик, вот ты кем оказался. Только попробуй! Ничего ты Софье Александровне не сделаешь, запомни это! Скажешь о ней хоть слово, я подтвержу, что не она, а ты все это говорил, ты, понимаешь, ты. Я единственный свидетель, а поверят мне, а не тебе. Я скажу, что ты оговорил ее из мести, она не позволяла тебе держать в доме оружие, а ты держал на режимной улице. Только шевельни пальцем, только тронь Софью Александровну, я тебя в порошок сотру. И тебе никто не поможет — все эти Рины, Левочки, все тебя продадут.

Она не могла говорить. Гнев, злоба, возмущение душило ее.

— Говори, говори, в последний раз говоришь, в последний, — голос Кости перешел на шепот, — в последний, потому что я сейчас тебя застрелю!

И, как только он это сказал, Варя мгновенно успокоилась. Он держал руку в кармане, у него был револьвер, «Смит и Вессон», он как-то показывал ей, сказал, что револьвер какого-то знаменитого приятеля, он его взял для починки, врал, конечно, всегда врал. Но Варя его не боялась ни чуточки, не застрелит, побоится. И на Софью Александровну не донесет, тоже побоится. Ею овладели лихость, бесшабашность — пусть попробует, пусть!

— Да? — усмехнулась она. — Ты меня застрелишь? Понятно, поэтому спрашивал, знает ли моя сестра, к кому я пошла. Знает, знает, что к тебе, так что стреляй, получишь за меня вышку, об этом позаботятся. Трус! — голос ее переходил на крик. — Стреляй, трус, трус, стреляй!

В окнах раздвигались занавески, люди вглядывались в темноту…

Варя продолжала кричать:

— Ну, стреляй, что же ты не стреляешь, трус, дерьмо!

— Эй, что там происходит? — раздался из окна громкий мужской голос.

В переулке начали останавливаться прохожие.

— Не ори, психопатка. Все равно ты от моей руки не уйдешь.

Повернулся и быстро пошел по переулку.

— Я собиралась идти искать тебя, — сказала Нина, когда Варя вернулась домой. — Что произошло, если не секрет?

Варя засмеялась.

— Ничего особенного, грозился застрелить.

— Это еще что за новости?! — возмутилась Нина. — Он забыл, где живет?!

— Он просто дурак, ничтожество.

На следующий день сразу после работы Варя зашла к Софье Александровне.

Та, сидя за столом, писала, видимо, письмо Саше.

— Ну, Софья Александровна, расскажите, как все было?

Софья Александровна отложила в сторону перо, сняла очки.

— Велела ему уйти. Он поартачился, потом ушел.

— Нет, расскажите подробнее, прошу вас.

— Я ему сказала, что запретила приносить в дом ружья, а он приносит, я сделала тебе выговор и ты ушла к сестре, и его я прошу уйти, тем более соседи возражают против того, что дверь из-за него не берется на цепочку. Он начал грубить, грозиться, болтать всякую чепуху, что я спекулирую этой комнатой…

— Негодяй!

— Я ему объявила, что сегодня же возьму дверь на цепочку и никто ему не откроет, а если будет ломиться, вызовем милицию, заявим, что он спекулирует ружьями, человек без определенных занятий, все соседи против него, и в домоуправлении несколько раз спрашивали, и участковый им интересовался. Он опять начал меня пугать, я ему сказала: «У меня сын арестован и выслан, я уже знаю дорогу и к прокурору, и к следователю, и к адвокату, вы меня ничем не запугаете, вы лучше о себе подумайте, и если вы завтра утром не выедете, то пеняйте на себя, я ни перед чем не остановлюсь». С этим и вышла. А утром он выехал со своими вещами.

— Как со своими? А мои?

— Твои он оставил.

— Чтобы иметь повод явиться за ними.

— Может быть, надеется, что помиритесь?

— Этого он не дождется.

— Чего я никак не думала, — сказала Софья Александровна, — это то, что он оставит ключи, думала, придется врезать новые замки.

— Предусмотрительный, — усмехнулась Варя. — Если в квартире случится кража, то на подозрении будут те, кто имел ключи, вот он вам их и вернул.