Дождь Забвения - Аластер Рейнольдс

– К сожалению, выбора нет.

Она оглянулась, посмотрела на шаттл. Флойд понимал, о чем она думает. Каждая секунда на счету, шансы выбраться из АБО уменьшаются.

– Флойд, ты очень хороший человек. Мы обязательно увидимся, клянусь. Я снова найду путь сюда, в твой Париж.

– Может, и нет другого пути.

– Но я не устану его искать. Не только ради тебя, но и ради наших агентов, застрявших здесь. Ради людей, которых мы с тобой даже никогда не видели. Флойд, они здесь, рассеянные по миру и еще не знающие, что путь назад отрезан. Наверное, кое-кто был предупрежден и направился в Париж, но не успел вовремя. Кто-то еще в пути и прибудет через недели или месяцы. Они придут на станцию «Кардинал Лемуан» или в квартиру к Сьюзен Уайт… да куда угодно, рассчитывая получить ответ. Флойд, они будут испуганы, растеряны. Им понадобится друг, способный объяснить, в чем дело, позаботиться, обнадежить. Пообещать, что мы обязательно вернемся, сколько бы это ни заняло времени. Вернемся, невзирая на трудности.

Она снова притянула его к себе, но не поцеловала – просто обняла. Время поцелуев уже прошло.

– Тебе нужно лететь, – проговорил он наконец.

– Я знаю. – Она шагнула на пандус. – Флойд, я сказала правду – что не жалею ни об одной минуте, прожитой рядом с тобой.

– Не жалеешь даже о грязи, синяках и огнестрельном ранении?

– Ни о чем.

– Отлично! Вообще-то, я и сам думаю именно так. А теперь, при всем уважении, – не уберешься ли ты к чертям с моей планеты?

Она молча кивнула и отступила по пандусу, не спуская с Флойда глаз. Тот кивнул и отвернулся. На глаза наворачивались слезы. Он не хотел, чтобы женщина видела их. И не из-за дурацкого предрассудка, будто мужчинам не пристало плакать. Просто ни к чему делать расставание труднее для обоих.

– Флойд?

– Да?

– Пожалуйста, помни обо мне. Шагая по этим улицам, знай: я тоже иду по ним. Может, не в этом Париже, но…

– Но все-таки в Париже.

– И потому мы всегда будем вместе.

Она ушла в шаттл. Сперва скрылось ее лицо, потом туловище, ноги.

Пандус поднялся.

Флойд отступил на безопасное расстояние. Судно зарычало, плюнуло огнем и медленно двинулось в небо, вырываясь из когтей гравитации.

Он долго стоял, будто заблудившийся в тумане. И только заслышав отдаленный раскат грома, повернулся и побрел к городу, который привык, пусть и самонадеянно, считать своим.

А где-то в небе Ожье спешила домой.

Тунгуска расчистил большой участок стены и вывел на него должным образом отредактированное и подкрашенное изображение зарастающей раны в оболочке АБО. Они успели благополучно проскочить в открытый космос, но последний час полета не уступал по напряженности всему, что испытала Ожье за последние дни. Скорость схождения краев раны менялась дико и непредсказуемо, словно насмехаясь над потугами прогнозистов.

– Все могло кончиться очень плохо, – поведал Тунгуска в своей обычной спокойной манере. – Застрять в АБО – еще не самое страшное. Мы ведь не представляем, что там случится после закрытия пробоины.

– Не понимаю, – произнесла Ожье, с помощью Кассандры сотворившая себе кресло из пола и усевшаяся рядом с капитаном. – Да, нас могло запечатать, но ведь снаружи об этом знали бы и попытались найти способ…

О такой жути легко говорить, когда ты вырвался и летишь в безопасности.

– Если бы только запечатать, – тихо сказал Тунгуска. – АБО переходит в состояние, какого мы прежде не знали – или, по крайней мере, не испытали на себе.

– Но я по-прежнему не понимаю…

– В последние двадцать три года была прямая связь между внутренностью АБО и течением времени в окружающем мире. Само собой, я говорю о гиперсети. Нам известно, что эта ее ветвь была активирована или задействована в полную силу после периода спячки – в период оккупации Фобоса. До того мир Флойда был заморожен в миг «квантового снимка». Предположительно, именно установление контакта с внешним миром по гиперсети и заставило время течь нормальным образом: двадцать три года в нашем мире, двадцать три – в мире Флойда.

– Это мне ясно, – медленно проговорила Верити.

– Но сейчас тоннель разрушен. Линия не перешла в застывшее состояние, в котором пребывала после возвращения нами Фобоса и до обнаружения там портала. Она уничтожена полностью. На орбите Марса наши локаторы больше не видят никакой портальной аппаратуры.

– Но мы с тех пор побывали в АБО. Мы своими глазами смотрели на Землю-Два – и она не застыла во времени.

Тунгуска тяжело вздохнул. Ожье подумала, что он очень добрый, сопереживающий человек и запасы его терпения неисчерпаемы.

– Но это было до закрытия раны в оболочке, – сказал он. – А что теперь ждет Землю-Два, мы не знаем. Или она будет жить дальше, или материя в АБО вернется к застывшему состоянию, в каком просуществовала три сотни лет.

– Но это же невозможно, – заговорила она и осеклась, не в силах найти ни единого разумного возражения.

Возможно, Тунгуска прав, но он может и ошибаться. Слишком мало известно о природе АБО, чтобы делать прогнозы.

– Извини, но я был обязан упомянуть о таком варианте, пусть и очень маловероятном.

– Но если он реален, значит я обрекла население целой планеты…

Он накрыл огромной ладонью ее кисть:

– Ты никого не обрекла. Даже если мир Земли-Два застынет, не погибнет ничто и никто. Три миллиарда жизней замрут в одно неуловимое мгновение, как было в момент «квантового снимка». Люди ничего не ощутят. Это ведь даже не сон, а остановленное время. И возможно, однажды случится то, от чего они проснутся опять. Нам остается лишь надеяться, что, когда это случится, существа умнее и мудрее нас вмешаются и помогут этому миру найти свое место во Вселенной. – Он легонько погладил ее пальцы. – Однажды проснувшись, мир больше не застынет, а будет двигаться вперед.

– Мы же скоро узнаем, застыл он или нет? Люди на Земле-Два очень быстро разберутся, что к чему. Они не могли не заметить, что́ удар по оболочке сделал с их небесами. Если хорошенько подумают, то придут к правильным выводам.

– И тогда не придется стучать снаружи, чтобы нас впустили. Они сами постучат изнутри, чтобы их выпустили.

– А может, они вовсе не будут стучать? Разве птенцы стучат матери-птице, когда пора выбираться из яйца?

– Признаюсь, я никогда не видел их.

– Птичьи яйца? Или птиц?

– Ни того ни другого. Но я тебя понял. Нам уж точно не стоит недооценивать соотечественников Флойда. Ведь, в конце концов, именно их культура породила нас.

– Несчастных глупцов, – тихо добавила Ожье.

Вскоре они достигли портала. Голосок автоматической станции наблюдения бодро прочирикал, что в реальном времени открыт канал связи с Полисами.

– На связи Маурия Скелсгард, – сказал Тунгуска. – Подключить ее?

– Пожалуйста, – ответила Ожье.

Качество связи было не ахти. Передача сигнала через последовательные ветви сети и в лучшие времена представляла серьезную проблему, а уж в нынешней суматохе вокруг Солнца – и подавно. Изображение Маурии мелькало, иногда пропадало совсем. Хорошо хоть аудио поступало без перебоев.

– Буду краткой, – произнесла Скелсгард. – Связь держится только благодаря нашим молитвам да стиснутым зубам. У прогров отличные техники, но они не чудотворцы. Если потеряем контакт, придется ждать, когда вы доберетесь домой. А пока знай: все гордятся тобой! Я слышала про Флойда. Жаль, что у вас закончилось вот так.

– Все в порядке, – буркнула Ожье.

– По тебе не скажешь.

– Ну да, я совсем раскисла. Никогда не любила прощаться, особенно при таких обстоятельствах. Маурия, ну какого черта меня угораздило запасть на него? Почему он не оказался занудой, от которого мечтаешь отделаться?

– Сладкая моя, так уж устроена Вселенная. И лучше к ней привыкнуть, она протянет еще не одну эпоху расширения.

Ожье принужденно рассмеялась.

– Слушай, главное – мы обе живы и здоровы, – сказала Маурия уже серьезно. – Если вспомнить, какая участь нам грозила всего пару дней тому, то жизнь и здоровье – неплохие бонусы.

– Наверное, ты права, – кивнула Ожье, чьи мысли были заняты словами Тунгуски о возможном возвращении Земли-2 в «замороженное» квантовое состояние.

Думать про это совсем не хотелось – но думалось все равно.

– Кстати, я жутко рада, что ты тоже в порядке и сумела добраться. Как дела дома?

– Зыбко.

– А если уточнить? Лучше или хуже, чем день назад?

– Ну, можно сказать, что и лучше – на кусочек константы Планка. Хорошие парни с обеих сторон договорились о чем-то вроде перемирия, хотя это, пожалуй, сильно сказано. Но любое снижение градуса войны – уже неплохо, правда? Само собой, кое-кто из нас сумел забыть о прошлых обидах, иначе мы бы не общались друг с другом через порталы.

– А как с Землей?

– Заросль отбомбилась на славу. Земля будет светиться еще века три-четыре, но, думаю, все же осталось порядком руин, куда стоит совать нос.