Два Парижа - Владимир Рудинский

Конечно, долгие промежутки Россия и Германия жили в дружбе. Но не трудно разобраться почему. Когда-то их объединяла общая вражда против Польши. Но Польша перестала быть и в ближайшее время наверное не станет вновь грозной и могучей державой. Германия и Россия, как два колосса, стоят одна перед другой, разделенные землями, где той и другой важно упрочить свое влияние. Можно верить в мир между ними и его желать, но не легко представить себе общность их интересов. Они были, положим, едины в моменты, когда Наполеон равно грозил обеим странам; но то было время вряд ли повторимое.

Чтобы обеспечить мирные отношения с Германией, России нужны друзья на Западе, такие, с которыми ей нечего делить. Союзником ее вряд ли может стать Англия, с давних пор нам враждебная из-за соперничества в Азии, или маленьких стран, как Бенилюкс. Вот откуда идет странный на первый взгляд – но лишь на первый взгляд! – альянс между самодержавной Россией и республиканской Францией, последовавший сразу после возникновения сильной объединенной Германии. И обратная сторона медали, необходимость для Франции иметь опору на Востоке, многое объясняет в ее безнадежных попытках сговориться дружески с большевиками. Мы уверены, что с возродившейся настоящей Россией она говорила бы куда охотнее – и несомненно с большим успехом.

Сторонники прогерманской схемы ссылаются на слабость нынешней Франции. Но эта слабость, не говоря уже об ее относительности, весьма вероятно, не является окончательной. Все великие государства переживают эпохи упадка, и оправляются от них часто быстрее, чем можно бы было ждать. Затруднения Франции в конце концов – плод неудачной структуры ее правительственного аппарата и различных вредных идеологий, чересчур в ней распространившихся. Но всё это может исчезнуть в мгновение ока, в результате нескольких смелых реформ, и она вновь станет сильна; за ней стоит действительно великое прошлое, и ставить крест на ее будущем легко может оказаться близорукостью.

Если бы уж Франция оказалась слаба или не расположена к сближению с Россией, нам пришлось бы, вероятно, перенести поиски соратников еще дальше на юг и обратить глаза к Испании. Впрочем, все романские страны – естественные потенциальные союзники России, почти настолько же, как и славянские, союз с которыми нам вовсе необходим.

Интересно сравнить разницу во влиянии на Россию Германии и Франции – без сомнения двух стран, сыгравших для нас самую важную роль. Из Германии шли муштра, шагистика, мундиры – всё то, что всегда претило русской натуре. Курьезно, что самые бесспорные достоинства немецкого образа жизни всегда русским представлялись отталкивающими или смешными, как, скажем, пресловутая немецкая аккуратность. И что и говорить о нашей нелюбви к устраивавшемуся у нас немецкому бюргеру.

Совершенное иное дело Франция. Отсюда всё шло не в порядке принуждения, а заимствовалось само собой, по почину не властей, а общества.

Внешний блеск и острота мысли одинаково берут здесь свое начало. Конечно, можно говорить, что мол оттуда мы взяли разрушительные идеи Вольтера и Руссо – правда, не их же одних; но ведь и Германия позже подарила нам своих Бюхнера и Молешотта, а еще позже Маркса и Энгельса, которые оказались куда поядовитее. Как это ни парадоксально, русский национальный характер гораздо ближе к французскому (вернее, вообще к романскому, как отмечал, между прочим, Леонтьев), чем к немецкому. Хотя судьба два раза сталкивала нас с Францией в жестокой и напрасной борьбе, у русских, ни у народа, ни у интеллигенции, не осталось об этом никакого враждебного воспоминания. Живое доказательство – культ Наполеона под пером наших лучших поэтов – Пушкина, Лермонтова. А насколько велико было действие французской литературы на всех наших главных писателей – на Толстого, Достоевского, Тургенева! О Пушкине и плеяде не будем уж и говорить. В признании этого влияния для России никак не может быть чего-либо унизительного. Все великие национальные культуры тесно связаны обменом идей, и горе тем, которые оказываются из этого круга исключенными. Оригинальность нашей культуры, слава Богу, бесспорна, и мы можем вспомнить, что она быстро сама стала влиять на Европу. Трагизм был в том, что мы не поняли произошедших перемен и продолжали заимствовать с запада, когда должны были бы его учить, притом такое, что уж нам вовсе было не нужно, и оказалось для нас гибельно – новейшие материалистические теории, в основном переводившиеся с немецкого.

Однако, мы отошли в сторону от основного вопроса. Не следует обманываться внешностью и придавать значение вежливым двусмысленностям политиков и глагольствованием прессы, стремящейся любой ценой угодить обывателю (а обыватель не хочет думать о предстоящих неприятностях, будь они хоть двадцать раз неотвратимы). Сейчас можно считать несомненным, что в будущей войне Франция окажется в составе западного, а не восточного блока, и что французскому солдату придется в ней драться в тех же рядах, что и русскому антибольшевику. Только, если у Америки и Германии могут пробудиться при этом захватнические планы, для Франции они были бы совершенно нереальны и бессмысленны. Не будем говорить о коммунистах; члены этой партии – профессиональные изменники своему отечеству, будь они немцы, американцы или японцы. Но с обыкновенным французом нам придется сражаться бок о бок, и с таким, который сознательно против советской системы, резко противоположной его идеям свободы личности, индивидуализма и частной собственности, так и с таким, который, не мудрствуя лукаво пойдет на войну потому, что велят власти. Кто знает, может быть, в общей борьбе мы с ними научимся лучше понимать друг друга? Между прочим, драться французы всё же умеют не хуже любого другого народа; им только, как и всем другим, надо ясно понимать, за что они дерутся, понимать, что война неизбежна и что речь идет о жизни и свободе их родины и каждого из них в отдельности. А это большинство из них понимает, или, по меньшей мере, поймет в ближайшее время.

Поэтому, главная наша мысль по поводу Франции такова: если мы можем ее критиковать, как всякую другую страну, нам всё же надо помнить, что нас с ней связывала дружба в недавнем прошлом и может снова связать в близком будущем. Вот почему слишком жестокие и тем более несправедливые нападки на нее идут вразрез с правильно и широко понятыми интересами России, не говоря уже об интересах русских монархистов за рубежом, и вот почему нам следовало бы от таких нападок воздерживаться.

Халтура

За последнее время звезда партии солидаристов сильно померкла, и это результат того, что они забыли мудрую поговорку: «играй, да не отыгрывайся». После крайне для них неприятного дела Мюллера, руководители НТС, отбросив всякую осторожность, схватились за Хохлова, с целью восстановить