Выше головы! - Расселл Джонс

— И всё равно мне неприятно думать, что ты меня развлекаешь.

— Ты меня тоже развлекаешь!

— Правда?

— Правда! Если бы мне было скучно или неприятно, я бы отказался, потому что у меня и так хватает дел. Но ты, в самом деле, не девочка. Приятное разнообразие!

— Спасибо большое!

— Опять?..

— Нет, нет, это очень забавно! Я не удивился, когда ты согласился в первый раз. Думал, из вежливости… Но я не ожидал, что будет второй и третий! У нас разная ориентация, и для меня всё безнадёжно…

— Для девочек, между прочим, тоже.

— А-а, значит, всё-таки я от них не отличаюсь!

— Отличаешься. Ты не плачешь от того, что для тебя всё безнадёжно.

— Я могу! Хочешь?

— Не надо.

— Хорошо, не буду.

— Спасибо!

— Не за что! Что я могу сделать для тебя?

— Что?! Это ты к чему?

— Рэй, я ещё в прошлый раз хотел это сказать. Мне с тобой очень хорошо. Просто видеть тебя время от времени, болтать, шутить. Это даже больше, чем первая степень, на самом деле. Для меня. И я не могу принимать такое… удовольствие… и не давать ничего взамен. Поэтому ты подумай, что тебе нужно. И если я могу это сделать, я это сделаю. Я же имею на это право? Сделать приятное тому, кто мне нравится? И кто делает приятно мне…

— Ох… ну, ты вообще, так внезапно… Не надо так! Я получаю от нашего общения не меньше, чем ты, так что…

— Меньше. Много меньше, поверь!

— Ты уверен?

— Я знаю.

— Хорошо. Ладно. Если ты настаиваешь…

— Я настаиваю.

— Мне нужна информация.

— О ком?

— О парнях, которые зовут меня в свою команду. По баскетболу…

— Команда Зотова.

— Да, они. Что ты про них знаешь? Что я должен знать?

— А ты собираешься принять их предложение?

— Да, скорей всего, приму. Почему бы и нет… Если не узнаю ничего такого.

— Я не знаю, что там «такого»… Это не самая сильная команда, а без Зотова они продуют. Гарантированно.

— Значит, я точно пойду к ним.

— Ну, тебе видней…

— А какие они?

— Нормальные. Андрэ Жигин — это самый высокий — школьный товарищ Франца Когоута. Они не разлей вода, хотя сразу это непонятно. Но друг за друга они на многое пойдут.

— А кто сломал Францу нос? — спросил я, вспомнив мужчину, который старался быть незаметным.

— Небезызвестный тебе Макс Рейнер. Едва ли не первый его подвиг после того, как он перевёлся на «Тильду». Они все раньше работали вместе — в ТФ. Рейнер повздорил с Жигиным, уж не помню, из-за чего. Из-за места под солнцем, как обычно. Как это понимает Рейнер. Когоут влез — и получил своё… В общем, они с Андрэ ушли из Проекта. А Рейнера взяла на поруки Туччи.

— А почему он не исправил это? Ну, нос?

— Ты — спамер, ты должен догадаться!

— Да я уже понял. Памятный знак в честь за спасение друга…

— Вот-вот! Смешно, да? Рейнер, насколько мне известно, трижды чинил физиономию. Серьёзно. А по мелочи… В общем, они совсем молодые тогда были.

— А другие?

— Другие — тоже ничего такого. Леон не так давно очень сильно побился. Они монтировали что-то для шахтёров — в общем, чудом никто не погиб. Он уже восстановился, но для тех, кого собирают, невозможно собраться до конца — только строить заново. Полагаю, он именно этим сейчас и занят.

— Ты много про них знаешь!

— Я много про всех знаю!

— Эрик Уистлер?

— Инженер. Культурист. Фанат Зотова. При том, что постарше. Но только по цифрам… В вашем Восточном живёт его младший брат с родителями, вот он поумнее будет. Но это нюансы. Нормальные ребята на самом деле.

— Да я сразу понял, что нормальные…

— Тогда в чём дело? Откуда сомнения?

— Я андроид.

— Я заметил! Думаешь, они пропустили эту часть?

— Думаю, они недостаточно серьёзно думали об этом.

— Зато ты думал об этом слишком серьёзно!

— Такой уж я есть…

— Знаю, знаю… Ну, что ж, я пойду, не буду отвлекать тебя от рабочих обязанностей.

— В смысле?

— Рэй, как ты уже верно заметил, я не девочка! Я здесь только чтобы поболтать с тобой. Я не прохожу курс. Только ради тебя… Думаешь, твоя начальница в восторге?

— Восторге — не в восторге, но она смотрит на это несколько иначе, чем ты.

— Как?

— Как на повышение моей квалификации.

— Да она на всё смотрит, как на повышение твоей квалификации! Она же спамер! И на баскетбол твой — на всё! Так что соглашайся. Буду болеть за тебя!

— Вот теперь мне намного легче!

— Весь сектор будет болеть за тебя! Все девочки!

Ступни

Спортивная Зона и примыкающая в ней Медицинская составляли так называемую «Зону Здоровья» — название претенциозное, но вполне точное. В Восточном секторе я успел познакомиться и с тем, и другим, хотя в бассейне, безусловно, бывал чаще, чем в больничной палате. С другой стороны, медицинское обслуживание было постоянным, но, в отличие от спорта, невидимым.

Как и в других областях, логосы и камиллы оккупировали здесь значительный участок работы — тот, который могли выполнять только они.

Контроль состояния входил в ежедневную рутину, но упоминали о нём реже, чем о КТРД. Хотя трудно сказать, что было сложнее: следить за кислородом, температурой, радиацией и давлением — или за здоровьем каждого человека. Так или иначе, у «бактерий» и «вирусов» не было ни своего цвета, ни отдельных инструкций. Несмотря на то, что, по сути, это была та самая опасность второго уровня. Вот только меры противодействия существенно отличались от прежних времён.

Из-за доверия это было (как утверждала доктор Утенбаева) или из-за ИскИнов (как считала камрад Блумквист — главный специалист по «бэшкам», которая теперь переключилась на камиллов), но наша жизнь была несопоставима с прошлым. И чем дольше я думал об этом, тем больше сомневался, что эта система реализуема на планете. То есть, реализуема прямо так, с нуля. Нужно родиться и вырасти в особых условиях станции, чтобы научиться разделять свою свободу и общий долг — и не видеть ничего оскорбительного в постоянных проверках. Нужно привыкнуть к тому, что твоё здоровье и самочувствие не твоё личное дело во всех смыслах этого слова — и ты не можешь, например, употреблять вредные напитки и наркотические вещества, располагая при этом общими ресурсами, включая право на медобслуживание. Хотя, кому такое вообще в голову придёт?..

Может быть, Утенбаева и права: люди те же самые, но условия настолько отличаются, что старые обычаи просто не могут возродиться — негде! Например, в докосмическую эпоху забота о здоровье была услугой, которую нужно было покупать, и это не всем было доступно. Я не совсем представлял, как такое может быть, но на этой почве должно было сформироваться весьма специфическое отношение к своему телу и к праву разрушать его — любым удобным способом. Наверное, когда ограничены все прочие возможности, такая свобода — единственное, что остаётся.