Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2 - Валерий Федорович Солдатенко

Конечно же, считать совершенное в рассматриваемом ключе безошибочным, беспроблемным, тем более – идеальным никто и ни при каких обстоятельствах сегодня не взялся бы, что в очередной раз подтверждается и наличной огромной историографией, во многом, правда, ангажированной, противоречивой и не всегда профессиональной.

Невозможно абстрагироваться и от установления личностного влияния не только на выработку политики в изучаемой сфере, но и на ее претворение в жизнь, когда, строго говоря, между общепринятой или «прописанной» нормой и полученным результатом, в том числе и по причине уровня теоретической и профессиональной подготовленности, приобретенного опыта, персонального психологического восприятия, понимания, специфики субъективной трансформации оказывалась «дистанция огромного размера». Одновременно, к позициям, поступкам, поведению личностей, от которых в той или иной мере зависела судьба межнациональных, межгосударственных отношений, недопустимо подходить и осуществлять оценки только, или преимущественно, через призму явлений, зародившихся и проявившихся впоследствии. Однако, и не пытаться «уловить», определить связь между содеянным непосредственно в 1917–1924 гг. и тем, что произошло позднее, в средине 20-х – начале 90-х гг. ХХ века, также было бы неправильно. Излишне доказывать, что тут существовала весьма прозрачная, сущностная (далеко не всегда простая, прямая) причинно-следственная зависимость, внутренняя диалектическая логика.

Нельзя пройти и мимо того, что личности, причастные к судьбоносным решениям, в исследуемые годы объективно еще не могли накопить достаточного опыта и более-менее четко представлять себе всего многообразия путей перспективного развития украинско-российских отношений, что, среди прочего, порождало неизбежность выдвижения различных, вплоть до альтернативных, вариантов национально-государственного строительства и возникновения в результате ситуации общественного выбора. Однако, происходившие в таких условиях столкновения воззрений, позиций не всегда и не всеми осознавались, а различия уяснялись, так сказать, апостериорно, то есть после проверки (подтверждения или опровержения) практикой.

Именно в этой плоскости, пожалуй, труднее всего найти абсолютные ответы на кардинальный вопрос: в русле какого заложенного в основу варианта перспективного развития Союза ССР – ленинского или сталинского – были предрешены и реально осуществлялись взаимоотношения Украины и России после 1922–1924 гг.? Безусловно, тут очень сложно было априорно рассчитать, учесть на перспективу влияние многочисленных привходящих факторов, например, степени реальной внешней военной угрозы – как для каждой национальной республики, так и в целом для их сообщества. А ведь с этим был неразрывно связан выбор экономической стратегии (общей, единой, или дифференцированной, отдельной), выработка конкретных планов, темпов их реализации и многое-многое другое.

Уже в этой плоскости стремиться определиться с тем, мог ли избранный в 1922–1924 гг. вариант развития федеративной страны и ее субъектов дать наилучший результат, или таил в себе неизбежные недостатки – «ловушки» – дело просто бесперспективное и неблагодарное.

Следует согласиться, что тут нужны дальнейшие углубленные исследования, постижение органической связи заложенных в 1917–1924 гг. потенциальных возможностей налаживания принципиально нового уровня украинско-российских отношений и их фактической реализации в последующие десятилетия.

Думается, что лапидарными тематическими «вкраплениями» историографических сюжетов вряд ли можно было исчерпать проблему делового, предметного разбора состояния, уровня разработки затронутых и связанных с ними проблем в научной литературе. Скажем, только попытки соотнести положения документов, предопределявших сущность, формат образованного союзного государства, его Основного Закона (Конституции) с последующими этапами развития советского общества в целом, украинско-российских отношений в том числе, привели к появлению такого количества разнотолков, что впору провести их специальную квалифицированную «инвентаризацию» и оценку, постараться предостеречь читателей от массы дилетантских, спекулятивных, заидеологизированных и заполитизированных, конъюнктурных публикаций, помочь отделить правду от вымыслов, наметить пути перспективных студий важнейших страниц не такого далекого исторического опыта.

С большим сожалением приходится констатировать, что сложнейшие исторические феномены часто продолжают оценивать на примитивном любительском уровне. А то и вовсе некоторые авторы не дают себе труда для предметного анализа фактов, документов. Ничтоже сумняшеся громогласно делят представителей предшествующих поколений на правых и неправых, на «гениев» и «злодеев». На таком уровне никогда не разобраться, чем, к примеру, стал Союз Советских Социалистических Республик – блестящим торжеством ленинской национальной политики, или же воплощением сталинских тоталитарных наклонностей, превратного понимания и грубого извращения, грязной ревизии марксистских теорий.

Вряд ли всерьез следует рассчитывать и на то, что в обозримой перспективе может быть достигнут консенсус (или хотя бы проявлено желание эмоционально дискутирующих сторон прислушаться пусть к части аргументов друг друга) в оценке исторической сущности Союза ССР. Для одних это и сегодня гигантский новаторский шаг вперед в решении национального вопроса, открытые невиданные возможности для всестороннего расцвета входивших в него республик, эксперимент, увенчавшийся в кратчайшие сроки поражающими воображение свершениями, вдохновляющий прообраз будущего межнационального сообщества, а крах советской федерации воспринимаемый как одна из величайших общественных трагедий. Для других же – это просто очередное издание «единой и неделимой», возрождение жестокой империи – только в новой блестящей обвертке, на самом же деле – позорное попрание принципов справедливости, гуманизма, принесшее нациям, в том числе и украинской, неисчислимые беды, тягчайшие испытания, громадные потери; поэтому и распад союзного государства оценивается как закономерная историческая детерминанта.

Столь же непримиримы диаметральные позиции сторонников концепций «колониального статуса» Украины в Союзе ССР («социалистической империи») и их оппонентов, доказывающих, что таких вершин во всех областях жизни, а может быть, и прежде всего, в национальной, как в 20-е – 80-е гг. ХХ столетия, то есть в период вхождения УССР в братский Советский Союз, украинское государство никогда не достигало и вряд ли достигнет в ближайшей перспективе.

Перечень подобных «разобщающих» специалистов сюжетов и вопросов, усиленно волнующих общественное мнение, влияющих на массовые настроения, может быть без труда продолжен: их очень много. Но, апеллируя уже к названным явлениям – примерам, думается, вполне объяснимо желание не просто собрать, механически свести воедино (не свалить все в кучу, а расставить «по своим местам») максимально возможное количество фактов, но и обязательно использовать в палитре реконструируемых картин прошлого все реально доступные, «говорящие сами за себя» документы. При этом важно не избегать обильных извлечений из источников (хотя «цитатничество» нередко, реже – справедливо, осуждается как прием «вчерашнего дня»), стремясь сохранить, по возможности, как можно адекватнее передать до тонкостей, мельчайших деталей сущность каждой позиции, заключенной в сохранившихся письменных памятниках. А это обусловливает необходимость воспроизведения не селективной (на уровне отдельных примеров, в результате – «усеченной») информации, заключенной в их носителях. В подавляющем большинстве случаев, впрочем, наверное, практически всегда, настоящий, подлинный эффект приближения к истине, особенно в потенциально контроверсионных ситуациях достигается включением в аргументацию как можно более целостных (без любых купюр) материалов.

Думается, что необычайный успех книги украинского интеллектуала, крупного ученого и общественного деятеля И. М. Дзюбы «Интернационализм или русификация?» (после своего