Дочь для трона - Ханна Уиттен

Тяга к разрушению уже зудела у нее в пальцах, медленно ползла по венам. Подступало желание схватить мир за горло и трясти, пока он не обмякнет. Отдаленные голоса стоявших в снегу людей звенели в ушах, и грудь ее полнилась раздражением, пока Нив не захотелось кричать, а ее когтистые пальцы не скрючились в предвкушении от понимания того, что она может призвать свою шипастую магию и вырвать горло этим вызывающим…

– Нет, – простонала она сквозь удлинившиеся зубы. Прижала руки к груди, словно могла их к себе приковать. С этим надо заканчивать. Ей не выдержать.

Она неуклюже двинулась вперед на одеревеневших ногах.

– Нив!

Знакомый голос, громкий и перепуганный, прорвался сквозь шум.

Нив резко обернулась, оставляя за собой кружащие тени. К ней двигалась Рэд, но Рэд изменившаяся – над ее лбом нависли рога из белой коры, белки глаз целиком позеленели, на золотых волосах лежал венец из плюща. Она и прежде казалась диким и прекрасным созданием, но это не шло ни в какое сравнение с ее новым обликом. Рэд полнилась золотым светом так же, как Нив – бесконечной тьмой.

К горлу у Нив подступили рыдания от мысли о том, что она собирается просить у сестры. Что той придется сделать.

Даже вопреки своей уже не человеческой грации Рэд чуть не спотыкалась, торопясь к ней и перебираясь через сугробы, смешавшиеся с грязью. Сестры рухнули в объятия друг друга – воплощенные свет и тьма.

На несколько мгновений Нив позволила себе расслабиться в родных руках, позволила себе представить, что она просто оказалась дома.

– Ты здесь, – прошептала Рэд ей в волосы. – Ты решила вернуться.

Нив отозвалась только хриплым всхлипом, который не смогла полностью сдержать. Рэд крепче прижала ее к себе, шурша листьями на запястьях по ее шипам.

Вой Королей в ушах у Нив стал громче, он почти оглушал ее и перекрывал поток утешительных слов, льющихся из уст Рэд. Слов о доме, об исцелении, я все исправлю я все исправлю я все исправлю.

Был лишь один способ все исправить.

Нив с трудом держала себя в руках, дрожа, как стекло, готовое лопнуть. Вальхиор и остальные бились в ее сознании, в ее костях, в ее душе, заключавшей в себе их души. Пальцы у нее потемнели, будто обмороженные, и стремились согнуться и принудить этот мир склониться пред мощью ее теней.

Мой мир, зашипел Вальхиор ей на ухо, змеей скользя по черепу. Мы так повеселимся, Нивира. Ты сможешь излить меня в иной сосуд, как только осознаешь, что нам лучше держаться вместе, как только увидишь, каких невероятных вещей мы достигнем. Ты сможешь найти кого-нибудь на свой вкус, дать мне пристанище в другом теле. Даже Солмир…

– Хватит.

Она процедила это сквозь стучащие зубы, пресекая все попытки Рэд ее успокоить. Обращая указание к сокрытой внутри душе Короля, но в то же время и к сестре. Не время для утешений. Слишком поздно.

Рэд закрыла рот, отодвинула Нив от себя на вытянутых руках, твердо сжимая ее плечи. В ее зелено-карих глазах стояли слезы.

– Скажи мне, что нужно сделать, Нив.

Позади них раздался тихий звук – оттуда, где на снегу лежал темноволосый мужчина. Он зашевелился, открыл янтарные глаза.

– Рэд…

Волк. Значит, это он.

Рэд крепко зажмурилась, по щеке у нее скатилась одинокая слеза.

– Скажи мне, что тебе нужно, – пробормотала сестра Нив. Она так старалась не оборачиваться к Волку в снегу, что на шее у нее проступили сухожилия. – Что бы мне ни пришлось сделать, я это сделаю.

– Обещаешь? – прошептала Нив.

И ее сестра широко распахнула глаза, полные ужаса, понимания и острого, режущего горя.

Внутри головы Нив, в пустотах ее тела души Королей расшатывали ее кости, будто прутья тюрьмы. Сила убитых ими Древних кружилась и металась, затмевая своей чернотой все вокруг. Она держала в себе всю мощь Тенеземья – совершенное темное отражение света Диколесья, жившего в ее сестре.

Ты наша, Нивира, сказал Вальхиор. Как ты могла даже предполагать, что будешь чем-то иным? Ты наша с тех пор, как пролила кровь на ветви в Святилище. Наша с тех пор, как решила, что всегда права.

Она закрыла глаза, захлебываясь воздухом, словно бежала многие мили; кровь так и капала с ее лба, на котором все росла железная корона. Нив хотелось прижаться к Рэд, хотелось сказать сестре, как сильно ей жаль, но ее контроль таял на глазах. Она готова была сломаться.

И когда Рэд потянулась и обхватила ее лицо пронизанной золотом рукой, это случилось.

Рот у Нив открылся для крика, но вместо него оттуда струйками вырвались тени, будто она прятала за щеками клубы черного дыма. Тени закружили вокруг них, как ураган, словно сила ее горя, сожаления и ярости удерживала их на орбите, и так быстро, что волосы у обеих разметались, а одежда заколыхалась.

– Рэд! – Волк уже полностью очнулся; сквозь чернильные слезы и туманные тени, застившие глаза, Нив смотрела, как он шаткой походкой идет к ним с искаженным от ужаса лицом. – Рэдарис!

Его крик разбудил Солмира, оставшегося за ее теневой завесой. Бывший Король приподнялся на земле, волосы у него промокли от растаявшего снега; поначалу тусклые синие глаза загорелись страхом и яростью. Он с рычанием бросился к ним, будто рассчитывая на то, что тьма на его пути расступится.

Напрасно. Она не расступилась ни перед ним, ни перед Волком, не пропустила ни одного из них и отбросила обоих назад, когда они снова попытались сквозь нее прорваться. Тьма признавала только власть Нив, а та была уверена, что сейчас не может позволить никому им помешать.

Она не представляла, осознает ли все Рэд, или просто действует по воле Диколесья. Так или иначе это должно было случиться. Диколесье и Тенеземье оказались двумя половинами целого, так же, как они с сестрой.

И, если Нив права, в конце должно остаться лишь нечто одно. Сияющее золотом Диколесье должно уцелеть, а тьма – рассеяться навсегда.

Рэд обхватила руки Нив – золотые вены приникли к черным. Оскалив зубы, она крепко сжала пальцы и отпустила свою магию.

Поначалу казалось, будто между ними встала плотина. Напор обеих сил ослаб, золото и тьма застыли под натиском друг друга. Даже кружившие вокруг них тени остановились, замерев посреди полета.

А потом две силы столкнулись.

Волна разбилась о берег, молния ударила в землю. Две противоположности вгрызлись друг в друга, порождая между