Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас

— Пойдемте со мной, — сказал Руан, не удостаивая ее ни имени, ни титула.

— Если меня ждет смерть, я бы хотела умереть как великая герцогиня Тосканская.

— Это вы расскажете кардиналу, пойдемте.

Она перекрестилась и поднялась.

— Я ее не толкала. Я уже призналась во всех своих грехах и раскаялась как смогла, пока была здесь взаперти. Мне остается сказать лишь одно — я ее не толкала.

Притворялась ли она сейчас, как и всегда, когда жила с великим герцогом? Был только один живой человек, который знал всю правду о том, что там произошло, — Кьяра. Уставшая, одинокая, наполовину сошедшая с ума от жизни в Ле Мурате, — Кьяра, которую он пообещал не вовлекать больше в хитросплетения двора Медичи. Руан взял Бьянку Капелло под руку, как берут узников, и вместе с ней отправился обратно в спальню великого герцога.

— Вот твоя Биа, — сказал кардинал, когда они вошли в комнату. — Как видишь, она жива и здорова. Так что сдержи свое обещание, Франческо, и скажи нам, где искать твой тайник.

Великий герцог поднялся на ноги. Он не мог стоять прямо без особого башмака для правой, вывернутой ноги. Он неотрывно смотрел на Бьянку Капелло, а она смотрела на него. О чем они думали? Стоила ли их многолетняя безумная страсть тех смертей и несчастий, которые она принесла?

— Ищите тайник в центре лабиринта, — сказал он.

— Лабиринт? — Кардинал нахмурился. — Где? Какой лабиринт?

— Кьяра Нерини знает обо всем.

В голове Руана мелькали образы — обнаженная Кьяра — еще совсем ребенок — с распущенными волосами, в ночь своего посвящения. Потом она уже постарше, в простой шерстяной хламиде и с лунным камнем на груди, серьезно шагающая по лабиринту на полу в Казино ди Сан-Марко. Вспомнилось, как Кьяра рассказала ему о том, что Бьянка Капелло наняла убийцу, чтобы тот оставил ее в центре тайного отравленного лабиринта в садах Боболи — она и подумать не могла, что я могу быть устойчива к отравленным шипам.

Именно этот лабиринт имел в виду великий герцог. Иначе и быть не могло. Отравленный лабиринт — тот самый, через который Кьяра сумела пробраться ночью в темноте. Именно его она знает лучше всех.

Кардинал взглянул на лицо своего брата, затем на лицо Руана, а потом обратно. Затем жестом приказал отпустить Бьянку Капелло, мол, позвольте ему ее обнять.

Руан выпустил руку Бьянки, и она прошла через всю комнату к своему любовнику. С белой вуалью, приколотой к волосам, она напоминала монахиню. Великий герцог обнял ее, и она склонила голову на его плечо. Он нежно погладил ее волосы, покрытые вуалью.

— Будь смелой, моя Биа, — сказал он. — Этим вечером я не умру.

Кардинал поднял пузырек со светящейся зеленовато-синей жидкостью. Казалось, что на мгновение она поглотила весь свет в этой комнате.

— Умрешь, — зловеще сказал он. — Брат мой, я даю тебе возможность самому выбрать свою смерть. Заметь, это больше, чем ты дал Изабелле, или Дианоре, или тем женщинам, которых ты задушил, чтобы добыть себе наследника, или тем мужчинам, которые посмели вести тайный заговор за твоей спиной. Это больше, чем твоя венецианская шлюха дала великой герцогине Иоанне.

Бьянка Капелло беззвучно плакала. Герцог снова погладил ее по голове.

— Спокойно, моя Биа, — сказал он. — И какой же выбор ты предоставляешь мне, брат?

— Яд, — ответил кардинал, держа в руке пузырек. — Достойная смерть, как у Сократа. Или клинок магистра Руанно.

Руан ничего не сказал. Он не знал, сможет ли он это сделать.

— Я выбираю яд, — с улыбкой сказал великий герцог. — И если я выпью отмеренную тобой дозу и не умру, ты сам примешь клинок магистра Руанно и умрешь смертью римских генералов. Поклянись в этом.

«Он же принимал соннодольче, — подумал Руан. — Он развил в себе устойчивость к ядам. Даже к мышьяку. Кроме того, что бы там ни говорил кардинал, это едва ли можно назвать достойной смертью».

— Ваше высокопреосвященство, — сказал он, — должен вас предупредить…

— Клянусь в этом, — сказал кардинал. — Магистр Руанно, ваш клинок, будьте любезны.

Руан вытащил кинжал и передал его кардиналу эфесом вперед. Это был искусно сделанный клинок с лезвием из закаленной стали, бронзовой гардой и черной резной рукоятью из рога. Кардинал взял его в правую руку. Левой он откупорил пузырек и передал его брату.

Великий герцог, ничуть не озаботившись тем, чтобы понюхать или попробовать содержимое, выпил его залпом, как пьют охлажденное льдом вино в жаркий летний день. Затем он поставил пустой пузырек на стол.

— Не особенно приятно, — сказал он. — Вкус отчетливо металлический, кислый. Глядя на цвет, я бы предположил, что это соединение мышьяка и меди.

— Франко, — жалобно промолвила Бьянка Капелло. — Ради бога, прошу тебя, вырви все это. Никто не может выпить такую дозу мышьяка и выжить.

— Спокойно, моя Биа. Приготовься стать свидетелем смерти моего брата. Для тебя это будет зрелище не из приятных, но вот для меня…

Внезапно он согнулся пополам и начал судорожно хватать ртом воздух. Изо рта хлынула слюна, и жуткий запах гнилого чеснока наполнил комнату.

— Держи женщину, магистр Руанно, — сказал кардинал. — У меня на нее есть другие виды. Итак, брат, ты подумал, что стал богом и естественные законы ядов тебе не писаны?

Руан шагнул вперед и схватил Бьянку Капелло. Она побледнела и вся содрогалась от охватившего ее ужаса. Она попыталась оказать какое-то сопротивление Руану, но потом сдалась.

— Я не умру, — прохрипел великий герцог. — У меня иммунитет к ядам. Я годами принимал вещество. Это королева- мать всех ядов. Я видел доказательства того, насколько он эффективен…

Он упал на колени, и у него открылась рвота. Капли пота выступили на лбу, как капли витриоли.

— Королева-мать всех ядов? — переспросил кардинал, схватив брата за волосы и подняв его голову вверх. — Что это за яд? О чем ты говоришь?

— По одной капле… каждые семь дней… и тогда никакой яд, никогда… — задыхаясь, сказал великий герцог, но потом его вырвало. Кардинал с отвращением отскочил в сторону.

— Но ты же не принимал его почти два года, — плакала Бьянка Капелло. — Это же те прозрачные капли на твоем запястье, ведь так? Ты же больше не принимал их с тех самых пор, как тебя разбил удар, Франческо.

— Это неважно, эффект продолжается.

У него начались конвульсии. Он перестал управлять своим телом. Какой бы ни была ненависть Руана к Бьянке Капелло, он отвернул ее голову в сторону и прижал к своей груди, чтобы она не видела страданий великого герцога. Никакая женщина не должна смотреть на такое. Она поплакала немного, а потом лишилась чувств.