Основные течения в еврейской мистике - Гершом Шолем

Как и ессеи, терапевты не оставили заметного следа в еврейской духовной жизни. Однако возможно, что образ жизни общины терапевтов послужил прототипом христианского монашества. На этом основании некоторые из раннехристианских авторов полагали, что терапевты были христианским орденом, однако современные исследователи видят в терапевтах радикальное течение в иудаизме, возможно, отпочковавшееся от ессеев.

Современные исследователи видят в терапевтах радикальное течение в иудаизме, возможно, отпочковавшееся от ессеев. Как полагают исследователи, терапевты представляли собой группу ессеев, которая переселилась в Египет, спасаясь от гонений в нач. I в. до н. э.

Сторонники отождествления терапевтов с ессеями понимают слово θεραπευταί ‹терапевты› как греческий перевод арамейского слова ’asayya’ ‘врачи’, от которого, как полагают, произошло и название «ессеи».

[10] Ср. красноречивое рассуждение Мартина Бубера по этому вопросу во введении к его антологии Ekstatische Konfessionen, 1909.

[11] Большой труд главного раввина Эрец-Исраэль А. И. Кука (1865-1935) Орот га-Кодеш («Света Святости»), первые два тома которого были опубликованы в 1938 году из наследия автора, представляет собой подлинную мистическую теологию иудаизма, отличающуюся в равной мере своей оригинальностью и богатством мыслей. Он является последним известным мне примером творческой каббалистической мысли

[12] Библиография оригинальных текстов еврейской мистической литературы все ещё остаётся благим пожеланием исследования каббалы. Моя Bibliographia Kabbalistica (1927) содержит только научную литературу по этому предмету, но не сами тексты.

[13] Это положение излагается, в частности, в третьей части труда Меира ибн Габая Аводат га-Кодеш («Святое служение»), написанного в 1531 году. Представление, что каббала является потерянной традицией древнейшего состояния человечества, было знакомо и «христианским каббалистам» конца XV и XVI столетий, как, например, Пико делла Мирандоле и Иоганну Рейхлину.

[14] «собрание символов» (лат.) – прим. перев.

[15] Со времён геронской школы (около 1230 года) каббалистические сочинения изобилуют мистическими истолкованиями таамей га-мицвот («смыслов заповедей»). Эз-ра бен Шломо из Героны и Яаков бен Шешет (вероятно, являвшийся настоящим автором труда Сефер га-эмуна ве-га-битахон, позднее приписанного Нахманиду) впервые довольно разносторонне рассмотрели эти проблемы.

[16] Берешит Раба, с. 68 (в изд. Теодора). Эта идея предвечных миров встречается также в «ортодоксальном гностицизме» таких отцов церкви, как Климент Александрийский и Ориген, с той лишь разницей, что у них эти миры представляют собой не неудачные опыты Бога, а необходимые стадии в великом мировом процессе. (Ошибка Шолема. Ни Климент Александрийский, ни Ориген отцами церкви не являются. – Прим. перев.).

[17] К этой категории относятся молитвы под собирательным названием «Молитва Единства», которые приписываются талмудическим авторитетам Нехунии бен га-Кане и раббану Гамлиэлю. Однако они целиком выдержаны в восторженном стиле каббалистов-неоплатоников. Ср. также замечательную значительную по объему молитву Яакова га-Когена из Сеговии (Кастилия, 1265), которую я опубликовал в Мадаэй га-ягадут, т. 2, (1927), с. 220-226.

[18] РАБИЙА АЛЬ-АДДАВИЙА (713/718 – 801 гг.) – суфийская поэтесса из Басры, которую почитают святой и подлинной зачинательницей суфийского движения (см. Суфизм). Преданье гласит, что происходила она из бедной семьи, а в раннем детстве её выкрали и продали в рабство. Долгое время Рабийа была профессиональной певицей, но потом была отпущена хозяином на свободу. После нескольких лет, проведенных в отшельничестве в пустыне, она пришла в Басру, где около неё постепенно собралась большая группа последователей. Это был первый в истории суфийский кружок. Основным чувством этой женщины была абсолютная любовь к Богу, любовь страстная, не оставлявшая места ни для каких других помыслов или другой любви. Она писала: «Так охватила меня любовь к Богу, что не осталось у меня ничего, чем я могла бы любить кого-либо, кроме Него!» Рабийа не вышла замуж, и мир для неё ничего не значил. Весной она закрывала окна, не взглянув на цветы, и погружалась в созерцание Того, Который создал все сущее, включая цветы и весну. Рабиа была первой, кто ясно различил два рода любви к Богу: любовь ради Его милостей и проходящего счастья и любовь к Его красе, вечной и непреходящей. Но за свою долгую жизнь она любила Бога по-разному: «Двух родов была моя любовь к Тебе: себялюбивая и такая, какая к Тебе подобает». Она считала, что истинная любовь – бескорыстна, истинный возлюбленный служит Богу не за награду, а повинуясь чувству беспредельного обожания. Изречение Рабии, выражавшее самую суть суфизма: «О мой Господин, какую бы долю этого мира Ты не пожелал даровать мне, даруй её лучше Твоим врагам, и какую бы долю мира иного Ты не уготовил мне, дай её лучше Твоим друзьям – мне достаточно Тебя», – превратилось потом в молитву мусульманских мистиков всех времен. В своих стихах она вновь и вновь возвращается к теме бескорыстия. Так, на вопрос, что она думает о рае, поэтесса отвечала: «Сначала сосед, потом уже дом!» То есть не райские утехи должны быть предметом вожделения верующего, а лицезрение Бога, где бы оно ни происходило. Она утверждала, что у того, кто целиком отдался радости общения с Богом, нет других желаний, потому что он обрёл подлинное счастье. Как-то раз Рабийа обратилась к своим гостям с вопросом: «Чего ради вы служите Богу?» Каждый сказал что-нибудь в ответ, но Рабийа всплеснула руками: «Этот служитель не соглашается на кару, тот – ищет награды, а я служу просто так: хочешь вези в рай, хочешь – в ад, ведь все принадлежит Ему!» Если исходить из того, что ислам – это предание себя Богу, то суть его именно в этом. Но Рабийа выразила суть сознания средневекового человека вообще – идею служения. Именно служения, а не службы. Мощный мистический импульс, приданный Рабией суфизму, имел далеко идущие последствия. Это движение стало шириться. Утвердившись во второй половине IX в. в Багдаде, он распространился затем в Северной Африке, Испании, в Северной Азии, Ираке, в Индии и, наконец, в Юго-Восточной Азии. Постепенно оформились нормы общежития суфиев и их философские доктрины. Местом проживания суфиев стали братства – своего рода мусульманские монастыри, а организационной формой движения – дервишские ордена. Во главе каждого такого ордена стоял наставник-шейх, в подчинении у которого находились ученики (мюриды). Некоторые из этих орденов с течением времени приобретали большое политическое могущество и даже объединяли под своей властью целые государства (например, Сефевиды в Иране или Сенусиды в Ливии).

Считается, что Рабия похоронена на Елеонской горе, в месте, где находится мечеть XVII-го века.

[19] Мехти́льда Ма́гдебургская (нем. Mechthild von Magdeburg, 1207, диоцез Магдебурга – 1282, монастырь Гельфта, Айслебен) – великая немецкая мистическая писательница, бегинка, впоследствии монахиня-цистерцианка.

Из семьи саксонских дворян. В 12 лет имела первое откровение, определённое ею как "привет Святого Духа". Примерно с 1230 жила в Магдебурге, по собственному свидетельству, оставив родительский дом. Около 1250 по благословению духовника начала писать труд «Струящийся свет Божества» – первое произведение немецкой мистической литературы на народном языке, повлиявшее на всю последующую женскую католическую мистику Германии (Маргарета Эбнер, Кристина Эбнер и др.). «Струящийся свет Божества» состоит из семи книг, содержащих лирические и назидательные главы. Как религиозный лирик Мехтильда не имеет себе равных не только в средневековой, но и в новейшей поэзии. Существенную часть её труда составляют видения о рае, аде, посмертной судьбе душ и эсхатологические пророчества. "Струящийся свет Божества" нашёл как почитателей, так и противников. В зрелом возрасте пользовалась уважением, к ней часто обращались за духовными советами. В 1270 вступила в цистерцианский монастырь Гельфта, где, глубоко почитаемая сестрами-монахинями, и умерла.

[20] Юлиана Норвичская или Нориджская (англ. Julian of Norwich, 8 ноября 1342 – ок. 1416) – английская духовная писательница, автор первой книги, написанной женщиной на английском языке.

О её жизни сохранилось очень мало сведений, даже имя, под которым она осталась в веках, условно дано по собору в Нориче, близ которого она была затворницей в скиту. Принадлежала к римской католической церкви. В тридцатилетнем возрасте перенесла тяжёлую болезнь, во время которой пережила несколько сильнейших духовных озарений. От болезни Юлиана оправилась и через двадцать лет записала свои видения в книге Шестнадцать откровений Божественной любви (ок.1393). Её опыт был широко известен в Англии, её навещала для духовных бесед Марджери Кемп.