Генерал в Белом доме - Роберт Иванов

Некоторые оценки личности Председателя Совета Министров СССР, сделанные в стенах Белого дома, не лишены интереса. В частности, в документе, озаглавленном «Портрет Хрущева», говорилось: «Хрущев не является неуклюжим шутом, но он и не представляет собой рационального гения, не создающего себе проблем своими чудачествами и темпераментом. Он уверен в себе, динамичен, амбициозен, жесток и безжалостен. Помимо врожденного интеллекта, гибкого ума, он обладает даром демагога и проницательным чувством политической своевременности и театральности. Обладая всеми этими характерными чертами, Хрущев вместе с тем упрям, воинственен, мстителен, в нем порой проявляется преувеличенная озабоченность соображениями престижа. Его порывистость сдерживается, однако, отсутствием безрассудности, и он не поражен паранойей, как Гитлер и Сталин. Ему часто улыбается фортуна, и он оказывается в нужном месте и в нужное время. Некоторые из его наиболее жизненных азартных игр были выиграны с крайним напряжением сил. Остается фактом, что он поднялся на общественную вершину, которая мало склонна терпеть слабость и некомпетентность. Во многом Хрущев персонифицирует сегодняшний Советский Союз – достижений много и они бесспорны, но шероховатые края все еще просматриваются»[837].

Что касается реакции широких народных масс США на визит Хрущева, то положительная в огромной степени оценка ими его личных качеств и политической программы – факт бесспорный, который подтверждается многими документами.

Как оценивал результаты поездки Хрущева в США Д. Эйзенхауэр? С. Амброуз писал: «Айк не разделял надежд, что поездка Хрущева положит конец «холодной войне». Он всегда с подозрением относился к событиям промежуточного характера»[838]. Однако тот же автор вынужден был признать: «Мистер Хрущев в сентябре 1959 г. совершил поездку в США, которая имела огромный успех». Американские историки отмечали, что он был доброжелателен, прост, обладал большим чувством юмора, все время подчеркивал необходимость борьбы за мир.

Генри Лодж писал, что Хрущев был «замечательным, хотя и трудным человеком», на него производило большое впечатление «то, что он видел, он хотел мира и сотрудничества». Для президента не было большего авторитета, чем его брат Милтон, и Айк полностью разделял точку зрения последнего о том, что у Хрущева был «быстрый ум, он был хороший полемист». Но Милтон считал, что «у него были примитивные подходы»[839].

В беседе с автором этой книги Милтон Эйзенхауэр говорил: «Председатель Хрущев был очень хитрый человек, он знал, чего хотел. Я провел у него на даче несколько часов и беседовал с ним за ланчем. Хрущев внес свой вклад в дело мира. Он дал понять человечеству, что военная мощь, которой обладаете вы и мы, – чрезвычайно опасная сила.

Хрущев ввел в оборот термин «мирное сосуществование». Он импонировал мне, несмотря на то что у нас были разные взгляды на проблемы государственного устройства и управления. Хрущев был гостем моего брата в США, но, к сожалению, эпизод с У-2 не дал возможности Эйзенхауэру посетить СССР с ответным визитом, а брат очень хотел побывать в Советском Союзе»[840].

Не только Соединенные Штаты, но и весь мир с напряженным вниманием следил за визитом советского руководителя в США и связывал с этой встречей в верхах большие надежды. Общественность США и других стран пристально наблюдала за всеми перипетиями визита, включая манеру держаться, одеваться, привычки советского гостя, его полемические приемы, вкусы, наклонности. Но, естественно, главным оставались конкретные предложения сторон, направленные на решение самых злободневных проблем, стоявших перед человечеством.

Эйзенхауэр был глубоко прав, когда подчеркивал, что гонка стратегических вооружений, опасность неожиданного термоядерного удара оставались вопросом вопросов, волновавшим все человечество. И понятно поэтому, что речь Н. С. Хрущева в ООН 18 сентября по проблемам разоружения вызвала столь большой интерес.

«Айк был встревожен». Действительно, гость явно перехватывал политическую инициативу. «По мере приближения конференции в Кэмп-Дэвиде Эйзенхауэр выискивал возможности, чтобы аргументирование загнать Хрущева «в угол».

Интересно общее впечатление об итогах переговоров Эйзенхауэра с Хрущевым у О. А. Трояновского, проделавшего вместе с Хрущевым весь его путь по США и переводившего все беседы и переговоры двух лидеров. Трояновский писал: «Результаты визита в Соединенные Штаты не были однозначными. Безусловно, между двумя лидерами появились ростки взаимопонимания … Хрущев был воодушевлен оказанным ему торжественным приемом, который воспринимался как вторичное признание коммунистической России первой державой капиталистического мира. Учитывая сохранившийся у него комплекс неполноценности, в его глазах это имело немаловажное значение. Но если судить более прозаическими мерками, то счет был в лучшем случае равны, а может быть, даже с некоторым преимуществом на стороне американцев»[841].

Бесспорным преимуществом Эйзенхауэра как руководителя великой державы было то, что он являлся крупным военным экспертом и особенно хорошо понимал всю бесполезность и огромную опасность гонки стратегических вооружений, которая стремительно набирала темпы. В апрельский День дураков (1 апреля) 1960 г. он саркастически прервал дискуссию в Национальном совете безопасности по вопросу о строительстве новых ракет: «Почему бы нам полностью не сойти с ума и не запланировать создание 10 тысяч боевых ракет?»[842]. Воистину в каждой шутке всегда есть доля правды. Уже в начале 80-х гг. США значительно превзошли этот 10-тысячный рубеж.

Противники улучшения советско-американских отношений отдавали себе отчет в том, что развитие торговых связей между двумя державами заинтересует в расширении контактов с СССР влиятельных представителей делового мира, подведет экономическую базу под политику нормализации отношений между США и СССР. Антисоветски настроенные круги выступали даже против продажи Советскому Союзу американского зерна. В Белый дом поступали многочисленные протесты против готовившейся сделки по закупке Советским Союзом большой партии зерна в США. В одном из них говорилось: «Во всех войнах хлеб столь же важен, как оружие, и он во многом определяет исход войн. Игнорировать этот факт – значит забыть уроки истории».

Эйзенхауэру приходилось выслушивать много аргументов «за» и «против» развития торгово-экономических отношений с Советским Союзом. Речь шла и о советско-американских отношениях в целом. В этом вопросе президент имел собственное мнение, которое было сформулировано еще задолго до его избрания президентом страны. Вскоре после того, как генерал Дуайт Эйзенхауэр занял пост руководителя Колумбийского университета, он заявил в одном из своих многочисленных интервью по поводу возможных советско-американских переговоров следующее: «Предложение с нашей стороны начать переговоры (с Советским Союзом. – Р. И.) ни в коей мере не стало бы свидетельством нашей слабости. Чем человек сильнее, тем больше у него решимости проявлять инициативу. Слова, свидетельствующие о силе, не надо воспринимать легковесно. Никогда не следует недооценивать силы и мощи морального мнения человечества»[843].