1937. Трагедия Красной Армии - Олег Сувениров

Но Военная коллегия Верховного суда была способна и на большее. Так, бывшему начальнику АБТВ ХВО комбригу А.Е. Скулаченко она вменила то, что он якобы осенью 1936 г. осуществил диверсионный акт на складе АБТ-130, а в феврале 1937 г. готовил поджог мастерской154. Ни больше ни меньше. И, конечно, расстрел. Бывший командир 85-го артполка полковник К.М. Чедиа 29 июля 1938 г. был судебным заседанием Военной коллегии Верхсуда СССР (Зарянов, Алексеев, Микляев) признан виновным в том, что он «портил материальную часть артиллерии полка, срывал строительство казарм и конюшен, выводил из строя конский состав и провел ряд других вредительских актов, направленных на срыв боевой подготовки полка»155.

2 октября 1937 г. Военная коллегия Верховного суда СССР судила бывшего командира 122 сп 41 сд 7 ск полковника А.Д. Чебанова. Главное обвинение: участник антисоветского военно-фашистского заговора и диверсионно-вредительская деятельность. В приговоре суда по делу Чебанова указано, что по его заданию 9 августа 1937 г. был совершен диверсионно-бактериологический акт на пищевом блоке полка, в результате которого около 400 военнослужащих подверглись желудочно-кишечным заболеваниям. Казалось бы, совершенно дикое обвинение по отношению к командиру полка. Но на предварительном следствии командир полка, член ВКП(б) с 1918 г. Чебанов показал, что этот диверсионно-бактериологический акт он совершил. И не в одиночку, а по согласованию с командиром 41 сд комбригом Г.Д. Волковым и начподивом Гусаровым. Бред какой-то, скажет современный читатель. А тогда, в октябре 1937 г., Чебанов был осужден к расстрелу. В ходе проведенной в 1957 г. дополнительной проверки было установлено, что вспышка желудочно-кишечных заболеваний в 122 сп действительно имела место 9 августа 1937 г. Расследованием этого случая тогда же занималась специальная комиссия, которая дала заключение, что непосредственными виновниками этого «ЧП» явились повар-инструктор Токарчук, завпродскладом Кайдаш и медицинские работники, которые допустили выдачу для приготовления пищи недоброкачественного мяса. Из заключения этой комиссии усматривается также, что самого Чебанова в это время вообще не было в полку156.

Любое чрезвычайное происшествие в войсках расценивалось не иначе как диверсия заговорщиков. Бывшего командира 18-й мехбригады комбрига B.Г. Грачева приговорили к расстрелу за то, что якобы по его заданию «участники заговора» летом 1937 г. в бригадной столовой организовали массовое, повлекшее тяжелые заболевания, отравление красноармейцев157; бывшего командира 81 сд комбрига Н.И. Андросюк – за то, что через посредство старшего врача Ширяева «провел отравление красноармейцев 242 сп, путем выдачи негодной пищи»158; бывшего начальника Биотехнического института РККА диввоенврача И.М. Великанова – за то, что по заданию Тухачевского «проводил вредительство в области бактериологического вооружения и подготовлял отравление населения г. Москвы путем заражения пищевых продуктов»159 и т. д. и т. п.

И какие только обвинения не придумывали поднаторевшие в безнаказанном человекоубийстве и не чуждые фантазии следователи НКВД, члены Военной коллегии Верхсуда СССР и члены военных трибуналов? Бывший начальник штаба авиационной армии комбриг Н.Г. Андрианов, по его «признанию», вместе с командующим армией комкором Хрипиным и начпоармом корпусным комиссаром Гринбергом проводил мероприятия, направленные на увеличение численности неисправных самолетов160. Одним из оснований расстрельного приговора широко известному в РККА бывшему командиру 47-й авиадесантной бригады комбригу Ф.Ф. Кармалюку явились показания свидетелей Левашова, Черноусова, Синякова и Котлярова, расценивших как «вредительство» то, что, по их утверждению, Кармалюк форсировал боевую и физическую подготовку личного состава бригады и зачастую для этой цели использовал часы, намеченные для политработы, а также много времени отводил для стрелковой подготовки. Человеку благодарность надо выносить за столь ревностное отношение к повышению боеготовности вверенной его командованию первой в РККА авиадесантной бригады, а Военная коллегия Верховного суда СССР приговаривает его к расстрелу161.

Награжденный в 1936 г. орденом Ленина командир учебного батальона 133-й мехбригады капитан Г.М. Абрампольский в 1937 г. приговорен к расстрелу за то, что «сознательно срывал боевую подготовку батальона»162. По обвинению в срыве партийно-политической работы, сокрытии от разоблачения троцкистских кадров осуждены к расстрелу первый начальник Политуправления РККФ корпусной комиссар М.Р. Шапошников, заместитель командующего Приморской группы войск ОКДВА по политчасти корпусной комиссар С.А. Скворцов, военный комиссар корпуса ВУЗ ЛенВО дивизионный комиссар В.В. Серпуховитин, начальник Высших военно-политических курсов Политуправления РККА бригадный комиссар C.А. Сухотин163 и др.

Работников военной печати отстреливали в основном по обвинению в том, что они скрывали поступавший в редакции материал, «изобличавший врагов народа» (начальник культпросветотдела ПУ РККА бригадный комиссар Н.Т. Тутункин, ответственный редактор окружной красноармейской газеты Киевского военного округа «Красная Армия» батальонный комиссар П.Я. Ивангородский, заместитель редактора газеты «Красноармейская звезда» (СибВО) старший политрук Е.М. Плост164 и др.).

Как одно из оснований применения ВМН к бывшему члену Военного совета ВВС РККА бригадному комиссару В.Г. Кольцову фигурировало и то, что «он в 1928 году участвовал в антипартийной белорусско-толмачевской группировке»165.

Дело доходило до того, что в вынесенном военным трибуналом СибВО расстрельном приговоре начальнику разведки учебного дивизиона 71-го артполка старшему лейтенанту В.Ф. Стрюлькову в качестве «полновесных» оснований для его физического уничтожения «Именем Союза Советских Социалистических Республик» фигурировали и такие: руководя политзанятиями, выхолащивал политическое содержание; или – упоминал в разговоре о прошлых заслугах Пятакова, Радека и других, впоследствии репрессированных, лиц166.

Читаешь такое сейчас, через 60 долгих лет после этих ужасов, и невольно содрогаешься. И от того, как легко партия и правительство «пускали в распыл» командиров и политработников РККА, ее красноармейцев, лейтенантов и вплоть до маршалов Советского Союза, чуть ли не накануне рокового вторжения германского вермахта и как это гибельно аукнулось в трагедии Сорок первого года. Содрогаешься и от того, что во всех этих диких обвинениях, во всей этой бредятине большое количество подсудимых «признавались». По крайней мере, так было во всех вышеприведенных конкретных ситуациях. Очевидно, без всякой натяжки можно утверждать, что абсолютно подавляющее большинство советских военных судей в 1937–1938 гг., охваченное пароксизмом партийно-государственной истребительной охоты за «врагами народа» и дрожащее за собственное бренное существование, главную задачу суда видело только в одном: создать в судебном заседании такие условия, чтобы можно было записать в протоколе этого заседания: «Виновным себя признает, показания, данные на предварительном следствии, подтверждает». И затем скоропостижно (чего, мол, рассусоливать – «суду и так все ясно!») принять и огласить смертный приговор.

И все же в суде «признавались» далеко не все. Вынужденные прежде всего из-за немыслимых условий предварительного следствия дать (подписать) «признательные» показания, многие и многие бывшие крупные военные работники, в том числе и ставшие известными армии и стране еще со времен Гражданской войны, нашли в себе силы и волю решительно отказаться в судебном заседании от «признания» в не совершенных ими преступлениях. К настоящему времени мне удалось выявить около 300 таких смелых людей. Среди них:

– Армейские комиссары 2-го ранга М.П. Амелин, Я.К. Берзин, А.С. Булин, А.И. Мезис, Г.А. Осепян.

– Комкоры М.И. Алафузо, С.Н. Богомягков, П.А. Брянских, Л.Я. Вайнер, М.И. Василенко, Я.П. Гайлит, А.И. Геккер, В.М. Гиттис, Б.С. Горбачев, Ф.А. Ингаунис, Н.В. Лисовский, М.П. Магер (дважды), С.А. Меженинов, Я.З. Покус, С.А. Пугачев, С.А. Туровский, Л.Я. Угрюмов.

– Корпусные комиссары М.Я. Апсе, И.М. Гринберг, Л.Н. Мейер-Захаров, И.Г. Неронов, А.П. Прокофьев.

– Коринтенданты А.И. Жильцов, Д.И. Косич.

– Комдивы Л.П. Андрияшев, Ю. Ю. Аплок, Н.Н. Бажанов, Б.И. Ба-зенков, Ж.К. Блюмберг, Г.Г. Бокис, М.Ф. Букштынович, Ф.В. Васильев, А.М. Вольпе, В.Ф. Грушецкий, Е.Е. Даненберг, С.И. Деревцов, В.П. Добровольский, И.З. Зиновьев, А.А. Инно-Кульдвер, И.И. Карклин, Г.И. Кассин, Ж.И. Лаур, И.Ф. Максимов, А.К. Малышев, Л.И. Никифоров, М.М. Ольшанский, А.Г. Орлов, Н.В. Ракитин, Е. Н. Сергеев, Д.Ф. Сердич, К.X. Супрун, А.И. Тарасов, П.П. Ткалун, И.Я. Хорошилов, И.Ф. Шарсков.

Кроме того, в ходе исследования выявлено, что в судебных заседаниях Военной коллегии Верховного суда СССР и военных трибуналов отказались от ранее вынужденных «признательных» показаний и заявили о полной своей невиновности в инкриминируемых им следователями особых отделов НКВД преступлениях (по неполным данным) 16 дивизионных комиссаров, 51 комбриг, 26 бригадных комиссаров, 7 бригинженеров, 7 бригвоенюристов, 81 полковник, 15 полковых комиссаров, 14 майоров, 8 батальонных комиссаров, 7 капитанов. Были среди отказавшихся также старшие политруки, старшие лейтенанты, лейтенанты и даже красноармейцы.