Женские лица русской разведки - Михаил Михайлович Сухоруков

Наталья Островская является автором многих интересных публикаций в журнале «Родина». Тем более непонятно включение в статью о Е.М. Смолко-Постоноговой описаний некоторых событий и фактов из её биографии без должного документального подтверждения. Приведём несколько примеров. «Вот она в Санкт-Петербурге, — читаем в журнальной статье, — среди героев Русско-японской войны на приеме у государя императора»[574]. Опять же, без указания источника и даты. При этом известно, что в той войне Россия потерпела сокрушительное поражение и потеряла почти весь свой флот. И тем не менее император Николай II распорядился провести чествование моряков из команд крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец», которые 27 января 1904 года вышли на бой под Андреевским флагом против японской эскадры из 14 боевых кораблей. Оставшиеся в живых моряки отказались сдаваться врагу и сами затопили свои корабли, не спустив флаги. Вот именно их 29 апреля того же года на Дворцовой площади столицы встречал лично император Николай II, после чего состоялся торжественный обед в их честь. Для этого случая даже столовые приборы были специально изготовлены для такого случая и по окончании приема подарены матросам. Все члены экипажей прославленных кораблей получили высокие награды, а каждому матросу были вручены именные часы. Мужество и стойкость русских моряков оценили на всех флотах мира, включая японский военно-морской флот. Всем известны слова песни про гордый Варяг, которая была впервые исполнена именно на этом торжественном приёме у императора Николая II. Кстати, слова для неё написал иноземный поэт Рудольф Грейнц, восхищённый мужеством и стойкостью русских моряков[575].

Сообщений о других приёмах участников Русско-японской войны в Зимнем дворце выявить не удалось. Как и сведений о том, что военная переводчица Смолко-Постоногова участвовала в каком-либо торжественном приёме во дворце. При этом из газет известно, что в начале сентября 1905 года она действительно была в Петербурге, но по другому поводу. В те дни Елена Михайловна обратилась с прошением о выезде на лечение за границу. Ни о каком её приеме у Николая II не упоминалось. Да и в каком качестве женщина-доброволец могла представлять интерес для монарха, если она не была Георгиевским кавалером и не принадлежала к дворянскому сословию?

Внимательно прочитаем ещё один фрагмент из биографической статьи в журнале «Родина», где говорится о том, что «в 1910-м фамилия Смолко мелькает в газете «Утро России» в хронике происшествий: играла в карты в офицерском клубе в Озерках (Санкт-Петербург), поехала на дачу с военным Л. — слушателем частных политехнических курсов, где… похитила у того пятьсот рублей»[576]. Прямо скажем, случай странный. Не будучи офицером, она никак не могла бы попасть в офицерский клуб. Туда не имели доступа даже офицерские жёны той части, при которой существовал такой клуб. При этом сесть за карточный стол играть с женщиной, пусть даже живущей под мужским именем, считалось бы недостойным для офицера. К тому же нет никаких доказательств того, что в 1910 году Е.М. Смолко состояла на военной службе и имела право носить военную форму.

Да и упомянутый факт кражи денег, если он был на самом деле, не украшает нашу героиню. В подобных случаях, как правило, с участием военного начальства проводилось разбирательство и принимались самые решительные меры в отношении нарушителя установленных правил поведения в обществе и в российской армии.

При этом надо отметить, что газета «Утро России» издавалась в Москве, а описываемое событие, возможно, произошло в Петербурге. Опять же, в журнальной публикации не указана дата и номер газеты, что затрудняет поиск источника. Да и беглый просмотр некоторых петербургских газет за этот год не выявил похожей публикации в местных изданиях.

В указанной статье Н. Островской в журнале «Родина» упоминаются и другие сомнительные факты, не подтверждённые публикацией копий документов. Например, утверждается, что Е.М. Смолко волею случая в неуказанном году стала крёстной (восприемной) матерью ранее неизвестного ей ребёнка (мальчика или девочки — из текста статьи непонятно). По утверждению владивостокской журналистки, само событие имело место в небольшом забайкальском селе Жиндо, расположенном на границе с Монголией.

Этот загадочный факт из жизни нашей героини в журнальном изложении выглядит следующим образом. «Судя по всему, — читаем в статье с претензией на биографический очерк Смолко-Постоноговой, — она просто шла мимо сельской церкви, когда там собирались крестить ребенка. Ее, случайную прохожую, позвали быть восприемной матерью. В церковной книге осталась запись: «Восприемными были — потомственный почетный гражданин Е. и дворянка Киевской губернии Елена Михайлова Георгиева, она же георгиевский кавалер, казак 1-го Амурского полка 3-й казачьей сотни Михаил Николаев Смолко»[577]. Попробуем вместе с автором статьи в журнале «Родина» разобраться в этой непростой ситуации, чтобы отделить вымысел от правды. Ведь речь идет не об авантюрном романе, а о биографическом эпизоде из жизни необычной женщины, избравшей для себя путь солдата и военного переводчика. Сомнения в достоверности описываемого события, судя по авторским комментариям, возникли и у самой Натальи Островской. Она задалась несколькими вопросами, неизбежно возникающими у каждого прочитавшего этот фрагмент и сопоставившего его с линией жизни Е.М. Смолко.

Во-первых, что делала гадалка-разведчица в Забайкалье в захолустном селе на монгольской границе? Вопрос остался без ответа. Однако из приведённой в статье информации мы можем выбрать некие временные привязки и примерно определить временной период этого потенциально возможного события. Автор статьи называет Елену Михайловну «гадалкой-разведчицей». Иными словами, относит это событие к 1907 году, когда та разместила объявление о своем гадании во владивостокской газете. Однако, если судить по тому, что Смолко при крещении представилась казаком 1-го Амурского полка 3-й казачьей сотни Михаилом Николаевичем Смолко, то событие могло иметь место, скорее всего, в период с 1900 по 1901 год. Кстати, судя по приведённому тексту из статьи, в отличие от столь подробных сведений о Смолко, о крестном (восприемном) отце лишь указано, что он был потомственным почётным гражданином с инициалом «Е», даже без указания его полной фамилии, имени и отчества. К тому же интересно бы узнать, откуда в захолустном селе на границе с Монголией мог появиться «потомственный почётный гражданин». Ведь в Российской империи это состояние определяло привилегированный слой городских обывателей, а не сельских жителей.

Во-вторых, приведённое выше описание участия Елены Михайловны в обряде крещения указывает на грубейшие нарушения церковных порядков и правил. Случайная прохожая вряд ли могла бы стать крёстной матерью, поскольку к выбору её кандидатуры относились весьма серьёзно. Ведь крёстная мать становилась наставницей крестника