Избранные статьи; Черная Тетрадь; Материалы к биографии; История Кукунора Сумпы Кенпо - Бидия Дандарон

Дандарон при этом показал, что на предварительном следствии он оговорил себя и других вынужденно. Фактически антисоветской агитации не проводил. Рандалон, Галданжапов и другие дали на него ложные показания (т. 1, л. д. 179-184,195-196).

То же утверждает Дандарон и теперь в своих жалобах о пересмот­ре дела и на допросе во время дополнительной проверки (т. 2, л. д. 4-11,295-297).

Рандалон заявил суду, что контрреволюционных высказываний он не допускал; что его показания на предварительном следствии по некоторым пунктам обвинения записаны следователем неправильно (т. 1, л. д. 186-189,197).

Вместе с тем Рандалон показал суду, что в беседе с ним и в пере­писке с друзьями Дандарон высказывал мнение, что в случае войны Германии и Японии против СССР последний потерпит поражение; клеветал на колхозы, вел речь о создании Великой Монголии (т. 1, л.мд. 186,188,189).

Будучи передопрошен в настоящее время, Рандалон заявил, что контрреволюционных разговоров от Дандарона не слышал, что на следствии и в суде в отношении Дандарона дал ложные показания по сговору с Галданжаповым, имевшим личные счеты с Дандароном (т.З.л.д. 303-304,308).

Галданжапов показал суду, что антисоветских разговоров он не вел, но от Дандарона и Рандалона такие высказывания слышал, о чем и донес соответствующим органам власти (т. 1, л. д. 193,195).

Передопросить Галданжапова в настоящее время не представи­лось возможным, так как он, отбывая наказание в местах заключе­ния, 9 июля 1939 года умер (т. 2, л. д. 126).

Из материалов дополнительной проверки видно, что прежние показания Галданжапова вызывают серьезное сомнение в их правдо­подобности и не могут служить основанием для оставления в силе приговора по данному делу (см. т. 2, л. д. 341).

Обвинение Дандарона, Рандалона и Галданжапова было основа­но, кроме того, на показаниях Батомункуева Б., дело на которого прекращено, и свидетельницы Базаржаповой Д., данных в суде, а также свидетеля Цыбенжабона Д.Э, допрошенного на предвари­тельном следствии.

Однако показания Батамункуева и свидетельницы Базаржаповой являются неконкретными и противоречивыми, а потому и не заслу­живающими доверия (см. т. 1, л. д .185,189,190; т. 2, л. д. 75, 291 об., 250,251,261-263).

Допрошенный во время дополнительной проверки свидетель Цыбенжабон Д. частично хотя и подтвердил свои прежние показа­ния, но вместе с тем заявил, что антисоветских высказываний со сто­роны Дандарона и Галданжапова он не слышал (см.т.1, л. д. 145; т. 2, л. д. 315).

В ходе дополнительной проверки дела были допрошены свидете­ли Дука Д. И., Ильевич Е. М., Бауман И. В., Амоголонов Д. Д. и Цыбик-Доржиева Ц. Ж., которые показали, что антисоветских выска­зываний от Дандарона за время знакомства с ним в 1936—1937 гг. слышать им не приходилось (т. 2, л. д. 178-180,259, 280-282).

Кроме того, к материалам настоящего дела приобщены как веще­ственное доказательство антисоветской деятельности Дандарона ко­пия письма Ринчино, адресованного Дандарону, и блокнот с черно­выми записями Дандарона по истории монгольского народа. Однако содержание письма Ринчино и записей в блокноте свидетельствует о том, что они в отдельных местах хотя и являются неправильными, тем не менее состава преступления, предусмотренного ст. 58-10 ч. I УК РСФСР, не образуют (см. т. 1).

Дело в отношении Ринчино, осужденного за написание вышеука­занного письма Дандарону, 26 мая 1956 года президиумом Верхов­ного суда Бурят-Монгольской АССР производством прекращено за отсутствием состава преступления (т. 2, л. д. 216).

Кроме того, материалами дополнительной проверки выяснено, что бывшие работники УНКВД Ленинградской области Колодеев и Никонович, производившие расследование по делу Дандарона, Рандалона и Галданжапова, сами были привлечены к уголовной от­ветственности за фальсификацию аналогичных дел (т. 2, л. д. 260 об., 212,87-88).

Учитывая изложенное и то, что материалами дополнительного расследования вскрыты новые обстоятельства, которые не были из­вестны составу суда, рассматривавшему настоящее дело, а потому, руководствуясь ст. 378 УПК РСФСР, полагал бы: архивно-следствен­ное дело за № 28378 вместе с жалобами и материалами дополни­тельной проверки представить в военную коллегию Верховного суда Союза ССР на предмет отмены по вновь открывшимся обстоятельст­вам приговора военного трибунала Ленинградского военного округа от 3 июня 1937 года и определения военной коллегии Верховного суда СССР от 29 июля 1937 года и прекращении дела Дандарона Бидии Дандаровича, Рандалона (Доржиева) Цыдена Доржиевича и Галданжапова Ширапа Галданжаповича за отсутствием состава преступле­ния.

Приложение: дело в томе I, судебное производство на 116 лис­тах и материалы дополнительной проверки в томе I на 317 листах от н. вх. № 050775; протокол допроса Цыбенжабона на двух листах от н. вх. № 012227 (подшит в материалы проверки) и второй экземпляр настоящего заключения на 5 листах с № машбюро 25109 — адресату.

Военный прокурор отдела ГВП подполковник юстиции Меньшов-Батуринский

«Согласен». — Зам. нагальника отдела ГВП полковник юстиции Батуринский. 12 июня 1958 г.

№ 1 Од—7831 -37».

О нарушениях в следственном «Деле Дандарона» 1937 г.

Обзорная справка по архивно-следственному делу № 966972

[О привлечении к уголовной ответственности следователей и иных работников УНКВД, которые вели «Дело Дандарона 1937 г.» — прим. ред.]

Страницы 87-98:

«Никонович Владимир Станиславович (1900 г. р.) — начальник особого отдела УНКВД ЛО, арестован в 1938 г. Его показания: «Что касается оперативной работы, то в Ленинграде творились грубейшие преступления, к которым Шапиро привлек других сотрудников. Ос­новными в этих делах фигурами были Мигберт и Перельмутр. Смысл этих преступлений — бесшабашная массовка за счет выбора действительных контрреволюционных элементов в так называемые “выходные делаи, сделанные любыми путями...».

Богданов Григорий Ефимович (1899 г. р., русский) — начальник 6 отделения ОО НКВД Л ВО в период 1937-1938 гг. Арестован 27.06.39 г. Арестовал 45 человек; 13 освобождены, остальные рас­стреляны. «...проводил вражеские методы в следственной работе: фальсификация следственных документов, незаконные аресты».

Страница 94:

«Кудря Н. М. на допросе 8 июля 1939 г. признал факты избие­ния подследственных (Дукис, Богданов, Славин)».

Приложение 4

Предисловие В. Н. Пупышева[311]к предполагаемому изданию книги Б. Д. Дандарона «Мысли буддиста»

1996 г., Улан-Удэ

Намо гуру Видьядхарая!

(Поклоняюсь Учителю Видьядхаре!)

Автор предлагаемой вниманию читателя книги — человек-леген­да. Есть хорошее русское слово — подвижник. Его жизнь — это жизнь подвижника. И как всегда в таких случаях, трудно отличить, что же из того, что о нем рассказывают, происходило в действитель­ности, и что в форме притчи передает реалии его духовного пути. Я склонен полагать, что и то, и другое одинаково важно. И все же в своем рассказе я буду придерживаться того, что мне достоверно из­вестно из некогда услышанных мною его слов, из рассказов его род­ственников и учеников, из рассказов друзей, которых у него было больше, чем недругов и недоброжелателей.

Называют разные даты его рождения, с расхождением в пределах месяца. Я склонен считать наиболее вероятной дату 14 декабря 1914 года. Отцом его был известный бурятский религиозный поэт и тан­трист философ Агван Силнам Тузол Дорже (Бадмаев) и матерью - вдова Балжима. При рождении он получил имя Бидиядара (Держа­тель Знания — от санскритского Видьядхара). Было у него также детское имя — Зидда-Базар (санскр. Читта-Ваджра — Алмаз Мыс­ли). Как рассказывают, еще в сталинских лагерях он написал книгу «Необуддизм», которую смог вынести при освобождении поляк Ко­кошка. Впоследствии по данным, которые мне трудно проверить, эта книга вышла в Таиланде под именем Зидда-Базар. Говорят, что именно с этой книги началось необуддийское движение.

Сохранился рассказ женщины, подруги матери Бидиядары. Ей приснился сон, что солнце упало с неба и скатилось ей в руки. Она пошла и подарила солнце своей подруге Балжиме. Проснувшись, она рассказала о своем сне Балжиме. Вскоре выяснилось, что Балжима беременна. И подруге долго потом было жалко, что солнце во сне она отдала Балжиме, а не оставила себе. Отчество и фамилию наш Учи­тель получил по первому мужу Балжимы — «Бидия Дандарович Дандарон» стояло у него в паспорте.

Рассказывают, что после рождения Учителя к его отцу прибыла делегация тибетцев, которые заявили, что им известно, кто у него родился, и что они просят отдать его в Тибет. Отец ответил: «У него другие задачи. Он нужен здесь».

Отец Бидии Дандаровича, был незаурядным человеком и силь­ным йогом, учеником Лубсана Сандана Цыденова, будущего Учите­ля также и Бидии Дандаровича. Находясь в составе бурятской деле­гации на коронации Николая II, Лубсан Сандан — единственный из присутствовавших не преклонил колен перед царем: «Духовный вла­дыка не должен кланяться светскому».