Тьма - Леонида Подвойская

- А что я? Я понять хочу, зачем я? Я порой боялся, что пропадёт этот дар - всю оставшуюся жизнь жалеть буду. Не о том, что мало убил, а что мало вылечил! И я уже передал это дар двоим людям… Но не обо мне речь. Всё-таки, давай так сразу ну… не убивать. Знаешь, когда я был, в том теле, меня однажды избила пацанва. Так, из зависти.

- Зависти?

- Я у них на вечере лучше их сыграл. Вот они и… Подло, как они умеют. Скопом, и ногами лежачего. А потом: "Вали отсюда, урод". Я было уже повернулся… А потом вдруг вспомнил… Я вот также с одной девчонкой ехал в поезде. Она мне Библию дала почитать. Так вот там был пророк один, Елисей. Лысый, как я понял. И однажды на свою беду дети его, видимо, достали: "Плешивый, плешивый!" Знаешь, что произошло: "Он оглянулся, и увидел их, и проклял их именем Господним. И вышли две медведицы из леса, и растерзали из них сорок два ребёнка…"

- Но это уж…

- А мы можем скатиться. И я однажды… Когда тебя искал. Там, один монастырь голубые заняли. Так, как повсюду - потихоньку, без шума, глядишь, а кругом уже геи. Ну, я его и уничтожил. Предупредил сначала через священника одного…

- Так им и надо.

- Но там остались и другие… Вот… Потом детей лечил, потом монахинь… Боюсь, не отмажусь. А ты - вот так, походя.

- Неправда. "Походя!". Я такого хватанула, что… Ненавижу! Ненавижу этих подлых тварей! Чем больше я их уничтожу, тем легче будет дышаться добрым, светлым людям! Хоть напоследок! Неужели ты, гуманист, не можешь понять, что они неисправимы, что это - те же самые метастазы!

- Один монах назвал тебя "Девой-воительницей с мечом Божьим в руце".

- Вот видишь, меч-то Божий! И я… я же не только воительница. Я ведь и раньше лечила и с тобой… Ну, Максим… Ну, хорошо. Обещаю никого эээ не наказывать без твоего согласия. Пусть я буду мечом Божьим, но в твоей руке. Держи! - она, улыбаясь, протянула руку.

Всё ещё продолжая мысленный спор, юноша взял эту тёплую мягкую ручку в свои ладони.

- Ну, мир? - улыбалась Алёна.

- Мир! - не выдержав, заулыбался и Макс.

- А как закончился ваш спор с другой девушкой в купе?

- Она сбежала. На одной из станций пересела на встречный поезд.

- Но почему?

- Знаешь… они все… наверное… чувствуют… что… я уже…ну, не их…, - пытался сам себе объяснить поведение девчат Максим.

- Ну и правильно! Ты, действительно, "не их"! Так ты говоришь, - улыбаясь и якобы равнодушно потягиваясь поинтересовалась девушка, "там" есть любовь?

- Ты хоть видела кто мы там есть?

- А что? Ты очень миленькая такая паутинка. Нет, не паутинка, а кружево… Светлое такое, нежное… А в телескоп нас можно увидеть?

- Ннне знаю…

- А как я тебе… там?

- Нет, ну ты даешь! Ещё спроси, что сегодня там носят.

- Но Максимка, нам же, как я поняла, там потом жить? Или что-то в этом роде. Ну, существовать. Что там творится? И чем там заниматься? Ты что, не задумывался?

- Вообще-то нет. Так много забот здесь, что… И ещё не факт, что мы будем "существовать" там.

- Ай, ты сам знаешь! Просто не хочешь думать!

- Не хочу загадывать. И потом, вдруг мы опять попадём "туда", а вернуться уже не сможем? Сколько здесь ещё можно успеть!

Под эти слова Макс притянул к себе девушку и крепко поцеловал. Она ответила, но потом легонько оттолкнула Максима.

- Всё-всё. Если ты имеешь в виду это под словами " сколько мы ещё можем успеть!" то я против. Не вообще… но… я к тебе ещё не привыкла. Марш на верхнюю полку!

Максим ни на чем и не настаивал. Вполне довольный первой и явно положительной реакцией на такое приставание, он покорно взобрался на полку и, словно ничего не произошло, продолжил свои прерванные какими-то неуместностями мысли:

- Да и вообще, всё как-то недорешено. А время… Скажи… Ты сама не чувствуешь? Что мы на пороге чего-то? Что всё, что раньше с нами произошло - это вот для какого-то самого главного… Что какая-то сила ведёт нас, всё время испытывая, к чему-то решающему?

Алёна, глядя снизу вверх в глаза юноши, молча кивнула.

- И ещё я слышу вой. Злобный такой, - добавила она.

- Это Тьма. Мне отец Афанасий растолковывал.

- Значит…

- Значит, надо набираться сил для борьбы.

- Нет, значит, нельзя терять времени. Мне всё равно надо устроить братишек. И разобраться с теми, кто… А у тебя?

- Ну, отец… не знаю. Он тоже… Но у него пока не проявилось. И дочка. Эээ удочерённая. У неё тоже…

- О, да нас целый выводок!

- Слово нашла!

- А что? Если бы ещё и мои братики! Ты представляешь, что мы сможем!?

- Пока нет.

- Всё-таки трудно быть богом, правда?

- Кроме романа Стругацких был очень интересный роман "Загадка Прометея"…

Сев на любимого конька, Максим начал рассказывать девушке содержание романа Лайоша Мештерхази.

- Вот, кто такой Прометей - всем известно. Бог, укравший огонь и отдавший его людям. За это был прикован к скале, и орёл клевал ему ежедневно печень. А потом его освободил Геракл. Всё. А дальше? Ведь что-то с ним дальше было? И почему Прометею не досталось не только созвездия - даже звёздочки? Даже Орёл, который клевал ему печень - получил созвездие. Даже стрела, которой Геракл убил этого орла - удостоилась созвездия. Почему ни одного храма? Почему про него так старались забыть греки?

Заинтриговав слушательницу, Максим выложил ей содержание когда-то взахлёб прочитанного романа. Про Египет и первое в истории государств великое перемирие, про тогда ещё цветущую Трою и пропавшие в глубине веков Микены, про амазонок, про полубога Геракла, его печальную судьбу и печальную судьбу Прометея.

- Поэтому трудно быть не просто богом. Трудно быть добрым богом. Труднее, чем размахивать… мечом, - закончил он свой рассказ.

- Да-а. Бедный… Ладно. Ты мне скажи лучше, почему мы так вдруг постарели?

- Ну, не постарели, а… Наверное, из-за того, что с подлодкой сделали. Понимаешь, даже просто призадуматься, сколько людей мы вообще вернули назад… нет, это я сам ещё не переварил. Ведь если лодка шла на спасение, ну, которая нас подобрала, значит, и её мы тоже… или… не знаю. И тех, кто дал приказ этой лодке? Не знаю. А это, значит, плата. И вообще со временем чёрт знает что. Знаешь, твой Крокодил в меня такой галушкой долбанул! Я вот подумал, зачем? Ну, не дурак же он! Но, оказывается, пока я там за одной гадостью гонялся - два месяца и прошло. И я ему не мешал. Вот и президент умер в этот период. Понимаешь? Убить нельзя, а вот тормознуть. Может, и Сам для этого пытался?

- То есть, если мы с тобой слетаем к какой Венере и назад, здесь сто лет пройдёт? А мы сами?

- Ну, Венера… Вот к Марсу бы! К другим звёздам! Знаешь, я вот думаю, что, может, там жители давно перешли в такое состояние, как и мы… и в остальных системах тоже. Может, потому и молчит Вселенная, что разумная жизнь уже стала лучистой, а? И ей уже совсем не до нас. На каком-то этапе все разумные существа планеты… нет, сначала единицы, потом всё больше и больше, а потом - все до единого, а? И остаётся пустая планета. И её некому и незачем защищать от всяческих там катаклизмов. Вот остальная жизнь на ней и прекращается. Хотя, что, и вот всякие там злобные уроды и козлы - тоже туда, к нам? Может, они и превращаются в этих… служителей тьмы и других космических тварей, а?