Том 8. Дживс и Вустер - Пэлем Вудхауз

Фредди стоял посередине комнаты и смотрел на горку одежды на полу. На лбу у него пролегли две страдальческие морщины. Я догадывался, о чем он думает. Раздеть ребенка — дело нехитрое, это, так сказать, вопрос мускульных усилий, но как его потом одеть, вот в чем вопрос. Я поворошил горку носком ботинка. Вот что-то длинное полотняное, но что? И какая-то розовая фланелевая штуковина загадочного предназначения. Пренеприятная история.

Однако утром я вспомнил, что через коттедж от нас поселилась семья с детишками, и, сходив туда еще до завтрака, позаимствовал у них няню. Нет, право же, женщины — это чудо! Буквально за восемь минут няня приладила все разрозненные части одежды в нужные места, и наш герой превратился просто в картинку, хоть веди на детский прием в саду Бекингемского дворца. Я осыпал ее щедротами, и няня пообещала заглядывать к нам по утрам и вечерам. За завтрак я сел, можно сказать, в прекрасном расположении духа. Наконец-то нам, хоть несколько криво, но улыбнулась удача.

— Вообще-то, — сказал я, — ребенок приносит в дом тепло и уют. Ты не согласен?

В эту минуту Пузатик опрокинул чашку молока прямо на брюки Фредди, и когда Фредди вернулся к столу переодевшись, утвердительно ответить на мой вопрос он был уже не состоянии.

Вскоре после завтрака Дживс спросил, не уделю ли я ему несколько минут, — он хочет кое-что сообщить мне.

Бурные события последних дней так все запутали, что я уже не очень ясно помнил, зачем я привез Фредди в Марвис-Бей, однако мне еще не окончательно отшибло память. Хочу сказать, что я несколько разочаровался в Дживсе. План, если вы помните, был такой: морской воздух и простая еда, так сказать, освежают его умственные способности, и он придумывает, как помирить Фредди с его невестой Элизабет.

Но что же получилось? Дживс отменно ел и спал, однако не сделал и малого шажка в направлении к счастливой развязке. Шаг сделал я, причем без всякой посторонней помощи, и хотя, должен сказать, ничего хорошего из моего одинокого шага не вышло, факт остается фактом: это я проявил сметливость и находчивость. Так что, когда Дживс ко мне пожаловал, я встретил его высокомерно. Прохладно, я бы сказал. С ледком.

— Слушаю вас, Дживс, — ответил я. — Вы хотели поговорить со мной?

— Да, сэр.

— Валяйте, Дживс.

— Благодарю вас, сэр. Я хотел сказать, что вчера вечером я посетил местный кинотеатр.

Я вздернул брови. Он меня просто изумил. В доме Бог весть что творится, молодой хозяин, можно сказать, доведен до отчаяния, а он не только шляется по кино, но и считает уместным сообщать мне о своем праздном времяпрепровождении!

— Надеюсь, вы получили удовольствие, — сказал я достаточно ядовито.

— Да, сэр, спасибо. Показывали суперфильм в семи частях о бурной жизни нью-йоркского высшего света. С Бертой Блевитч, Орландо Мерфи и Беби Бобби в главных ролях. Очень интересный фильм, сэр.

— Рад слышать, — сказал я. — Ну а если сегодняшнее утро вы проведете на пляже, копаясь в песочке, с лопаткой и ведерком в руках, вы тоже придете доложить мне об этом? У меня ведь нет никаких забот, и ваш рассказ послужит мне приятным развлечением.

Иронически сказал. С сарказмом. Даже горько, если разобраться.

— Фильм называется «Крошечные ручки». Родители малыша — его играет Беби Бобби, — как это ни печально, разошлись.

— Ай-яй-яй! — сказал я.

— Но в глубине души они все еще любят друг друга.

— Неужели? Отрадно слышать.

— Однако так все и продолжалось, сэр, пока однажды…

— Дживс, — сказал я, испепеляя его взглядом, — что за чушь вы городите? В доме черт знает что творится, этот жуткий ребенок буквально сидит у меня на голове, и вы полагаете, что я способен слушать…

— Прошу меня извинить, сэр, но я бы и не упомянул об этом фильме, если бы он не натолкнул меня на одну мысль…

— Мысль?

— Мысль, которая, я думаю, поможет нам в обеспечении матримониального будущего мистера Булливанта. К чему, если вы припомните, сэр, вы и призывали меня.

Мой вздох был полон раскаяния.

— Дживс, — сказал я, — я был к вам несправедлив.

— Что вы, сэр!

— Да нет же, я вас не понял. Мне показалось, что вы настолько увлеклись морскими купаниями и прочими курортными прелестями, что начисто забыли о нашем общем деле. Я не должен был так думать! Расскажите мне все подробно, Дживс.

Он с достоинством поклонился. Я просиял. И хотя мы не бросились друг другу в объятия, ясно было, что отношения наши снова наладились.

— Сэр, в этом суперсуперфильме «Крошечные ручки», — начал Дживс, — родители ребенка, как я уже сказал, разошлись.

— Разошлись, — повторил я, кивая. — Верно. И затем?

— Настал день, сэр, когда их маленький сынишка снова их соединил.

— Каким образом?

— Насколько я помню, сэр, малыш спросил: «Папочка, ты больше не любишь мамочку?»

— И дальше?

— Это всколыхнуло их чувства. На экране появляются «обратные кадры», если я правильно это называю: они жених и невеста, счастливая супружеская жизнь в первые годы, далее идут разные любовные картины в историческом порядке; и конец фильма — крупным планом: он и она нежно обнимаются, на них умиленно смотрит малыш, в отдалении орган тихо играет «Сердца и цветы».

— Продолжайте, Дживс, — сказал я. — Вы меня очень заинтересовали. Я, кажется, начинаю улавливать вашу мысль. Вы полагаете?..

— Я полагаю, сэр, коль скоро в доме находится юный джентльмен, вполне возможно устроить подобную denouement[92] для мистера Булливанта и мисс Викерс.

— Но вы не учли, что этот юный джентльмен не имеет никакого родственного отношения ни к мистеру Булливанту, ни к мисс Викерс.

— Несмотря на эту помеху, сэр, я предвижу положительный результат. Если возможно хотя бы на короткое время свести мистера Булливанта и мисс Викерс в нашей гостиной в присутствии ребенка и если этот ребенок будет произносить какие-то трогательные слова…

— Я вас понял, Дживс! — с энтузиазмом воскликнул я. — Гениально! Вот как я это представляю: сцена разыгрывается здесь, в гостиной. В центре — малыш. Девушка слева. Фредди в глубине сцены играет на пианино. Хотя нет. Он может только одним пальцем и только самое начало «Роз». Так что без тихой музыки придется обойтись. Все остальное получается просто идеально. Вот смотрите, Дживс, — продолжал я. — Чернильница — это мисс Викерс. Кружка с надписью «Сувенир из Марвис-Бея» — мальчишка. Перочистка — мистер Булливант. Начинается разговор, который надо подвести к реплике мальчишки. Реплика… Допустим, она прозвучит так: «Ка-асивая тетя, ты любишь дядю?» Они простирают друг к другу руки. Стоп-кадр. Далее: Фредди пересекает комнату справа налево и берет девушку за руку. От волнения у него комок в горле. Затем он произносит проникновенную речь: «Ах, Элизабет, — говорит он, — не слишком ли затянулась наша размолвка? Видишь, даже малое дитя укоряет нас!» И так далее. Я набрасываю общий план. Фредди предстоит поработать над текстом. А нам необходимо продумать получше реплику для ребенка. «Ка-асивая тетя, ты любишь дядю?» — звучит недостаточно четко. Хотелось бы что-то более…

— Могу я предложить вариант, сэр?

— Слушаю вас.

— Я посоветовал бы всего два слова: «Поцелуй Фредди». Это коротко, хорошо запоминается и, я бы сказал, побуждает к действию.

— Вы гений, Дживс!

— Благодарю вас, сэр.

— «Поцелуй Фредди» — решено. Но как, черт побери, мы заманим ее сюда? Мисс Викерс не здоровается с мистером Булливантом. Она к нему близко не подойдет.

— Это осложняет дело, сэр.

— Но неважно. Устроим встречу на лоне природы. Подстережем ее на пляже, когда все подготовим. Пока что мы должны добиться, чтобы ребенок выучил свою роль назубок.

— Да, сэр.

— Отлично! Завтра в одиннадцать утра первая репетиция.

Бедняга Фредди пребывал в таком мрачном расположении духа, что я решил до поры до времени не посвящать его в наш замысел. Не то у него настроение, чтобы еще волноваться по поводу предстоящего спектакля. Итак, мы начали с Пузатика. И уже на первых репетициях обнаружили, что единственный способ заставить Пузатика сосредоточиться — это, так сказать, воздействовать на него приманкой. Я имею в виду все те же сладости.

— Главная трудность, сэр, — сказал Дживс под конец первой репетиции, — это, как я полагаю, установить в сознании юного джентльмена связь между словами, которые он должен произнести, и последующим угощением.

— Совершенно верно, Дживс, — сказал я. — Как только негодник сообразит, что за этими двумя словами, если он произнесет их громко и отчетливо, автоматически последует шоколадная нуга, успех будет обеспечен.

Я не раз размышлял о том, как это интересно — дрессировать животных, пробуждать в них сознание, заставлять думать. Да, это было увлекательно — дрессировать Пузатика. День на день не приходился. То вдруг казалось, что успех просто поразителен — малыш входил в роль и исполнял ее как настоящий профессионал. А назавтра снова все распадалось. Время, однако, летело…