От Красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство (1917-2036) - Юрий Георгиевич Фельштинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оценки советскими военными и спецслужбами положения в Афганистане и афганской армии были противоречивы. Не сгладил противоречий даже визит в Кабул Пономарева. На одном из совещаний с его участием дело дошло до того, что советские участники совещания — представители армии и КГБ, как вспоминал генерал-майор Заплатин, — «друг друга готовы были взять за грудки». Армия была в своих оценках сдержанна. КГБ выступало за решение афганской проблемы быстро и радикально.
Амин чувствовал, что за его спиной происходит неладное. В попытке изменить ситуацию, он написал письмо Брежневу с просьбой о встрече. Горелов пишет:
Перед [моим] отлетом в Москву на Политбюро ночью меня вызвал к себе Амин, с которым мы расстались за несколько часов до этого.
— Пожалуйста, — попросил он, — передайте письмо Брежневу […]
— Но я далек от Брежнева, могу отдать начальнику Генерального штаба.
— Письмо получите завтра на аэродроме.
Конечно, я был в полном недоумении: что за странная идея, почему меня избрали курьером? Прибыл утром на аэродром, поднялся в самолет — никого и ничего. Начали отодвигать трап. И тут бежит человек — как оказалось, начальник Главного политического управления Экбаль, кстати, в свое время окончивший МГУ! — и вручает мне конверт. По прибытии в Москву я отдал его начальнику генштаба. Письмо распечатали, прочитали — Амин предлагал Брежневу встретиться в любой точке. Но дошло оно до Леонида Ильча или нет, не знаю.
На следующий день (шел сентябрь 1979 года) Горелов прибыл в Москву на заседание Политбюро для обсуждения вопроса о вторжении в Афганистан. Генерал армии Иван Павловский, который в то время инспектировал работу советников в Афганистане, располагал достаточной информацией о ситуации, но Брежнев решил послушать мнение «низов». Начальник генштаба Николай Огарков категорически утверждал, что «ввод советских войск невозможен». Павловский и Горелов также были категорически против ввода войск и к моменту прибытия на совещание к Брежневу разработали «аргументированный ответ генсеку».
На совещании у Брежнева присутствовали также министр иностранных дел Андрей Громыко, министр обороны Дмитрий Устинов и Пономарев. Брежнев попросил Горелова доложить об обстановке в Афганистане.
— Леонид Ильич, я владею информацией, но не так глубоко, как посол. В деталях знаю обстановку в армии.
— Ответьте, войска надо вводить или нет?
— Нет, Леонид Ильич.
— Почему?
— Во-первых, у афганской армии сегодня в наличии 10 пехотных дивизий, три армейских корпуса, 350 самолетов, 1500 стволов артиллерии, 900 танков. Она способна контролировать положение дел в стране и на границе. Доказательство — многочисленные успешно проведенные операции по вытеснению пакистанских группировок. Во-вторых, если введут наши войска, американцы усилят помощь антиафганским формированиям. Снабдят их техникой, оружием, советников пришлют и вторгнутся в Афганистан. В-третьих, наша армия не готова драться в горах. Она не знает, что это такое.
Горелова перебил министр обороны Устинов:
— Не расписывайся за армию.
— Говорю то, что знаю точно. В-четвертых, Советский Союз понесет огромные материальные и человеческие потери. Наши ребята будут воевать первым эшелоном, а афганцы вторым. […]
Меня выслушали и попросили удалиться в соседнюю комнату. После меня докладывал представитель КГБ в Кабуле генерал-лейтенант Борис Иванов.
Когда Огарков, Павловский и Горелов ехали обратно, Огарков сказал: «Мы проиграли». «Я догадался, что Брежнев принял сторону кагэбиста Иванова, который рьяно выступал за ввод войск», — вспоминал Горелов.
Б. С. Иванов вызвался взять на себя физическое устранение самого Амина. Мертвый Амин не мог доказать неоправданность обвинений о состоянии его в агентурном аппарате ЦРУ США. По этой причине вопрос об отстранении Амина от власти и предании его в Афганистане суду даже не обсуждался.
Первое проводимое КГБ покушение на Амина было организовано в резиденции руководителя страны Тараки, причем Б. С. Иванов, вовлеченный в операцию, был тем, кто умышленно посоветовал Амину посетить своего политического наставника, ставшего к тому времени врагом Амина, зная, что Амин на встрече будет убит. Но покушение провалилось. Амин уцелел и для безопасности перебрался за стены дворца «Тадж-Бек».
Тогда Б. С. Иванов организовал новое покушение — «примирительный обед» Амина со своими противниками, на котором Амин и его гости были отравлены. Это новое покушение было осуществлено агентом 8-го отдела Управления «С» ПГУ Михаилом Талыбовым, советским разведчиком-нелегалом, работавшим в Кабуле на должности повара Амина. Но поскольку Б. С. Иванов координировал деятельность КГБ в Афганистане из рук вон плохо, приставленный к Амину министерством здравоохранения СССР советский врач не знал о проводимой КГБ операции и вытащил Амина и его гостей с того света. После этого пришлось принимать решение о вторжении советской армии в Афганистан, штурме дворца Амина и начале войны.
Первая группа спецназа КГБ, получившая название «Зенит-1», под командованием начальника КУОС полковника Г. И. Бояринова, прибыла в Афганистан 5 июля 1979 года, за несколько месяцев до ввода в страну советских войск. Офицеры «Зенита» скрытно от афганских властей осуществляли разведку стратегически важных объектов Кабула, включая дворец «Тадж-Бек», в котором укрылся Амин. Группа состояла из 38 офицеров. Все они имели заграничные паспорта на вымышленные фамилии и значились гражданскими специалистами в различных областях экономики. Следующая группа — «Зенит-2» — насчитывала 18 офицеров. К декабрю 1979 года в отряде было уже 130 человек.
В итоге «ошибку» советских врачей, спасших Амина от мучительной смерти, исправляла группа «специального назначения» советской госбезопасности, во время штурма безжалостно убивавшая всех подряд, включая женщин и детей. Как вспоминали впоследствии участники штурма, ковры, в изобилии покрывавшие полы дворца «Тадж-Бек», сочились пропитавшей их человеческой кровью. Но потери среди афганцев никого не волновали. Б. С. Иванова во время и после штурма интересовал только один вопрос: убит ли Амин[306].
Шах Вали, министр иностранных дел Афганистана при Амине, вспоминал, что при штурме дворца случайных жертв было много:
К моменту штурма во дворце, кроме афганцев, находились ваши медики, переводчики, а также советники из КГБ, отвечавшие за безопасность Амина. Насколько я знаю, один врач был убит. Погибла моя жена. Убили маленьких сыновей Амина, а его дочь ранили. Убили и еще многих. Но ведь все эти люди, а также сам Амин и его окружение, могли сдаться без единого выстрела.
Но никто не предложил им сдаваться.
После советского военного вторжения в Афганистан
