Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Братья глядели на остывающую на каменной плите тушу покойного отца. Он обучил их всему, что они знали об охоте, драке и о жизни в племени. Он был их наставником. Их тираном.

Теперь же превратился в полтонны свежего мяса.

— Позвольте-ка, я окажу ему последние почести, — произнёс мясник, уважительно помолчав с минутку.

Гризус рухнул на остатки своего кресла. Гронд захрюкал, то ли выражая одобрение, то ли заходясь в агонии. Мясник приступил к работе. Сталь с чавканьем впивалась в мясо, проходила с треском через кость и лязгала о гранит. Брызгала кровь. Закончив разделку, он замер, оглядел разрубленный на части труп и свалил перед братьями две кучи мяса.

Гронд заколебался, Гризус же не стал и думать. Лишь только его доля оказалась на столе, он накинулся на неё. Через некоторое время, вероятно, почуяв, что ест в одиночку, огр оглядел присутствующих.

Гронд смотрел на него сквозь кровавую дымку боли и вспоминал годы братского соперничества. Как они дрались за мамкину титьку, за первую крысу, за отцовское одобрение, хоть никогда его не выпрашивали и не получали.

Морда Гронда вся сжалась и, наконец, он взял кусочек из своей кучи.

Братья ели молча. Свежее мясо не обладало столь изысканным вкусом, как те деликатесы, что были до него, но и не норовило дать сдачи. Ничего в нём не было, кроме самого банального, разрывающего желудки количества.

Гризус почувствовал, как внутри что-то лопнуло, но не стал обращать внимания. Гронда неожиданно потянуло блевать, и он принялся массировать горло, покуда чувство тошноты не отступило.

Вгрызаясь в череп покойного отца и в застрявшие в нём кусочки дерева, Гризус испустил тихий стон боли. Гронд заметил капли крови, то тут, то там появляющиеся на его голом животе. Сначала он предположил, что это накапало с мяса, но, как только он стёр их, те появились снова.

— У меня пот кровавый, — просипел он с набитым ртом.

— Ты сейчас лопнешь, — с твёрдой уверенностью произнёс Гризус.

— Так тому и быть, — кивнул в ответ Гронд.

И они продолжили. Боль притупилась, о соперничестве они уж и не поминали. Их охватила вялость, мясо выскальзывало из пальцев, так и не добираясь до переполненных пастей. Кажется, испытание тянулось целую вечность, пока, каким-то чудом, еда не закончилась.

— Всё, — только и смог вымолвить поражённый увиденным мясник. — Вы сожрали его целиком. Остался последний кусок.

И все трое уставились на небольшой кусок мяса, который поблёскивал на омытом кровью столе.

— Ещё! — хрипло гаркнул Гризус.

Мясник кивнул.

— Сию минуту, — сказал он и разрубил кусок на две порции.

И тут Гронда вырвало.

Хотя нет, не вырвало. Он взорвался, извергся. Мышцы в его теле разом сократились, превратив беднягу в настоящие кузнечные меха. Диафрагма натянулась, по пищеводу пробежали спазмы, желудок задрожал и сжался.

Волна полупереваренного гнилого мяса прошлась по залу и покрыла Гризуса плотным слоем слизи. Она выплеснулась на стол, собравшись там ненадолго в виде лужи, и затем расплескалась по полу. Накрыло волной и стены, и даже потолочные балки.

Вонь ударила Гронду в нос, и его вырвало снова.

Когда он закончил, огры отупело глядели друг на друга через поднимающийся пар. Несколько свечей были спасены от волны огромными потными телами огров и остались гореть.

— Ещё, — снова прохрипел Гризус, и мясник с мыслью, что вот-вот станет частью истории, принялся шарить в образовавшейся помойке в поисках того самого последнего кусочка. Он передал его победителю, и тот, даже не обтерев с мяса блевотины, хрустнул хрящом и проглотил его.

Гронд потеряв, наконец, самообладание, смахнул кровавую слезу. Охваченный горем, побеждённый, он уполз из зала прочь. Гризус не обратил на него внимания. Пробираясь через разлившуюся по обеденной зале мерзость, он направился прямо к стоящему во главе стола трону. Так и началось его правление — легенда, рождённая из блевотины, крови и пота, и прежде всего из того самого, последнего кусочка.

Дэвид Гаймер

Голоса

— Сильномогучий Квик, — скулил голос, — великий мастер просит вас ждать-ждать.

Военачальник сердито проворчал, извиваясь на своём неопрятном троне, будто гадюка. В конце концов, приняв позу наиболее, по его мнению, удобную, он успокоился. Его ноги удобно устроились на гранитных подлокотниках, а длинный, извивающийся хвост свернулся в петлю вокруг высокой спинки в форме гнома. Изнемогая от скуки, он приподнял его над спиной и, вытянув назад и вниз, потянулся к подножию трона, усыпанному костями — свидетельствами его побед, чтобы вытащить валявшийся там меч. Он начал лениво помахивать лезвием клинка перед своим носом.

— Квик ждать-ждать, — проворчал он, пиная лапами воображаемых врагов, наблюдая, как льется их кровь. Он почти мог чувствовать её вкус, почти слышал их крики.

— Серый провидец скоро-скоро, несомненно-безусловно, — рассуждал голос. — Лучше не злить серого, да-да. Страшно даже для Квика, да?

— Это то, что они говорят? — прорычал Квик, прикрытые веки распахнулись от ярости. — Это то, что вы пищите-говорите, когда думаете, что Квик не слушает-слышит? Но Квик всегда прислушивается-слышит и Квик ненавидит-ненавидит серых провидцев!

Голос не ответил.

Мудро, подумал Квик.

Слегка приподнявшись на локтях, он уставился в дальний конец помещения, где, сгорбившись под низким потолком, стоял практически целый скелет тролля. Квик посмотрел на него долгим взглядом, прежде чем покачал головой. Нет, это невозможно. Скука и паранойя, очевидно, сводят его с ума. У тролля не было головы, как он мог говорить.

Если не тролль, то кто? Чей голос изводит его?

Он окинул взглядом все четыре стены. Со всех сторон на него смотрели лица, широко раскрыв глаза и рты. Он купался в их хоре одобрения, благоговейном почитании, которое всегда приятно для ушей. Они висели на больших шипах, вбитых в стену. Каждая раса, что ходила, ползала и могла истечь кровью в этой части мира, имела своего представителя на стене трофеев. Здесь был череп гордого, сухого, как тростник эльфа в соседстве с грубым черепом орка. Вон там, подвешенный при входе на десяток шипов, разлагалась хитиновая клешня гигантского скорпиона. Каждый из них пал от его лап, и каждый заслужил своё место на стене. Ещё большее количество разнообразных костей валялись на полу. Несмотря на то, что Квик не мог долго сосредоточиться на чём-либо одном, выбрасывать надоевшие трофеи не дозволялось.

Его взгляд задержался на эльфе. Дартуриан его звали — рейнджер, что имел дерзость углубиться в его владения. Квик усмехнулся, лизнув языком лезвие клинка так, что появилась капля крови на его кончике. Он проглотил её с жадностью, металлический привкус вернул его в тот момент, когда кровь Дартуриана ключом хлынула ему в пасть. Эльф был быстр — быстрее, чем многие — но всё же недостаточно, чтобы сравниться с Квиком.