Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Шли стаи большеголовых минотавров, топающие стада трубивших в рога кентигоров и чудовищ, столь благословлённых изменяющей силой богов, что они не были похожи ни на одно известное человеку животное.

Слухи о Ледяной Королеве разлетались по степи и привлекали зверей, словно парное мясо. Холодное колдовство царицы убило легионы их сородичей, и они жаждали её смерти.

Каждую ночь орда собиралась драться и пировать вокруг грубого менгира, который нёс циклопический Гибельный Глаз. Они приносили слабейших членов стада в жертву, сжигая их под зловещим заревом тёмной луны. В сумерках шестого дня марша, меньше чем в двух переходах от побережья, Фейдай ехал во главе более чем десяти тысяч зверей.

Были и такие бесформенные существа, что только слуги богов слышали их гортанные крики. Хотя Фейдай ни разу не увидел их, он чувствовал ужасное растущее присутствие внутри тёмных грозовых туч, тварей огромной силы, которые ожидали свою жертву, прежде чем появиться, разорвав путь в земное королевство. Он чувствовал их, подобно огню позади глаз, кислоте в животе и волнению внутри плоти. Взоры богов обратились сюда, и они послали самых могучих слуг, дабы узреть происходящее. Победа дарует их благосклонность и вернёт в первые ряды этой войны.

Он не смел даже задуматься о последствиях неудачи.

Солнце едва достигло зенита, когда показался Эренград. Прошло несколько недель с тех пор, как налётчики сожгли город, но пелена тени продолжала висеть над ним подобно савану. Несмотря на то, что они добрались до западного побережья Кислева, Софья почувствовала, как холодная заноза страха вонзилась в сердце.

Колонна всадников царицы приближалась по дороге к тому, что когда-то было восточными воротами, а теперь превратилось в пробитый пролом в опрокинутом барбакане. Высокие стены, сложенные из изрытых солью камней, окружали мыс, и первые разведчики, приблизившиеся к ним, решили, что город ещё защищают.

Подъехав ближе, они поняли, что только мёртвые охраняют Эренград, легион трупов, насаженных на длинные копья и поднятых высоко, чтобы лучше видеть опустошённую родину. Ещё тысячи лежали, покрытые слоем мух, заполняя ров у основания стены.

— Город сражался до конца, — произнёс Курт, вздрогнув. Его жест имел мало общего с грозой за спиной и дующим в лицо океанским ветром.

— Мы должны от этого чувствовать себя лучше, лев-убийца? — спросил Тей-мураз, грозно сдвинув брови.

Бремен встретил его твёрдый взгляд. — Это значит, что они бились насмерть, что не сдались, даже когда не осталось надежды. Поэтому, да, вы должны чувствовать себя лучше от того, что ваши соотечественники сражались с такой храбростью.

Тей-мураз резко кивнул, и Софья заметила слёзы в его глазах.

— Ты думаешь о том, жива ли Елена Евщенко? — спросил Вроджик.

Ротмистр вытер глаза и покачал головой. — Она мертва.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась Урска.

— Потому что она была моей двоюродной сестрой и воином, — ответил Тей-мураз и махнул в сторону пробитых городских стен. — Лев-убийца прав, даже с одной рукой Елена бы сражалась за свой город. И поэтому она мертва.

Остальные кинули, соглашаясь с его логикой.

Софья крепко сжимала Миску, которая дремала, уткнувшись лицом в спину Курта. Когда город оказался в поле зрения, всадниками овладело странное чувство, словно, наконец, наступила судьба, которую долго ждали и страшились, а реальность оказалась не столь страшной.

Первой вступила в город царица, её конь уже целиком выглядел морозно-белым и с каждым шагом с него слетали снежинки. Глаза стали перламутровыми, а в отросшей гриве мелькали полоски льда. За Катериной справа и слева следовали Вроджик и Урска, Тей-мураз и Курт, образуя стороны буквы “V”.

Остальная часть полка ехала, низко опустив копья и молча осматривая окружающее опустошение.

Софья думала, что была готова к тому, что увидит в Эренграде. Целая жизнь, посвящённая лечению молодых мужчин и женщин, искалеченных войной, показала ей, какие ужасы люди могут обрушить друг на друга. Она ухаживала за ранеными и безумными в слившемся лабиринте искривлённых улиц Праага. Она доставала выживших из-под сгоревших развалин станиц в северной области.

Но ничто не подготовило её к разграбленному Эренграду.

Морские налётчики не просто захватили город, они осквернили его и пытали, прежде чем предать огню. Руины Верхнего города густо устилали трупы: плоть мужчин, женщин и детей, которых использовали, как игрушки, а затем бросили, как объедки для чернокрылых пожирателей мёртвых.

Она услышала, как Рюрика вырвало сзади прямо на коне, он плакал от взгляда на то, что сотворили северяне. Мужчины Кислева, все гордые воины, выглядели ненамного лучше, их лица стали мокрыми от слёз при виде судьбы родичей.

Куда бы Софья ни бросила взгляд, она повсюду видела какой-то новый ужас, какое-то новое зверство, выворачивавшее желудок и ожесточавшее сердце. Изуродованные тела мужчин и мальчиков прибивали к обугленным балкам крыш и использовали, как мишени для лучников, а кучи рваных платьев говорили об ужасной судьбе женщин Эренграда. Софья зарыдала, увидев крошечные кости в золе очагов и повернула голову Миски, когда та захотела посмотреть.

— Нет, малышка, — сказала она сквозь слёзы. — Тебе не нужно это видеть.

— Не нужно, — согласилась Миска. — Но я должна. Кислев — моя страна, а они — мой народ. Я хочу видеть, что сделали с ними.

Софья кивнула и убрала руку от головы Миски. Она смотрела на висящие тела, на пирующих воронов и на разорённый остов города. Софья снова увидела стержень силы девочки и поразилась способности малышки выносить такое. Она чувствовала, как дрожало худенькое тело Миски, а её хватка напоминала стальной капкан.

— Они заплатят за это, — сказала она, и холодные слёзы потекли по тонким чертам её лица. — Заплатят?

— Заплатят, дитя, — произнесла царица, натянув вожжи лошади рядом с высоким конём Курта. — Рассчитывай на это.

— Зачем они поступили так? — спросил Бремен. — Это бессмысленно.

— Война редко имеет смысл, сэр рыцарь, — ответила царица.

— К моему вечному сожалению, ужасы войны мне хорошо известны, королева Катерина, но только глупец сожжёт столь ценный трофей, как порт. Враг мог оснастить здесь сотни кораблей и отправить флоты на юг, разорять побережья Империи и Бретонии.

— Северяне не слишком хорошие моряки, — сказал Вроджик.

— Я знаю прибрежные города Империи, которые усомнились бы в вашем заявлении, господин Вроджик.

— Яха, они умеют плавать, лев-убийца, — пояснил Тей-мураз, сплюнув на разбитый племенной щит, — но им не нравятся корабли. Северянам нравится идти на войну.