Берег Живых. Буря на горизонте - Анна Александровна Сешт

Анирет так устала, что даже ходьба давалась ей с трудом, а говорить и вовсе не хотелось. Впрочем, разговорчивости Мейи хватало на них обеих.

– Ну вот подожди, скоро тебе покажут големов, и уже точно можно сказать, что не зря сюда прибыли, – щебетала служанка. – Верно я говорю, Нэбмераи?

Таэху неопределённо хмыкнул. Анирет чуть качнула головой:

– Это если и произойдёт, то нескоро.

– Ну не каждый же день у них сама царевна месит и обжигает глину, притом обыкновенную, даже не священную.

– Все Императоры на протяжении истории Таур-Дуат отрабатывали здесь положенный срок, ворочая камни, – усмехнулась Анирет. – Жрецов Великого Зодчего не удивишь высоким положением.

– Ох, как будет ругаться Ренэф, когда придёт его черёд, – Мейа прыснула. – Я так и представляю это! «Я был рождён размахивать хопешем с колесницы, а вы тут со своим гранитом!» – она так похоже изобразила манеру речи молодого царевича, грозно взмахнув зеркалом, которое несла в руке, что Анирет не удержалась от смеха. – Ах да, и ещё пара цветистых солдатских выражений, которыми я не смею осквернять слух моей госпожи, – Мейа лукаво улыбнулась, довольная тем, что подняла подруге настроение.

– Ох, да пусть ругается, лишь бы живым и здоровым вернулся, – вздохнула царевна. – Я готова вместе с ним пару суток подряд лепить сырцовый кирпич и слушать его жалобы на несправедливость обучения. Хотя нет, он обычно не жалуется, а просто костерит всех, кто приходит на ум.

– Всё так и будет, – с улыбкой заверила её Мейа. – Готова поспорить, Владыка наш, да будет он вечно жив, здоров и благополучен, не даст ему насладиться роскошью столичной жизни – сразу направит сюда навёрстывать упущенное. Да Ренэф и сам примчится вслед за тобой быстрее ветра, ты ведь его опережаешь. А где ж это видано, чтоб будущий Император уступал будущей Великой Управительнице, – она забавно подбоченилась и, подобрав подол калазириса, изобразила гордый чеканный шаг царевича.

Анирет рассмеялась, но осеклась и с грустью отвела взгляд. Характер брата хоть и был несладок, а всё ж она соскучилась по Ренэфу и искренне волновалась за него. Малодушно она сейчас испытала облегчение от озвученной Мейей официальной версии: Великий Управитель готовил её себе на смену как советницу брата в будущем. Брат, конечно, станет соревноваться с нею, да и пусть. По крайней мере, он ещё долго не будет видеть в ней соперницу.

Оставив Нэбмераи на страже, обе девушки разоблачились и вошли в воду. Река хранила накопленное за день тепло, приятно обнимала тело. Анирет нырнула с головой, а вынырнув, как следует натёрлась мыльным корнем, с наслаждением смывая с себя пот и грязь. Такого удовольствия, как от омовений здесь, она не испытывала, кажется, даже в дворцовых купальнях. Настолько же приятно было нырять в реку разве что после работ на полях когда-то. Не хватало, пожалуй, только искусных дворцовых массажистов, благо Мейа сама регулярно предлагала размять усталые мышцы и справлялась с этим очень даже неплохо.

Заметив на берегу движение, Анирет вскинула голову и на всякий случай погрузилась в воду по шею. Нэбмераи, старательно глядя в сторону, приблизился к самой воде и спокойно проговорил:

– Госпожа, Великий Управитель направил к тебе посланника. Дело срочное. Он ждёт тебя там, – воин указал куда-то к себе за спину, в заросли тамарисков.

– Вот и ты иди туда же, нечего тут нашу госпожу смущать, – заявила Мейа и окатила Таэху брызгами.

Тот по-собачьи тряхнул головой, насмешливо погрозил ей пальцем и вернулся на свой пост. Анирет тихо рассмеялась и, окунувшись ещё раз, поспешила на берег. Если уж дядя говорит, что дело срочное, медлить нельзя. Царевна отжала волосы и собрала их наверх. Мейа поднесла ей чистую тунику и помогла облачиться. Подхватив сандалии, Анирет направилась к зарослям. Нэбмераи чуть поклонился ей, когда она проходила мимо, и занял место за её плечом.

– Побудешь с Мейей? – коротко спросила царевна.

– Меня он тоже хотел видеть, – тихо ответил Таэху.

Девушка удивлённо посмотрела на него, но решила задать вопросы уже дяде.

Посланника она узнала сразу – это был Унаф, личный писец Великого Управителя. Мужчина нервно прохаживался туда-сюда, дожидаясь царевну, и как только она показалась из зарослей, радостно всплеснул руками.

– Как хорошо, что ты уже закончила, госпожа! – взволнованно сказал он и понизил голос. – Гонец. Гонец из столицы прибыл сегодня храмовым порталом.

– Что за вести он принёс? – невозмутимо спросила Анирет, скрывая собственное волнение.

Унаф поманил её за собой, и они пошли к дому, отведённому Хатеперу.

– Многое произошло в Лебайе, и не всё благополучно.

– Всё это время я не получала никаких вестей, – нахмурилась царевна. – Что с моим братом?

Ещё во дворце, когда Анирет с Нэбмераи только вернулись из Обители Таэху – в четвёртом месяце Сезона Всходов, – они с отцом и дядей обсуждали подготавливаемый Ренэфом и старшим военачальником Нэбвеном поход на Леддну. О самом походе она почти ничего не знала, и с Хатепером в ходе путешествия они об этом почти не говорили. Последние новости, которые дядя получал из столицы о Ренэфе, – по крайней мере, те, которыми счёл нужным поделиться с Анирет, – были о том, что ещё в первом месяце Сезона Жары рэмейские отряды одержали победу, и область Леддны отошла Таур-Дуат. Ренэф ждал солдат, которых отец направил в Лебайю, чтобы помочь укрепить новый гарнизон и, по прикидкам царевны, уже скоро должен был вернуться.

– Господин царевич жив и здоров, но его победы могут принести совсем не те плоды, что мы хотели бы пожинать, – со вздохом писец покачал головой. – Мой господин расскажет тебе.

Анирет кивнула, понимая, что дальше расспрашивать Унафа бесполезно.

Писец провёл их по храмовым садам к одному из больших домов, утопавших в зелени. Кое-где мерцали золотистые огни зажжённых послушниками светильников. Эти огни мистически подсвечивали тёмно-изумрудные кроны деревьев. Вокруг, казалось, не было ни души, а единственными звуками были шаги писца, царевны и её стража, приглушаемые усыпа́вшим дорожку чистым просеянным песком.

Хатепер принял племянницу на открытой террасе. Отослав писца, он пригласил Анирет сесть в плетёное кресло рядом с ним. Нэбмераи встал у входа, скрестив руки на груди и наблюдая, хотя вряд ли кто-то мог бы потревожить их здесь.

На резном столике перед Великим Управителем лежала кипа свитков, а поверх них – лист бумажного тростника с посланием. Анирет не вглядывалась в строки, хотя очень хотела узнать подробности. Лицо дяди было серьёзным и напряжённым, а взгляд выражал печаль и глубокую озабоченность.

– Твой отец призывает меня в столицу. С