Берег Живых. Буря на горизонте - Анна Александровна Сешт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жрецы и скульпторы запечатлевали тексты, испещряя знаками все четыре грани обелисков. Лишь в самую последнюю очередь их вершины покрывались освящённым электрумом. И тогда каменные шпили сияли, отражая лучи Ладьи Амна так, что храмы было видно издалека на много миль вокруг. Обелиски были своего рода путеводными огнями, помимо того, что несли функцию магической защиты Мест Силы и хранили память о тех, кто возвёл их. Перевезти же многотонные шпили к храмам отсюда, из каменоломен Великого Зодчего, можно было лишь с помощью местных жрецов, заклинавших камень и воды. Ни одна баржа не выдержала бы такой груз, даже современная, а что уж было говорить о временах куда более давних, когда в ходу были более лёгкие суда…
Тишину нарушил звук шагов, и Анирет вынырнула из своих мыслей. Кто-то направлялся к берегу из рощи – кто-то, кого Нэбмераи знал, раз уж не предупредил царевну об опасности. Таэху стоял в паре десятков шагов от неё, скрытый тенями пальмовой рощи. Его присутствие было незаметным: он давал Анирет уединение, но свой долг стража нёс исправно. Хотя какие здесь, на острове-храме, могли быть опасности, в самом-то деле! Нэбмераи был, на её взгляд, чересчур подозрителен, впрочем, для его рода занятий это было даже полезным свойством.
Анирет обернулась и, завидев дядю, бросилась к нему с радостным возгласом и крепко обняла.
– Ты заставил меня поволноваться, – чуть укоризненно сказала девушка, целуя его в щёку.
– Ну что со мной могло случиться, звёздочка? Просто дела, бесконечные дела настигают Великого Управителя даже здесь, – усмехнулся старший рэмеи, приобнимая её за плечи, и повёл ближе к реке. – Нужно было предупредить тебя, прости.
Показалось ли ей в неверных красках ночи, или его лицо действительно выдавало сильную усталость? Как будто в последнее время он плохо спал. И что за складки горечи залегли у рта? Анирет, знавшая каждую чёрточку родного лица, подмечала всё.
– Что случилось, дядюшка? – серьёзно спросила она, заглядывая ему в глаза.
– Вести доходят в такие уединённые благословенные места небыстро, если только гонцы не используют храмовые порталы, – тихо ответил Хатепер и вдруг коснулся губами её волос, замер так, прижимая её к себе, точно защищая от чего-то. Анирет едва дышала, не решаясь спрашивать о причине этого порыва. Потом старший рэмеи чуть отстранился и внимательно посмотрел на неё, что-то взвешивая про себя. – Не время и не место говорить сейчас о тревожных вестях, – произнёс он наконец. – Пока что я остаюсь здесь, с тобой. Мне ещё многое предстоит передать тебе. Зря я оставил тебя, хоть и всего на пару вечеров. Мы не можем терять драгоценное время.
Сердце Анирет с новой силой заныло от тревоги.
– Что-то с Ренэфом? – спросила она.
– Нет, вестей из Лебайи мы по-прежнему ждём с величайшим нетерпением, – ответил Хатепер.
– Тогда что? – настойчиво уточнила царевна.
Великий Управитель вздохнул. При всей своей мягкости Анирет умела быть настойчивой, когда хотела. Эта черта роднила её с Хэфером.
– Кому-то угодно порочить память мёртвых и насмехаться над скорбью живых, – сухо ответил Хатепер. – Владыка рассчитывает на мою помощь. Кое-что я могу сделать и отсюда. Уже сделал.
– Ты не объяснишь мне?
– Всему своё время. Сейчас гораздо важнее знания, которые ты получаешь, – ответил старший рэмеи и погладил её по волосам.
– Я ведь имею право знать.
– Мастер показал тебе Незаконченный Обелиск Императрицы? – Хатепер был непреклонен и перевёл разговор на иную тему.
Анирет пришлось смириться, и она нехотя кивнула. Незаконченный Обелиск Императрицы – так называлась колоссальная конструкция из чёрного гранита, огромный блок: из него было почти полностью выпилено будущее творение, высота которого по завершении должна была превзойти высоту всех обелисков, что когда-либо пронзали небеса над Таур-Дуат. Каменотёсы и скульпторы обрабатывали его по приказу Императрицы Хатши Эмхет. Но обелиск так никогда и не был до конца освобождён из породившей его массы камня и застыл во времени мемориалом самому себе.
– Ты помнишь, почему он не был закончен? – мягко спросил Хатепер.
– Внутренняя трещина от основания, – с готовностью объяснила царевна. – Обелиски возводятся во славу Богов и памяти на вечность. Трещины недопустимы, иначе каменный шпиль не простоит и пары десятков лет.
– Это так, – кивнул рэмеи. – Даже то, что было создано во славу Богов, не сохранит крепость и величие, если поражено трещиной изнутри… Внутренний разлом всегда опаснее, фатальнее тех разрушений, которые может принести любой враг извне.
Анирет совершенно точно знала, что говорил Хатепер сейчас не только и не столько об обелисках. Но развивать тему Великий Управитель не стал и вместо этого перешёл к обсуждению того, что царевна успела усвоить за недолгое время пребывания на острове Хенму. Девушка видела, что эта беседа успокаивала дядю, и потому с готовностью поддержала её. Что бы он ни узнал, это тяжело далось ему. Анирет хотела отвлечь его хоть чем-то, раз уж узнать и помочь по-настоящему не могла.
Они проговорили до глубокой ночи, но Хатепер обещал, что на завтрашний день уговорит мастера дать Анирет отсрочку и утреннее занятие – позднее утреннее занятие – проведёт с ней сам.
⁂
Во всей Обители Таэху более священным местом, чем библиотека, был разве что наос Владычицы Таинств. Ходили слухи, что под храмом и городом лежали многоуровневые катакомбы, причём большую их часть занимали не родовые некрополи, а сокровищница знаний. Вся история рэмейского народа, от эпохи легенд до последних лет правления Императора Секенэфа, бережно хранилась и дополнялась жрецами во всех самых прекрасных и самых неприглядных её аспектах… О, сколько было тех, кто мечтал оказаться здесь, и цели их не всегда были обусловлены лишь благородным поиском Знания. Те, кто мечтал придать истине форму согласно своему замыслу, готовы были отдать золото, власть, земли или же и вовсе прийти сюда с оружием. Но шли века, менялись Императоры, воплощавшие Силу божественного Ваэссира на троне Таур-Дуат, а Таэху всё так же хранили свои тайны – надёжно, неподкупно, беспристрастно.
Как сын древнего вельможного рода, друг и телохранитель наследного царевича, Павах получил блестящее образование, но был всё же воином, а не историком. Хэфер был в таких вопросах гораздо более сведущ, тем более учитывая его обучение в Обители. Чему здесь обучали Эмхет, не ведали и приближённые императорской семьи – возможно, той части рэмейской истории, о которой народу лучше было не знать. По крайней мере, Хэфер говорил об
