Берег Живых. Буря на горизонте - Анна Александровна Сешт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тэра потрясённо смотрела на Верховную Жрицу, не веря услышанному. Сознание её плыло. Остаться… Стать настоящей жрицей Ануи, притом в обители Ануират… Но как же её община? Как же Перкау? И главное… как же Хэфер?.. Словно во сне она услышала свой слабый голос откуда-то со стороны.
– Я не могу… я не могу оставить его…
– Не отказывайся сразу, – мягко возразила Берниба. – Обещай мне хотя бы подумать, пока вы гостите у нас. Это ты ведь можешь мне обещать, девочка?
Тэра кивнула, а потом поднялась и глубоко поклонилась.
– У меня не найдётся достойных слов, чтобы отблагодарить тебя, мудрейшая, – тихо проговорила она. – Чем бы я ни заслужила такую честь и что бы ни случилось дальше, я никогда не забуду этого.
– Мне не нужны благодарности – лишь обещание, если уж не можешь дать мне согласие сразу, – усмехнулась Верховная Жрица.
– Я… обещаю.
– Хорошо. Ах, как же о многом нам надлежит поговорить с тобой… Но шанс ещё представится. Я покажу тебе наш храм, покажу, чем живут Ануират.
– А как же Хэфер? Его примут?
– Я добьюсь согласия прочих старейшин, – отмахнулась Берниба. – Это будет непросто, но мы обязаны помнить о нашем долге, – она задумчиво покачала головой. – Давно, очень давно не принимал в себя ни один Эмхет Силу Сатеха настолько, чтобы стать Его жрецом…
Имя Владыки Каэмит женщина произнесла без страха и с почтением, тогда как остальные Ануират говорили просто «Враг», но в голосе её всё равно сквозил холод. До Тэры смутно доходил смысл последних слов.
– Стало быть, подобное случалось и раньше?
Берниба ничего не ответила, лишь похлопала по циновке рядом, приглашая Тэру сесть, а когда та подчинилась – положила ладони на её плечи и заглянула в глаза. Девушка понемногу начала привыкать к особенностям общения с Ануират, к тому, что привычных личностных границ для них не существовало. Она уже почти не смутилась, когда Верховная Жрица обнюхала её волосы. Священные псы-то и вовсе были чужды рэмейским и людским правилам приличия. Хорошо хоть Ануират ограничивались обнюхиванием головы и рук, хотя кто знает, как у них было принято между собой.
Берниба прищурилась, сосредоточенно глядя на Тэру.
– Давно ли приходил твой лунный цикл, дитя?
Девушка пожала плечами.
– С моим телом многое не так… Последствие служения. Мой цикл приходит очень редко. Лират говорила, что и у рэмейских жрецов случается бесплодие. Ну а я – человек, на мне всё сказалось быстрее.
– Бесплодие, – повторила Берниба. – Да, такое случается. Но людская кровь быстрее, плодовитее… Твоя Сила превосходит возможности твоей плоти, это правда. Тебе нужно решиться на посвящение как можно раньше, чтобы течение лет для тебя наконец выровнялось.
– Я понимаю это, госпожа… – сдержанно проговорила Тэра.
– Итак?
– Да, давно. С тех пор, как я начала исцелять Хэфера, цикл не наступал вовсе.
– Слишком много провела ты на грани жизни и смерти. Удивительно…
– Что я ещё жива? – девушка невесело усмехнулась. – Я не жалею о годах, которыми заплатила за это. Сейчас я живу в полную силу, полнее, чем когда-либо, и благодарю Ануи за каждый отпущенный мне новый день.
– О да, – Берниба тепло улыбнулась. – Любовь, связывающую вас, почует даже лишённый нюха. Ваши запахи так тесно переплетены!
Она вдруг посерьёзнела, и ладонь её легла на живот Тэры.
– Срок совсем невелик. Ты не узнала бы пока, да и много забот занимает тебя. Но я не ошибаюсь.
Кровь отхлынула от лица Тэры, и её рука метнулась к руке Верховной Жрицы, беспомощно сжала её запястье.
– Что? – беззвучно переспросила девушка.
– От рэмеи всегда рождаются рэмеи, – нараспев произнесла Берниба. – А от Эмхет прямой ветви всегда рождаются Эмхет. Волей Богов ты не бесплодна, девочка моя. В твоём лоне расцветает семя Ваэссира. Но достанет ли тебе сил выносить его – я не знаю…
Тэра поняла вдруг, что ей остро не хватает воздуха, и сознание её милосердно померкло.
Глава 21
Здесь царил мягкий золотистый полумрак. В воздухе висел сильный запах целительных бальзамов. Ренэф отчётливо вспомнил операцию, и разум предельно правдоподобно воссоздал тошнотворный сладковатый запах гниющей заживо плоти… но нет, гниением здесь, конечно, уже не пахло.
Тэшен заслонял ложе, поправляя подушки и удобно свёрнутое валиком одеяло, позвякивая какими-то склянками. Эти звяканье и шорох ткани были единственными звуками, нарушавшими тишину в комнате. Даже голоса и привычный городской шум из окна сюда почти не доносились, словно плотные занавеси не пропускали не только свет, но и отзвуки леддненской жизни. А ведь сейчас был день со всей его многоголосой суетой.
Юноша чувствовал, что его тело как будто одеревенело. В горле пересохло. Может, это было малодушно, но он был рад, что сейчас Тэшен заслонял от него Нэбвена.
В следующий миг целитель отступил от ложа и чуть поклонился царевичу.
– Я подожду за дверью, сиятельный господин, – сдержанно проговорил он.
Ренэф запоздало кивнул, когда Тэшен уже прошёл мимо него и тихо притворил за собой дверь. Нэбвен полулежал, закрыв глаза, побледневший, осунувшийся. Но всё же он выглядел гораздо более живым, чем до операции. Юноше показалось, что военачальник дремлет, и потому он вздрогнул от неожиданности, когда тот чуть слышно произнёс:
– Ты пришёл за мной, я помню, – тень улыбки коснулась обескровленных губ. – Сокол Ваэссира. Ты был там со мной… не дал уйти… напомнил… – Нэбвен приоткрыл глаза и посмотрел на царевича не вполне ещё прояснившимся взглядом. – Я рад, что ты жив, Ренэф. Я почти успел… почти…
Юноша покачал головой, подошёл к ложу… и опустился на колени. Он не знал, как просить прощения, как сказать, что его друг был прав – прав во всём! А он сам был глуп и самонадеян, и теперь отчаянно желает всё исправить, но способа такого не существует… Столько слов он заготовил заранее, а сейчас ни одно из них не могло вырваться из пересохшего горла сквозь сцепленные зубы. Склонив голову, Ренэф молчал, злясь на себя и сгорая от чувства вины. Уж лучше бы Нэбвен бросил ему в лицо обвинения, окатил ненавистью!
Ренэф почувствовал, как рука военачальника опустилась на его голову – этот жест невыносимо напоминал отеческий, хотя отец-то как раз никогда не касался его так.
«Каждый твой шаг имеет значение, каждое твоё слово – вес. Нравится тебе или нет, но чем выше ты поднимаешься, тем меньше имеешь права на ошибку…»
– Негоже так, мой царевич, – тихо проговорил Нэбвен. –
