Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ) - "chuckcloud"

— С чего ты взяла, что меня все это интересует? — возмущенно вскинул руки Том. — Я много раз говорил, что мне это не нужно!

— То есть девушки тебя не интересуют в принципе? — вызывающе приподняла бровь нянька и сделала глоток вина.

— Нет! — скрестил руки на груди Харди, нахмурившись.

— Ты гей? — провоцирующе беззаботно ляпнула Мелиса.

— Что? Какого хуя? Нет! — рьяно зажестикулировал сержант.

— Значит женщины тебя все же привлекают? — накинула следующий вопрос Маккарти.

— Ну допустим, сука-бля, — из последних сил держа себя в руках, раздувал ноздрями Том, понимая, что его хотят вывести на какие-то определенные слова, а может и вовсе обещания. Он бросил взгляд на отца, который молча смотрел в тарелку, кусая пересохшие губы.

— Ага… То есть, если ты не гей, и женщины тебя привлекают, то, чисто теоретически, в мире может существовать некая особа, с которой ты будешь готов иметь какие-либо отношения, будь то просто секс или что-то серьезное? Я ничего не утверждаю, просто рассуждаю. Получается, что это возможно? — выпытывала Мелисса, уже чувствуя, что скоро добьется нужного результата.

— Наверно, возможно, — подвигал желваками Харди.

— То есть дело лишь за тем, чтобы найти ту самую? Получается, что ты просто ищешь, так скажем, любовь всей жизни? — покривила лицом Маккарти, не забыв нарисовать в воздухе кавычки и подкатить глаза.

— Чего ты добиваешься, Мел? — расставил ладони в стороны Том.

— Ты давай отвечай! Ты ищешь свою судьбу? — гнула свою линию толстая нянька.

— Пусть так! Дальше что? — хлеще всех на свете подкатил глаза сержант.

— А дальше вот что, маленький упертый говнюк! — ткнула Мелисса парня в грудь. — Ты настолько уперт, что даже в этот период жизни, не можешь позволить себе сказать отцу те слова, что согрели бы его душу и дали бы возможность дожить остаток дней в спокойствии! Нееет! Ты, будучи до сих пор глупым упрямым пацаном, вбил себе в голову какие-то непонятные принципы, и теперь не смеешь отказаться от них! И ладно ты действительно бы всего этого не хотел! Не хотел бы любви, не хотел бы семьи и всего такого, вот как я, например! Тогда бы это было понятно, и тебе и слова никто не сказал бы! Но я же знаю тебя как облупленного! Знаю, что ты совсем не такой, каким хочешь показаться окружающим! Вся эта твоя напускная дерзость, самоуверенность… Все это лишь для того, чтобы скрыть свою ранимую душу! И не ври хотя бы самому себе, что ты не хочешь любви и всего к ней прилагающегося! Ты можешь обманывать Кристофера, можешь попытаться обмануть меня, но сам ты знаешь о себе всю правду! Просто не хочешь показаться слабым и отступить от заявленных тобою ранее принципов! Так ведь, Том?

В столовой повисла неловкая пауза. Маккарти и мистер Уокен уставились на Харди. Было не понятно, то ли он сейчас взорвется и покроет няньку хуями, то ли расплачется.

— Мел, не стоило. Том не готов к этому, я же говорил — не стоит давить… — заговорил Кристофер таким тоном, будто извинялся перед сыном.

Но не успел он закончить мысль, как был перебит.

— Да! Да! Может, все это и так, Мел! — вскочил из-за стола Харди, сверля Маккарти гневно-обиженным взглядом. — Может, я и хотел бы найти ту, что полюбил бы! Может, я и хотел бы прожить с ней всю жизнь! И, может, даже хотел бы завести детей с ней! Но какой толк от всех этих моих желаний, если всего этого не будет! И дело тут не в моих принципах! Дело вот в чем! Та, что я полюблю, не полюбит меня! Та, что я полюблю, не захочет жить со мной бок о бок всю жизнь! Та, что я полюблю, не захочет от меня детей! Потому что я — чмо и неудачник! Ясно вам?

— Том… — в один голос протянули Мелисса и Кристофер.

— Что Том? Что, ждали, что я в очередной раз начну отстаивать свои обдроченные принципы? — брызжа слюной, орал Харди. — Нихуя! Ты же сама сказала, что я ранимый! Вот и получайте ранимого Тома! Да, я такой! Я мало перед кем могу быть таким. Но если вам так больше нравится, то — пожалуйста! И да, отец, если тебе станет от этого легче — все, о чем ты мне твердил с самого детства, о любви, семье, детях и продолжении рода… Возможно, я всего этого и хочу, но никаких ложных надежд и обещаний дать тебе не смогу, потому что считаю это несбыточным! Так что, просто знай, что я хотел бы этого!

Мистер Уокен молча смотрел на сына. Взгляд его стал наполняться теплотой, в уголках глаз появились лучики морщинок, предвещающие улыбку.

— Сынок, все у тебя будет хорошо, — тихо, но уверенно сказал Кристофер. — Ты у меня самый лучший! У тебя будет все то, о чем ты мечтаешь. Но помни, что путь к счастью всегда тернист. Но не сворачивай с него, каким бы тяжелым он не казался! И ты обязательно придешь туда, куда хочешь. Я в тебя верю и хочу, чтобы и ты поверил в себя. Помни, что ты — та вторая мышка, которая взбила масло… — встал с места мистер Уокен, подошел к Тому и положил руки ему на плечи. — Пожалуй, пойду к себе, отдохну немного… — добавил он и направился к выходу.

Мелисса тоже похлопала Харди по плечу и, довольная собой, поспешила на свидание с очередным клоуном. Сержант же остался в одиночестве, погрузившись в свои мысли.

15 декабря 2003 года.

Ночью на Манчестер обрушился снегопад. Все улицы завалило так, что половина горожан опоздали на работу, вторая же половина даже и не смогли откапать свои машины из-под огромных сугробов. Жизнь замерла. Город словно ушел в зимнюю спячку. Лишь снегоуборочные машины неторопливо проезжали там и тут, пытаясь расчистить дороги, дабы растормошить Манчестер от декабрьского сна.

На заснеженной террасе фамильного поместья Харди, что громоздко расположилось средь однотипных домов на тихой Грин-Энд-роуд, сидели двое — Том Харди VII и Том Харди VIII — отец и сын, которые вот уже как несколько недель проводили вместе, но никак не могли наговориться, оба зная, что любой из разговоров может стать последним.

Том-старший, именуемый Кристофером, расположился в плетеном кресле качалке, накрывшись пледом. Его сын — сержант Том — уселся на верхней ступеньке возле ног отца, подстелив под себя диванную подушку.

— Может пойдем в дом? Что-то холодно, сука-бля, — потер рука об руку Харди.

— Нет, хочется свежего воздуха. В доме я задыхаюсь, — ответил мистер Уокен, полуприкрытыми глазами осматривая свои владения.

— Ладно, тогда я укрою тебя еще одним пледом, — встал Том и накинул на отца кашемировый плед.

— Спасибо, сын, — улыбнулся Кристофер. — Как на счет… Ммм? — достал он из нагрудного кармана пальто-кардигана два косяка.

— Эээм… Это трава что ли? — растерялся Харди и, приподняв шрамированную бровь, с подозрением посмотрел на самокрутки.

— Ну да, а что такого? Ты уже взрослый, — ухмыльнулся мистер Уокен, засунув один косяк себе в рот, а второй протягивая сыну. — Лучше уж со мной, чем потом где-то в подворотне с каким-нибудь отребьем…

— Дааа… Лучше так… — протянул Том, решив не признаваться отцу, что уже пробовал всякое и похлеще марихуаны. — Ну давай, сука-бля, — взял он косяк отца.

Харди достал из кармана дубленки зажигалку и подкурил сначала отцу, затем себе. Оба глубоко затянулись и задержали дыхание.

— Сукааа-бляяя… — прохрипел Том, выдыхая дым из легких. — Это что за хуйня? Где ты взял такую забористую дурь? — охуел он, рассматривая тлеющую папироску, набитую до отказа травой.

— Хах! — усмехнулся Кристофер, продолжая не дышать. — Так я вообще-то сам выращиваю. Неужели ты никогда не замечал между вон тех розовых кустов тайную клумбу конопли? — указал он рукой в сторону забора, отделяющего их имение от территории дома деда Фергюсона.

— Ебааать, — продолжал охуевать Харди. — Чем ты ее поливаешь? Это ж пиздец! — прыснул он и затянулся еще раз.

— Это еще одна наша семейная реликвия, — развел ладонями мистер Уокен. — Я оставлю тебе секретный рецепт, сможешь выращивать такую же! Но помни, что все это противозаконно! И никому не говори, что это отец научил тебя таким плохим вещам! — наигранно строго сказал он.