Дети Вечности - Фаина Мещерякова

Диггиррен: — Да.

Строггорн: — Диггиррен, скажи честно. Ты испытывал ко мне ревность после того,

что узнал обо мне и Аолле?

Диггиррен: — Это очень сложный вопрос. Наверное, да. Может быть, еще зависть. От того, что тебе, в моем тогдашнем понимании, повезло, а мне — нет.

Строггорн: — Странно. Ты был совсем ребенком. Как можно было сравнивать? Ты же не знал, что тебя ждет в будущем?

Диггиррен: — Сначала я на это и надеялся, но, когда подрос, начал понимать, что

все не так просто. Первая женщина была у меня в шестнадцать лет.

Строггорн: — Сразу после того случая, когда ты помогал нам на операции?

Диггиррен: — Да. Не удивляйтесь. Я тогда стал героем. Девушки просто атаковали

меня. Думаю, за тот первый раз меня нельзя обвинять.

Строггорн: — И что ты испытал?

Диггиррен: — Полное разочарование. Много лет потом у меня никого не было. Я потерял к этому интерес. Решил, что уже никогда ничего не смогу.

Строггорн: — А потом? Когда ты изменил свое мнение?

Диггиррен: — Я не изменил. Я просто зондировал многих женщин и в конце концов

понял, что без снятия блоков можно не надеяться испытать то, что я хотел.

Строггорн: — Диггиррен, скажи, ты когда-нибудь влюблялся?

Диггиррен: — Нет. До Этель я не знал, что это такое и не понимал, когда читал об

этих чувствах. Я знал, как это должно быть, и, наверное, поэтому гасил всякие проявления чувств. Мне казалось, это было все не то.

Строггорн: — Тебе не пришло в голову, что это может быть по-разному у разных людей?

Диггиррен: — Нет. По-разному, может быть, но не до такой степени, как это было у меня. Мне так казалось.

Строггорн: — А сейчас?

Диггиррен: — Теперь я понял, насколько все сложно. Это жестоко, но не только переделка психики убедила меня в этом, но и мои неудачные эксперименты. Строггорн: — Понятно. Расскажи, что было у тебя второй раз с Этель?

Диггиррен: — Это очень тяжело. Мне больно об этом вспоминать.

Строггорн: — Нужно, Диг.

Диггиррен: — Перед этим я несколько раз встречал ее с тобой, Строггорн. Не могу тебе передать, что я чувствовал при этом — но это была настоящая пытка. Я был уверен, что Этель живет с тобой. Еще был страх, что все откроется. Очень сложные чувства, которые трудно было скрывать. Мы ведь еще иногда и работали вместе с тобой… Через некоторое время я немного успокоился. Если все было известно, почему со мной еще не разбирался Совет? Я и сейчас не понимаю, почему? Вы же все знали?

Строггорн: — Объяснить? Не хотели изуродовать твою психику, зондируя силой, и, главное, не оценили, насколько серьезно ты болен. Мы же не знали, что женщин было больше сотни. Продолжай.

Диггиррен: — Мы случайно встретились с Этель. Хотя теперь я не знаю, было ли это случайно?

Строггорн: — Случайно.

Диггиррен: — Может быть. Посидели, поговорили. Этель сначала уже чуть было не ушла, и я сразу понял, что она очень изменилась. Все было не так. Я решился спросить о ваших отношениях. Нужно же было получить хотя бы какую-то информацию. Попытался проникнуть к ней в мозг — она сразу почувствовала, но блоки, которые я увидел там! Мне стало ясно, что Этель была у врача. Психотравмы так не зарастают. Здесь поработал хирург и поработал профессионально.

Строггорн: — Ты сразу подумал обо мне?

Диггиррен: — Нет. Не знаю. Она сказала, что ты ей только друг. Это очень удивило меня, но Этель были известны такие подробности, что я не знал, о чем думать — она не врала. По крайней мере, я не мог почувствовать ложь, а ведь обмануть меня практически невозможно.

Строггорн: — Этель сразу согласилась пойти с тобой?

Диггиррен: — Да. Только у меня возникло чувство, что она не хочет идти. Но отпустить я ее не мог — мне нужно было наконец разобраться, в чем дело. Еще были чувства к Этель, только тогда я не понимал этого.

Строггорн: — Вы пришли домой?

Диггиррен: — Да. Но я уговорил ее выпить чаю. Она не хотела, но я настоял.

Строггорн: — В этот раз ты не спешил. Почему?

Диггиррен: — Не знаю. Что-то было не так, и Этель была такая грустная. Мы

разговаривали. Первый раз в своей жизни я так откровенно обсуждал проблему взаимоотношений между эсперами. Она много узнала от тебя, Строггорн, и не скрывала этого. Ей удалось как-то показать все с другой стороны.

Строггорн: — Ты просил ее снять блоки?

Диггиррен: — В этот раз — да.

Строггорн: — И она согласилась?

Диггиррен: — Не совсем. Этель поставила ряд условий: если понравится и я снимаю

первым. Теперь я понимаю, что для нее это было самым важным — чтобы я был первым.

Строггорн: — Что было потом?

Диггиррен: — Я бы не хотел рассказывать об этом подробно.

Строггорн: — Расскажи, что считаешь важным, мы зададим вопросы, если не поймем.

Диггиррен: — Я раздел ее, не спеша, мне передалась ее печаль.

Строггорн: — Ты тогда уже знал, что убьешь ее?

Диггиррен: — Нет. Я думал — она снимет блоки, и тогда я смогу убрать из ее мозга

воспоминания о том случае. Конечно, я хотел сначала понять, что знаешь ты. Но насилие собирался применить, только если не будет другого выхода.

Строггорн: — Ты снял блоки первым?

Диггиррен: — Да, но сначала, мне кажется, я достаточно возбудил ее. Хотя не

знаю, теперь я уже не уверен в этом.

Строггорн: — А Этель?

Диггиррен: — Все тянула, хотя, мне казалось, ей было очень хорошо.

Строггорн: — Потом?

Диггиррен: — Мне тоже было хорошо. Хоть она и не сняла блоки. Это было совсем

по-другому, мне было сложно контролировать себя. И в этот раз мне не нужно было оказывать влияние на психику женщины. Я решил, что буду ждать до последнего, потому что знал, как все закончилось прошлый раз, и не хотел повторения. Строггорн: — Она сняла блоки?

Диггиррен: — Да. Я не могу описать, что испытал при этом. Ведь я поверил ей, что вы были только друзья. Невозможно было предположить, чтобы после тебя Этель пошла со мной и почти без всякого перерыва во времени! Да еще сняла блоки! Но это было так. Ужасная боль! Никогда мне не забыть об этом! Наверное, я потерял сознание на несколько секунд, потому что когда очнулся, Этель была в конце спальни. Она собиралась уйти и блоки были на месте. Это еще больше взбесило меня, да еще эта боль — я даже не смог закрыть свой мозг. Вы издевались надо мной, потому что ты не мог ничего не знать при ваших отношениях. Этель уже дошла до двери. Я понял, что она сейчас уйдет. Это был конец. Всему. Надеждам, любви, всей моей жизни. И я представил вас вместе и решил, что не отпущу ее никогда из этой спальни. Пусть останется здесь навсегда. Дальше — пси-удар, самый мощный в моей жизни, наверное, ей хватило бы намного меньшего, чтобы умереть. Я должен был ей просто сжечь мозг. Все. Потом ничего не помню. Потерял сознание. Можете судить, мне нечего добавить.