На несколько демонов больше - Ким Харрисон

Самодовольная улыбочка тронула углы моих губ, и я злобно оскалилась, закидывая ключи в сумку. Подошла к боковому окну

— Гленн выворачивал за угол у конца улицы. Красное стекло витража придавало наружному пейзажу нереальный вид — будто в безвременье.

— Дженкс! — заорала я, когда автомобиль скрылся из виду. — Если слышишь меня, надевай свой лучший костюм. Едем целовать Пискари в задницу.

Глава тридцатая

Сейчас все не так, говорила я себе, двумя руками сжимая руль своей машины. Ветер, задувающий в приоткрытое стекло, дергал пряди косы. Совсем не так, как в прошлом году, когда я пыталась взять Пискари. Во-первых, теперь со мной Дженкс. Во-вторых, я не в гневе… ну, по крайней мере, не в слепом гневе. И еще хотя бы несколько часов будет светло — что, впрочем, уже не очень важно. Но Дженкс со мной, у меня есть что предложить ради мира, чем выкупить свою жизнь. А главное, Дженкс со мной.

Я посигналила, резко свернула влево против основного потока машин, к набережной. У меня в «Пицце Пискари» есть друзья, но теперь вернулся Пискари, и они мне не помогут. Теперь залогом моей уверенности был Дженкс, поскольку фокус и правда валялся на почте, в таких глубоких и ревностно охраняемых завалах человеческой бюрократии, что даже ОВ до него не доберется. Присутствие Дженкса значило для меня даже больше, чем присутствие пейнтбольного пистолета, полностью заряженного и сунутого в сумку. Еще я оживила и повесила на шею амулет против боли — он висел снаружи на кофточке и не должен был действовать, пока не понадобится. А я подозревала, что он понадобится.

А в остальном я в смысле амулетов земной магии была почти голая. Зато в голове у меня было накручено приличное количество лей-линейной энергии, а в кармане лежала пара здоровенных педикюрных щипцов, которые сгодились бы слону — я надеялась, их силы хватит, чтобы перерезать любую противо-лей-линейную липучку. Но я рассчитывала, что именно благодаря Дженксу я выйду с новым договором аренды и живая, а не проведу вечность в аду с Пискари или Алом.

Это был наилучший вариант. Трент знает, что фокус у меня. В ОВ тоже не такие дубари, чтобы не сообразить того же. И пусть Пискари меня от них от всех защитит.

Бог ты мой. Как я дожила до такого поворота?

Ветерок из моего окна шевельнул крылья Дженкса, который сидел на зеркале заднего вида спиной вперед — невидящим взглядом глядел в прошлое. Лицо у него было обеспокоенное, в складках и морщинах. И на нем даже клочка красного не было — демонстрация его намерений. Если мы потеряем сад, то Маталина с горя может войти в штопор. И мне придется всеми силами удерживать Дженкса от попыток убить Пискари, если дойдет до драки. Но если дойдет до драки, убить Пискари может быть единственным способом остаться в живых.

Я не хотела этого делать. Этот неживой вампир — единственный из всех известных мне личностей, кто может надежно сохранить фокус до тех пор, пока его не удастся спрятать снова.

Видя огорчение Дженкса, я собралась спросить о его наряде. Никогда на нем такого не видела — нечто вроде сочетания черной формы Квена со свободными складками бурнуса пустынного шейха. Но Дженкс глянул мне в глаза, и я промолчала.

— Рэйчел, спасибо, — сказал он, абсолютно не шевеля крыльями. — За все. Хочу сказать сейчас, если кто-то из нас не вы берется.

— Дженкс… — начала я, но он прервал меня резким стрекотом крыльев;

— Закрой пасть, ведьма! — рявкнул он, хотя и не злился — это было видно. — Хочу сказать тебе спасибо, потому что последний год был в моей жизни лучший. И не только для меня. Пожелание стерильности, которое я получил от тебя, скорее всего и было причиной того, что Маталина пережила зиму. Сад и все прочее что появилось вместе с работой с тобой… — Дженкс снова уставился куда-то вдаль. — Если даже все сведут под корень, дело того стоило, так изнай. Мои дети узнали, что все можно сделать, если не бояться риска и работать до седьмого пота. И что мы можем прожить в системе, которую создали вы, переростки. А это главное, что должны родители передать своим детям. Ну, и еще научить любить кого-нибудь всей душой.

Это прозвучало последним признанием, и я даже отвернулась от затормозившего передо мной автомобиля, чтобы бросить взгляд на Дженкса.

— Дженкс, ну брось. Все будет нормально, все будут живы. Я отдам Пискари фокус, и он отменит выселение. А когда все будут знать, что вещь у него, жизнь вернется к норме. И Маталина поправится.

Он ничего не сказал. Маталина не поправится, что бы ни случилось в ближайшие сутки. Но черт меня побери, если я не сделаю все, что могу сделать, чтобы протащить ее через ближайшую зиму. Но точно она не будет впадать в спячку с риском не проснуться. Это я гарантирую.

Дженкс опустил крылья, вытащил большой платок и стал протирать шпагу. Ну и ладно. Разговор получался не в кайф, и от вида огорченного Дженкса у меня самой в животе было горько. Вот стань он опять побольше, я бы его обняла.

И тут до меня дошло, да так, что потом прошибло. Вот эта невозможность прикосновения — то, с чем Айви живет изо дня вдень. Она не может притронуться ни к кому, кого любит, потому что тут же ею овладеет жажда крови.

Черт, как же все перепутано!

Я заставила себя отлепиться от бампера впереди идущей машины. «Пицца Пискари» была уже рядом, и я хотела убраться с улицы прежде, чем меня отловит ОВ. А что-то ни одного овешника не было, и это подозрительно: уж не наблюдают ли они за мной издали, чтобы засечь, если я стану у кого-то забирать фокус? Наверное, отправить его по почте не было самым разумным решением, но не совать же его в ящик под автобусным сиденьем, а отдать его Кери было бы ошибкой. Над почтой твердо держат контроль люди, и даже Пискари поостерегся бы прикапываться к замотанному служащему, который может и озвереть. Есть такие вещи, которые даже вампир не станет трогать.

Мы подъехали к автостоянке у пиццерии, и у меня начался мандраж, а Дженкс задергал крыльями. Да, на бумаге план был хорош, но Пискари может быть зол на меня за тюрьму сильнее, чем я думаю. То, что это была всего лишь моя работа, ему опять же может быть до лампочки.

Я оглядела местность. У кухонного входа стояло несколько машин — явно это не клиенты. Мотоцикла Айви не было, но у тротуара валялась большая груда мусора. Видны были отделочные панели, которые закрывали окна второго этажа, модные высокие столы и табуреты, которые поставил Кистей, — все это громоздилось теперь пятифутовой стеной между парковкой и улицей в ожидании мусоровоза. Очевидно, Пискари затеял небольшие перестановки.