Тайна Древнего Лика - Алексей Корепанов

Посадка «шмеля» — так Нарбутис окрестил посадочный модуль — прошла безукоризненно. Модуль осел на грунт рядом с котлованом с элегантностью устроившейся подремать кошки.

— Превосходно, босс! — с одобрением сказал Бастиан Миллз, сделал несколько шагов и остановился за спиной пилота. — Спасибо за классную посадку. Словно фарфор вез… Или богемское стекло… Та-ак, все то же самое, — добавил он уже другим тоном, глядя на показания наружных анализаторов. — Плюс десять и три. Обожаю стабильность!

Его напарник молча смотрел на дисплей, где, кроме наружной температуры, уже появились данные о составе забортного воздуха. Да, это был именно воздух, вполне земной воздух, та самая атмосферная аномалия, которая присутствовала здесь и во время работы Первой марсианской экспедиции. И теперь, спустя год, эта аномалия оставалась неизменной. Или же вновь появилась совсем недавно, когда «Арго-2» вышел на ареоцентрическую орбиту?..

В отличие от своих предшественников, Нарбутис и Миллз были к этому готовы. Размышлять о происхождении аномалии не входило в поставленную перед ними задачу. Такими размышлениями (вполне, впрочем, безуспешными) занимались ученые. А Нарбутис и Миллз просто должны были принять этот факт к сведению, не более того. Факт относился к категории благоприятных, потому что позволял работать без шлемов и заплечных баллонов и чувствовать себя чуть ли не как дома, на той же базе. А фактом неблагоприятным могли стать сбои, а то и полное отсутствие радиосвязи с кораблем-маткой, как это было у первых «аргонавтов».

Однако связь пока не прерывалась, и Нарбутис, на правах руководителя группы, состоявшей из двух человек, доложил командиру «Арго-2» о благополучном финише.

…Астронавты, расположившись у самого «шмеля», заканчивали сборку экскаватора и нет-нет да и поглядывали по сторонам и на розоватое, все больше светлевшее, почти прозрачное небо. Они еще не привыкли к Марсу, новые впечатления еще не отстоялись, и хотелось смотреть, смотреть и смотреть вокруг, любоваться красотами иного мира. Да, пейзаж был знакомым — они не раз и не два видели «картинки», переданные в хьюстонский ЦУП с модуля Первой марсианской. Но одно дело — рассматривать со стороны, на экране, и совсем другое — находиться внутри такой «картинки» и наблюдать все собственными глазами. Никакая, даже самая совершенная аппаратура не может заменить непосредственного восприятия. Однако вволю наглядеться на Марс они могли себе позволить только после загрузки «шмеля» золотым нектаром…

Миллз в очередной раз поднял голову и бросил взгляд в сторону Сфинкса. И издал настолько странный звук — какой-то гибрид вздоха и стона, — что Нарбутис резко повернулся к нему:

— Что такое?

Нанотехнолог молча показал рукой, не выпуская из нее универсальный ключ.

— Господи… — севшим голосом выдохнул Нарбутис. Такая интонация, наверное, была у апостолов, узревших воскресшего Иисуса.

По ржавой равнине, освещенной немощным солнцем, брела к модулю, отчетливо выделяясь на фоне Сфинкса, далекая оранжевая фигура. Такая же оранжевая, как комбинезоны Нарбутиса и Миллза. Брела спотыкающейся деревянной походкой, словно зомби из фильмов. Фигура была столь же немыслимой, как и появление зомби на улицах Нью-Йорка или Чикаго. Не в кино, а в обычной повседневной жизни.

Кто знает, как реагировали бы оба астронавта на такое невероятное явление, если бы их не предупредили о возможности чего-то подобного. Правда, возможность эта представлялась — не только им, но и остальным посвященным — совершенно иллюзорной, из области фантастики. Но иллюзия обернулась реальностью, фантастическая книжка на деле оказалась телефонным справочником, содержавшим подлинные номера.

Не сговариваясь, инженер-пилот и нанотехнолог побросали инструменты и чуть ли не бегом устремились навстречу тому, кто каким-то невероятным образом умудрился целый земной год провести на Марсе, не умерев от голода и жажды. Утверждение о том, что течение времени внутри Сфинкса существенно замедляется по сравнению с привычным, уже не казалось голословным. Эта гора была действительно не просто горой. Не мертвой горой…

Они шагали молча, слабый ветерок овевал их лица, но не мог осушить блестевший от пота лоб Бастиана и нарушить пробор Людаса. Расстояние между ними и неопознанным пока человеком сокращалось. Тот не делал никаких попыток ускориться, продолжая неторопливо переставлять ноги размеренными, чуть неуклюжими движениями робота.

— Батлер, — присмотревшись, сказал Нарбутис. — Это Алекс Батлер…

— Точно, Батлер, — чуть помешкав, подтвердил нанстехнолог. — Вроде как в отключке. На автопилоте.

— Сейчас увидим…

Когда расстояние между экипажем «шмеля» и «аргонавтом» сократилось до нескольких десятков шагов, Нарбутису и Миллзу стало окончательно ясно: с ареологом предыдущей экспедиции на самом деле не все в порядке. Комбинезон его был распахнут чуть ли не пояса. На боку, как безделушка, болталась расстегнутая, явно пустая кобура. Лицо с короткой темной щетиной казалось окаменевшим, а застывшие глаза стеклянно смотрели перед собой, подобно автомобильным фарам, и, похоже, ничего не видели. Батлер и в самом деле больше напоминал механизм, какой-нибудь заводной манекен, чем живого человека, — вот-вот до слуха Нарбутиса и Миллза могли донестись шорох и скрип деталей, из которых был собран этот манекен.

Пилот и нанотехнолог, переглянувшись, остановились на пути человекомеханизма. Хотя у Миллза вдруг возникло острое желание отойти в сторону — мало ли что… Нарбутис, комплекцией своей превосходивший и напарника, и Батлера, через две-три секунды сделал еще один шаг вперед, выставил перед собой руки и произнес довольно нелепо прозвучавшую фразу:

— Эй, мы здесь, мистер Батлер, — словно тот был слепым.

Под шорох ветра ареолог, не меняя выражения лица, приблизился к ним почти вплотную. И в следующее мгновение Нарбутис и Миллз стали свидетелями метаморфозы наподобие той, которую описал Андерсен в сказке «Снежная королева»: горячие слезы Герды упали Каю на грудь, проникли в сердце, растопили его ледяную корку и расплавили осколок зеркала злого тролля — и Кай узнал Герду… И тогда же пилот и нанотехнолог окончательно прочувствовали, что именно глядящие осмысленно глаза делают таким живым и неповторимым каждое человеческое лицо…

Манекен, робот, зомби стал человеком. И остановился.

— Джейн… — надтреснутым голосом произнес Алекс Батлер. — Джейн…

— Что? — Нарбутис опустил руки.

Женщину, участвовавшую в Первой марсианской, звали Флоренс. Не Джейн.