Крестоносец. Византия - Геннадий Борисович Марченко

— Мой дорогой французский брат, надеюсь, вы не будете возражать против объявления королём этой охоты риттера Карла фон Свино́ух? Ведь он единственный может похвастать трофеем, достойным охотника.

— Дорогой брат, я полностью согласен, — заулыбался Людовик. — Шевалье де Свино́ух безусловно заслужил этот титул!

От других присутствующих возражений не последовало, и Карел был единодушно признан королём охоты. Выглядел он растерянно. С одной стороны, стать королём королевской охоты — большая честь для простого земана из Моравии. А с другой, он начал понимать, что, увлёкшись погоней за кабаном, пропустил самое интересное.

Конечно, ему объяснили, что к чему, и он опечалился, что ему не довелось принять участия в битве.

— Не печальтесь, пан Свино́ух, — утешил я его. — Вполне возможно, что сейчас вы находились бы среди них.

Я кивнул на одного из привязанных к лошади мертвецов, и мой собеседник тут же посерьёзнел.

— Мне умирать нельзя, пан де Лонэ, пока пани Свино́ухова не родит наследника. А то только три девчонки, куда это годится?

Хм, логично, усмехнулся я про себя.

— Что ты собираешься с ней делать? — спросил я Роланда по пути в лагерь, кивнув на Илгу.

Та ехала на одной из половецких лошадей, со связанными уже впереди руками, чтобы можно было держаться за луку седла, хотя, подозреваю, она и без седла держалась бы на этом мерине не хуже.

— Пока не знаю, — честно признался Роланд. — В первый момент, когда Его Величество сказал, что она моя, я представил себя с ней в постели. Ведь она моя собственность! А сейчас думаю, она ведь всё же ханская дочь и, если не захочет со мной разделить ложе, получается, я возьму её насильно. А мне этого не хочется.

— Понятно… А потом что будешь с ней делать? Потащишь с собой на Святую землю?

— Не знаю, — вздохнул Роланд. — Она может оказаться обузой. Может, продать её кому-нибудь по дороге?

— Это уж ты сам решай, — хмыкнул я.

Обратный путь к лагерю прошёл без всяких приключений. Чтобы утешить пана Свино́уха, сожалевшего об упущенной возможности «подраться с язычниками», я стал рассказывать ему, что можно сделать из добытого им кабана, выкладывая рецепты, которые Ольга переняла у супруги его далёкого потомка, и затем не раз баловала ими меня и Ленку, а также гостей дома. Жаль, для многих блюд нужен недоступный картофель, или брамбор по по-чешски, но хватало и таких, где можно обойтись без него.

Тут и «моравски врабец» (моравский воробей) — запечённые кусочки свинины с подливой. И «краповски меч» (королевский меч) — шашлык на шампуре напоминающем меч, из свинины, говядины, курятины с запечёнными на гриле овощами. И «канец на чеснечку» (кабанье мясо с чесноком). И «дивочак на пиве с зелим» (кабан, приготовленный с капустой, как легко понять — на пиве). И «ролада з дивочака» (рулет из кабана). Хороша «вепршовы ржизек с пепржи» (кабанья вырезка приготовленная на гриле и хорошо приправленная смесью перцев) Правда, сейчас с разнообразием перцев плохо, но, думаю, и с одним чёрным зайдёт. «Вепржова паненка з гоубовую омачкою» — это что-то вроде рулета со свининой с грибным соусом. «Вепршо кнедло-зело» — запечённая свинина в подливке, с тушёной капустой и кнедликами… Кстати, о кнедликах: эта национальная чешская еда пока неизвестна ни в Чехии ни в Моравии — её позаимствовали позже у австрийских соседей. «Старочески башта» (ассорти из запечённой свинины, копчёной шейки, печёной утки, запечённых колбасок, белой и красной капусты, хлебных кнедликов — это блюдо я обозвал просто «башта», ибо оно пока ни разу не старое и чехи о нём ничего не знают.

По уму туда надо бы добавить брамбораки — картофельные лепёшки вроде драников, но где их взять? Впрочем, там и так много всего. Ну и шпикачки, куда же без них? Как ни странно, с этим вторым после кнедликов кулинарным символом Чехии местное население познакомилось очень поздно, в конце ХIX века. Да и о других блюдах ещё не слыхали ни в Моравии, ни в Чехии. Ничего, теперь услышат. Думаю, это будет справедливо.

Карел слушал мой рассказ о том, сколько вкусняшек можно приготовить из такого большого свинства, с нескрываемым интересом, бросая многообещающие взгляды на тушу кабана, которую покорно волокли лошади. Думаю, далёкий предок Иржи любит вкусно закусить не меньше своего потомка.

Ребята, кстати, тоже навострили уши. Пьер тихонько переводил с латыни, на которой шёл разговор, на французский. Только Илга, ехавшая со связанными руками, не интересовалась этой кулинарной лекцией и думала о чём-то своём.

Вернувшись на судно, мы узнали от Отто, что пока мы сражались на берегу, прохлаждавшийся на борту Вим тоже успел отличиться. Оказывается, часть половцев, раздобыв в соседней деревне чуть выше устья Олта лодки, попыталась, зайдя с реки, атаковать наше «Благословение Господне». Но штойерман оказался настороже и, обрубив якорный канат, успел отвести судно от берега. Половцы бросились в погоню, но команда встретила их меткой стрельбой из арбалетов. Кочевники пытались отвечать из луков, но не были привычны к стрельбе с качающихся лодок, и их стрелы летели мимо, в отличие от болтов, выпущенных Отто и его людьми. А когда уцелевшие приблизились, Вим забросал их лодки горшочками с огненной смесью, взятыми в моих вещах. В отличие от близнецов и Пьера, с пращой он был на «вы», и бросал горшочки просто руками, но и так получилось неплохо, лодки вспыхивали одна за другой, вместе с многими, кто в них находился. Это окончательно сломило нападавших. Вопя «греческий огонь» на греческом языке, те, чьи лодки не превратились в пылающие костры, повернули к берегу, даже не пытаясь спасти спрыгнувших в воду с горящих лодок соплеменников. Вскоре все они отправились на дно — пловцы из сынов степи плохие.

Но и сбежавшие пережили их ненадолго. Выскочив на берег, они наткнулись на отряд немецких рыцарей, заинтересовавшихся, что делают неподалёку половецкие лошади с несколькими коноводами? Коноводы успели ускакать, бросив коней, а неудачливые лодочники были быстро порублены все до единого. Кочевники никогда не были хороши в пешем бою, а против доспешных конных рыцарей и подавно. Обобрав убитых половцев и прихватизировав их лошадей, довольные тевтоны отправились по своим делам, и не подумав поделиться с речниками, к их возмущению. Только Отто был занят другими мыслями, поинтересовавшись у Вима, откуда он взял «греческий огонь»? Наученный мною парень скормил штойерману ту же историю, что